Житие митрополита Филиппа
ЖИТИЕ ФИЛИППА, МИТРОПОЛИТА МОСКОВЪСКАГО
Во время великаго князя Василья Ивановича,[1] в царствующем граде Москве, — препосит некий, имянемъ Стефанъ Калычевъ.[2] Сему же Стефану родися благочестивъ отрокъ и нареченъ бысть Феодоръ.[3] И егда же достиже возраста, вданъ бысть в научение грамоте.
По неколице же времени преставися великий князь Василей Ивановичь во иноцехъ Варлаамъ.[4] По нем же приемлетъ отчее достояние сынъ его, Иванъ Васильевичь, скипетръ царствия. Отрокъ же Феодоръ любимъ бе сему Ивану Васильевичю.
Слышав же отрокъ Феодоръ о Соловетцкомъ монастыри в морскомъ отоце во стране северной — о обители преподобных отецъ Зосимы и Саватея,[5] и отиде от царствующаго града Москвы,[6] и прииде до великаго Новаграда, на езеро Онего, и достиже некоей веси, глаголемой Кижа.[7] И прилепися единому от жителей веси тоя, поноже не имеяше ничтоже с собою, токмо нужная одеяния, яже ношаше, и нача овцы паствити.
Потом же и обитель Соловецкую достиже,[8] и бе же во обители тружаяся годищное время и полъ: дрова секий, и землю копая, и камение нося, и всяку работу монастырскую работаше. Посем же постризается во иноческий образ, и вместо Феодора нареченъ бысть Филиппъ. И пребысть во иноческих подвизех девять летъ.
Тоя же обители игуменъ Алексий[9] в то время уже престарея, поручает же сему Филиппу власть свою. Такожде и вси братия возлюбиша его и избраша. И идоша с нимъ в великий Новъградъ ко архиепископу Феодосию.[10] И тамо поставленъ бысть игуменомъ от архиепископа Феодосия, и отпущенъ вскоре во обитель.
Святый же Филиппъ печашеся о обители. И советовавъ з братиею, и воздвиже церковь Пресвятей Богородицы честнаго Успения,[11] и в том же храме прегради престолъ Иоанна Предтечи,[12] там же присовокупивъ и трапезу, 12 сажень внутри имущи.
И горы великия прекопа, и удолия избразди, и воду текущи от езера въ езеро сотвори и подъ монастырь во езеро приведе.[13] Толчи же и молоти к покою братцкому сотвори, и полаты благостройны содела.
Призывает же на помощь святыхъ отецъ Зосиму и Саватея, и восхоте создати церковь величайшу Преображения Господа нашего Исуса Христа плинфеную,[14] идеже виде преподобный лучю пресветлу сияющу.[15] Святый же Филиппъ якоже восхоте, тако и сотвори. Присовокупи же тут церковь преподобных отецъ Зосимы и Саватея, и архистратига Михаила, на иной же стране иныхъ четырех на высоте соградивъ: церковь 12 апостолъ,[16] и церковь 70 апостолъ,[17] и церковь преподобнаго Иоанна Лествичника,[18] и церковь святого великомученика Феодора Стратилата.[19] И украси святыми иконами, и освященными сосуды, и книгами, и всякимъ церковным украшениемъ.[20] В той же церкви от северныя страны и гроб себе ископа (ту бе и мощи его положены, егда от заточения принесены).
В царствующемъ же граде Москве Макарию-митрополиту[21] ко Господу отшедшу, и по его благословению Афонасия некоего[22] возведоша на престолъ великия митрополия царствующаго града Москвы. Той же Афонасий едино лето бысть на митрополии и остави самъ митрополичество.
Царь же Иванъ Васильевичь всеа Русии, слышавъ о житии святаго Филиппа, и написа послание на Соловки ко святому Филиппу-игумену, повеле ему быти вскоре в царствующий градъ Москву духовных ради исправления. Оному же приемшу писание и братии прочетшу, братия же о семъ зело оскорбишася.
Святый же вскоре пути касается. И поиде, и егда же достиже Великого Новаграда за три поприща, людие же Великаго Новаграда, слышавше пришествие святаго Филиппа и изыдоша на стретение его, и стретивше святаго с честию, и молящеся ему, яко да ихъ заступаетъ предъ царемъ и печалуется о них, убо же слуху належащу, яко царь гневъ держитъ на градъ той.
Ивскоре поиде святый к царствующему граду. Егда же доиде царствующаго града Москвы, и повеле царь стретить святаго с великою честию. Святый же на трапезе царьской быв, и дары великими царь почте святаго. Таже царь сказуетъ святому Филиппу от Божественнаго Писания и глаголетъ сице: «Церковь руския митрополии вдовствуетъ, и наставника не обретаемъ. И ныне по нашему совету и всего Священнаго собора та благодать да будетъ тобою действуема». Святый же слышавъ сия, и исполни очи свои слез, глаголя: «Дело паче моея силы! О благий царю, отпусти мя, Господа ради!» Царь же и вси боляре належаще о том превеликомъ деле на святаго и премогоша его.
И повеле царь писание послати по градомъ: да соберутся архиепископи и епископи в царствующий град Москву на поставление святаго митрополитомъ.
Святый же поучивъ царя и царьския его дети от Божественнаго Писания и возвратися в митрополию. И оттоле царь велми любляше святаго Филиппа-митрополита. Такоже и святый Филиппъ-митрополитъ печашеся о царьском здравии. И поминая пустынное житие, и призывая себе на помощь преподобныхъ отецъ Зосиму и Саватея, соловецких чюдотворцовъ, и в митрополии храм во имя ихъ согради, и всякими добротами украси. И по вся дни приходя ту, и спасеное желание совершаше, и уныние и печаль свою отгоняя.
И по неколице же времяни вложи врагъ плевелы в велможи: ненависть друг на друга злыми умышлении, аки змии, шипяху, и царя велми на гневъ подвигоша. И от техъ злых советовъ, верных своихъ слугъ и известных сродникъ и приятелей бояшесь, и на бояр своихъ неукротимо гневашеся.
И того ради царь и великий князь Иванъ Васильевичь всеа Русии советъ сотворяетъ, и собираетъ в царствующий градъ Москву Освященный соборъ: Новгородскаго архиепископа Пимина,[23] Казанскаго Германа,[24] Суждалскаго Пафнотия,[25] Разанскаго Филофея,[26] Смоленскаго Феофила,[27] Тверскаго Варсонофия,[28] Валогоцкаго Макария[29] и прочия святители. И возвещаетъ имъ свою царьскую мысль, чтобы ему свое царство разделити, и свой царьской дворъ учинити.
Единъ же от нихъ епископъ общий советъ изнесе ко царю. И прочии же своего начинания отпадоша, инии же на блаженнаго Филиппа восташа. Царю же советъ свой утвержающу вси же, страха ради, не смеюще вопреки глаголати ко царю. Святый же Филиппъ-митрополитъ нача молити царя, еже престати от таковаго начинания, и начатъ ко царю от Божественнаго Писания глаголы предлагати, и посемъ рече: «Никакоже на таковое дело несть и не будетъ нашего благословения!»
Таже нача глаголати: «Священнособор! На се ли совокупистеся, отцы и братия, еже молчати? Что устрашаетеся? Еже в правду глаголати, ваше убо молчание цареву душу в грехъ влагает, а своей души — на горшую погибель, а православной вере — на скорбь! Что желаете славы тленныя? Никийже санъ избавит насъ муки вечныя! И на се ли взираете, еже молчати: царьской убо сигклитъ обязали ся куплями житейсками, изжделели славы тленныя и мира!» И ина многа изрекъ. Они же стояху смиреннообразни, делы же — предатели и злобе пособницы.
Творяще же царю угодная — Пиминъ Новъгородцкий, Пафнотий Суждалский, Филофей Резаньский, благовещенский протопопъ Евстафий (тогда убо ему в запрещении бывшу от святаго Филиппа в духовных винахъ, бе бо онъ царевъ духовъникъ: [31] сей же непрестанно отай и яве нанося неподобныя речи ко царю на святаго Филиппа). Прочии же ни по Филиппе побарающе, ни по царе, но яко царь восхощетъ, тако и они. Но токмо единъ способствовавше блаженному Филиппу — Германъ, архиепископъ Казанский.
Угодницы же царевы речи сшивающе на святаго и глаголюще: «Добрее бы было, еже во всемъ царя слушати и на всяко дело без рассуждения благословляти, и волю его творити, и не гневати». Где бы гневъ царевъ пременяти на милосердие, они же на ярость подвизающе и на разделение. Царь видев, яко никтоже противъ его смея глаголати, но вси его воли повинуются и благословиша его, но токмо единъ блаженный Филиппъ сопротив глаголаше: о благочестии еже не разделяти царства, прочии же вси уклонишася, и бысть гневъ царевъ на святаго Филиппа-митрополита.
— называ ихъ опришницами, сии речь — дворовыми; а иных князей, и бояръ, и прочихъ велмож называше земскими. Такоже и всю землю своего державъства разделити.
По неколице же времяни для таковаго совету бывшу ему во своемъ любимомъ дому, в слободе Александровой[32] — о, моих слез! — словомъ именуется слобода, а советомъ своим горши египецкие работы явися, видеша бо внезапу царствующий град весь облежащь, еже и слышати страшно. Тогда явися царь и великий князь Иванъ Васильевичь со всемъ своимъ воинствомъ вооруженъ весь, наго оружие нося, едино лице и нравъ имея, такоже и дело: «еже зачася грехъ — и роди беззаконие», еже есть вси единолично в черномъ платье, и ина неудобь писанию предати.
Входитъ же царь и в соборную церковь Пречистые Богородицы.[33] Святый же Филиппъ зря се, и никакоже устрашися сицеваго свирепства, видя в православии велико возмущение, неудобносимыя, велия, бесчестныя скорби и раны. Просветися душею и укрепися сердцемъ, начатъ царю глаголати многая от Божественнаго Писания. Царь же, сия надолзе слушавъ, и не терпя от святителя обличения, ярости наполнися, и рече: «Что тебе, чернцу, дело до нашихъ царьскихъ советовъ? Не веси ли того, что мои меня хотятъ поглотити?» Святый же рече: «Чернецъ моему Владыце — Христу, якоже глаголеши. По данней же намъ благодати от Пресвятаго Духа, по избранию Священнаго собора и по вашему изволению пастырь есмь Христовы церкви. И едино есмь с тобою, еже должно имети о благочестии». Царь же рече: «Едино ти, отче святый и честный, глаголю: „Молчи!” А насъ на се благослови по нашему изволению». Святый же рече: «Наше молчание — грехъ души твоей налагаетъ и смерть наноситъ! Егда убо корабленикъ соблазнится — малу приноситъ пакость, а егда кормчий соблазнится — всему кораблю творитъ погибель!»[34] И посемъ многая словеса от Божественнаго Писания изрече. Царь же рече: «Владыко святый! Восташа на мя искреннии мои и ищутъ мне злая сотворити».[35] Святый же рече ему от Божественнаго Писания многая полезная. Таже рече: «Подобаетъ убо тебе, благочестивому царю, неправо глаголющаго обличити и отгнати от себе, яко гнилъ удъ». Царь же рече: «Филиппе, не прекослови нашей державе, да не постигънетъ гневъ мой на тя! Или сан сей остави!» Святый же рече: «Благочестивый царю! Ни моления ти простирахъ, ни ходатаи увещах, ни мздою руки твоея исполних, еже власть сию восприяхъ. Почто мя лишилъ еси пустыни? И аще дерзеси чрез каноны — твори еже хощеши! Подвигу же нашедшу, не подобаетъ ослабити».
И абие царь отиде в полаты своя во мнозе размышлении, и велми бысть гневенъ[36] на святаго Филиппа-митрополита. Того же начинания советники и злобе пособницы — Малюта Скуратовъ[37] да Василей Грязной[38] с своими единомысленики непрестанно всякъ ковъ подвижуще на святаго,[39] и царя увещающе, да не велитъ имъ отпасти таковаго начинания (последиже и сами поболеша о семъ[40]).
Таже посемъ многая бысть злоба в православней вере, и от того опришенства воста велие возмущение во всемъ мире, и кровопролитие, и судъ неправеденъ. И от належащия скорби друг друга не сведаху!
ихъ от Божественнаго Писания. Они же питаеми словесы, отхожаху в домы своя.
Времяни же немалу минувшу, в день неделный, блаженному Филиппу-митрополиту совершающу Божественную литоргию, царь же прииде к соборному пению, оболчен в черные ризы, такоже и прочии подобницы злу, одеяние в таковы же черные ризы, еще же на главахъ своихъ имуще шлыки высоки, ризамъ подобни, якоже и «халдеи» имут.[41] Бояре же и весь сигклитъ таковоже одеяние и единъ образ имуще. Святому же Филиппу по чину молебная совершающу, рад же бывъ о приходе цареве, и исполнися божественнаго света. И стоящу ему на уготованномъ месте, царю же трикраты к месту пришедшу и благословения просящу, святителю же ничтоже ко царю отвещавшу. Боляре же реша: «Владыко святый! Царь Иванъ Васильевичь прииде к твоей святости, требуетъ благословен быти от тебе». Блаженный же, возревъ на него, и приступль рече: «Благочестивый царю! Кому поревновалъ еси? Сицевым образомъ своего создания доброту изме, понеже не подолепно вообразилъ ся еси! Отколе солнце на небеси нача сияти, несть слышано, еже благочестивымъ царемъ свою державу возмущати». И посемъ рекъ: «О царю! Мы убо приносимъ жертву Господеви, а за олтаремъ неповинно льется кровь християнская, и напрасно умираютъ». Царь же возгореся яростию и глаголаше: «О Филиппе! Наше изволение приложити хощеши?!» Святый же Писания простираше глаголы, яко стрелы. Царь же святительская запрещения и учения никакоже внимая, нагневаяся нань зело, и рукою помавая, и изгнаниемъ прещаше, и различными муками, и смертными наветы. И рече царь: «О, Филиппе! Нашей ли державе являешися противенъ быти?» Долготерпеливый же страдалец и пастырь словесных овецъ не бояся прещения, ни мукъ предложения, но полагаше душу свою за порученное ему от Владыки стадо словесныхъ овецъ, и рече: «Благий царю! Вашему повелению не повинемся, и разуму, — егоже недобре смышляеши, — не согласуемъ, аще и тмами от васъ лютая постражемъ». И паки многая предлагаше от Божественнаго Писания.
Царь же сия слышавъ, ярости исполнися. Навадницы же безумнии, бесомъ научени, не радуются о благочестии и о смирении мира, но паче тщашеся озлобити православное християнство и разорити благочестие, и на гневъ велий подвизаху православнаго царя. И умышляютъ советъ неправеденъ для своей мимотекущей славы и чести, подвигоша убо царя на ярость и на велий гневъ. И сшиваютъ ложная словеса, и наустиша лживыхъ свидетелей, да изготовятъ на святаго Филиппа вину, и возглаголютъ на него народа ради, дабы от него народ отвратили, и конечное хотяще епископию взяти.
Царю бо и епископомъ еще в церкви сущимъ, некто анагностъ соборные церкви, наученъ враги его, начатъ на блаженнаго Филиппа износити скверныя словеса. Слышавше же епископи, угождающии царю, — Пиминъ Новгородский и прочии — недугующе на святаго, и рекоша: «Како сей царя утвержаетъ, сам же неистова творитъ!» Святый же Филиппъ глагола архиепископу Пимину: «Аще и человекоугодие твориши и тщишися престол чюжий восхитити, но и своего зле изверженъ будеши!» (По мале же времяни по извержении блаженнаго Филиппа, отгнану бывшу и Пимину-архиепископу от своего престола и в заточении скончавшуся).
Епископи же, любищеи святаго Филиппа-митрополита и знающе, яко лжа есть, и ничтоже смеяше глаголати, видяще, яко сложишася на извержение его. Отецъ же отеческая отроку показуя, ведяше бо, яко легчайша суть юношская винамъ согрешения, и рече анагносту: «Буди тебе милостивъ Христосъ, о любезне! Остави бо темъ, иже тя на се научиша, вижу бо тебе тризну даему. Но весте ли, любимицы, чесо ради хотят мя изврещи и царя поущаютъ на се? Понеже имъ не прострох словесъ лестныхъ, ни в ризы брачны одеяхъ, ни ласкосердъства имъ утешихъ. Не буди ми, аще о истинне умолчю, да вочту ся въ епископский престолъ».
— словеса мирна не глаголаша, доблий же страдалецъ сего не убояся и не умолча.
Малу же времяни минувшу, празднику пришедшу святыхъ апостолъ Прохора, и Никонора, и прочихъ.[42] Монастырь убо девический — вне града,[43] в нем же бе храмъ во имя ихъ. Обычай бо царемъ и митрополиту приходити на праздникъ той по уложению древнихъ царей. Пришедшу же царю со всеми боляры, блаженному же Филиппу со всеми служащими вне монастыря с честны кресты по стенамъ ходящу, дошедшу же до святыхъ вратъ. И времяни убо пришедшу, хотяше чести Святое Евангелие, и обозревся святый Филиппъ вспять, и виде царева мужа, стояща в тафии.[44]
И обращься ко царю, и рече ко царю: «Державный царю! Се ли подобаетъ благочестивому царю агарянский закон держати?» Царь же рече: «Како се?» Святый же рече: «Се ото ополъчения твоего с тобою пришедшии предстоятъ, яко от лика сатанина!»
Царь же, обозревся, хотя видети бывшее. Повинный же скрывъ з главы своея тафию. Царю же крепъце истязающу, хотяше уведети о сотворших се. И никомуже смеющу от предъстоящихъ се сказати царю: бе бо от любовныхъ царемъ. Злобе же пособницы и обавницы превратише се на блаженнаго Филиппа, яко «сия глаголет — державе твоей царьской ругается».
Царь же, гнева и ярости наполнися, поношаше святаго нелепыми словесы, и яко во всем противенъ ему есть.
в Соловки испытати о блаженномъ Филиппе, каково было прежнее житие его, Суждалскаго владыку Пафнотия, да архимадрита Феодосия,[45] да князь Василия Темкина,[46] а с ними — многихъ от воинъских людей. Сиим же дошедшимъ Соловецкого монастыря, неправая бо имъ творящимъ, и начаша инокъ техъ ласканиемъ и мздоимъствомъ умягчати, овых же — сановными почестьми услаждаху, яко да по ихъ хотению речи дадут; овехъ же страхомъ прещения прещаху. Лехкоумныхъ же, реку — и безумных, к своему умышлению привлекоша.
Князь же Василей Темкинъ да архимандритъ Феодоси малоотраднее на святаго вину слагая, Пафнотий же епископъ ни слышати хотяше еже о святемъ истинну глаголющихъ. Игумену же Паисии[47] епископский санъ посулиши и к своему умышлению привлекоша.
И тако смрадную сонмицу совокупивше, и сплетше советъ неправеденъ, и изостриша языки своя яко змиинъ. Богоносным же и честнымъ старцемъ, живущимъ во обители той, многи раны наложиша, повелевающе имъ напрасно на святаго неподобные глаголы лгати. Они же прообраз благочестив нравъ имуще, многи скорби с радостию прияша за своего пастыря, яко едиными усты вопияху истинну: честное и непорочное житие его по Бозе, и попечение о святем месте, и о брацкомъ спасении.
Они же ни слышати хотяще о святемъ благаго его исправления, и возвратишася в царьствующий град, взяша же с собою и лехкоумнаго Паисию-игумена, но пачеже — и безумнаго, со инеми его советники и ложноглаголники.
И поставиша пред царемъ лжесвидетелей, и ложныя и многосмутныя своя свитки положиша, ослеплени бо быша грехолюбиемъ, не помянуша пророка, глаголющи: «Ровъ изры и ископай, и впадется вь яму, юже содела».[48]
«царемъ не подобаетъ святительския вины испытовати,[49] но епископи по правиламъ судятъ», и аще вины достоинъ будетъ — и царь власть свою на немъ исполняетъ и показуетъ. Здеже самовластно сотвори, нимало пожда, ни (пред) оклеветающими его постави.
И посла по святаго болярина своего Александра Данилова сына Басманова[50] со многими воины (каментари[51] оныи каментар и сий), и повеле блаженнаго Филиппа изгнати из церкви.
Пришедшу же болярину в церковь Пречистыя Богородицы, и изрекъ пастырю царевы глаголы, и к симъ прирекъ: «Не достоинъ еси, Филиппе, святительского сана!» И повеле пред ним и пред всемъ народомъ чести лжесоставителная книги и укоризненая словеса.
Пришедши же с нимъ нападоша, аки суровии пси, на святаго, и совлекоша с него святительский санъ. Он же обращься к своимъ клиросникомъ, пророчески изрече: «О чада! Се скоро разлучение мое от васъ, но паче радуюся, яко церкве ради сия пострадах. Настоитъ бо время, яко вдовъство приятъ церковь: пастыри, яко наемницы, извержени будутъ, ниже совершенное седалище кто утвердитъ во святей сей церкви Божия Матери, ниже аще хто от нихъ погребен имать быти».[52] Якоже пророче святый — тако и бысть!
И возложиша на святаго одеяние иноческое многошвенное и раздранное, и изгнаша его из церкве яко злодея, и посадиша его на злосмрадная возила реюще, и везуще вне града, ругающеся ему. Инии же ко исходу дебрей пхающе его, и вейнами биюще и, и тмами злодейственныя укоризны приношаху ему. Что бо безумнии сии, какава диаволя игралища на святаго сего не сотвориша! Но всякъ видъ мучения и досаждения на святительстемъ венцы святаго сотвориша, и исполниша умиления позоръ!
привезоша святаго во обитель Богоявления Господа нашего Исуса Христа за ветошной рядъ.[53] Народи же провожаху его, плачющеся, учителя своего отлучахуся и себе всеконечнаго чающе погубления. Преподобный же архиерей Божий Филиппъ на обе страны народы крестообразно осеняя, своего благословения сподобляя ихъ, и многая поучения отъ Божественныхъ Писаний глаголя имъ. Они же, конечное прощение от него приемлюще, возвращахуся плачюще, понеже бо гроза царева всехъ обимаше: укрытися никаможе могущем.
По мале же времяни повеле царь привести блаженнаго Филиппа вь епископию на свидетельство пред ложными свидетели. Святый же возимъ бяше, якоже и преже, с поруганиемъ. Ставшу же святому предъ царемъ, и тыя ложныя его наветники, таже пастыревъ ученикъ — Соловецкого монастыря игуменъ Паисия (делы же — яко вторый Июда-предатель), и многа хулная словеса изнесе на святаго. Святый же рече ему: «Безумне! Аще и подщался еси выше сея власти юже имееши, восхитити, но и сея, нечестиве, гонзнеши. Писано бо есть: „Аще кто, — рече — что сеетъ, се и пожати имат”».[54]
Многу же смятению бывшу предъ царемъ, святый же стоя, аки агня незлобиво посреде волковъ, и именемъ Господнимъ противляшеся имъ. Блаженный же Филиппъ неотложное течение скончевая и цареву ярость обличая: «Престани, — рече, — благочестивый царю, таковаго неподобнаго начинания. Помяни прежде тебе бывшихъ царей, иже добре суть жили, и Божия заповеди творили, и по смерти блаженми суть. А иже зле царства си содержаша, и ныне немалыми клятвами поминаются». И ина многа наказания подобная симъ изрекъ к царю.
Царь гнева и ярости наполнися, не отвеща ничесоже. И повеле святаго предати суровымъ и немилостивымъ воиномъ. Они же прияша его и реша в себе: «Искусимъ, — рече, — беззлобство его и смертию безобразною осудимъ его, зане противится повелению царьскому. Аще сего умертвимъ, никтоже будетъ обличая беззакония наше, занеже единъ той крепокъ, обличая царя и укрепляя».
Посем же всадиша его в злосмрадную храмину и нозе его забиша в кладе[55]* со всяцемъ утвержениемъ. И поругающеся ему зле, и вериги тяжки, на се уготованны, возложиша на выю добляго страдалца, и десницу стягнуша святому оковы железъными. К сим же еще и гладомъ морити покусишася непобедимаго, иже от юности навыкшаго седмицу пища!
и с руку вериги сами спадоша, и «ноги красны, мир утвержающеи»,[57] сами свободишася от клятвы. Царю же поведано бысть преславное сие чюдо, и бысть во удивление.
И по осми днехъ повеле святаго привести во обитель святаго Николы, нарицаемаго Стараго.[58] Посем же повеле царь брату Филиппову Михайлу Калычеву главу отсещи[59] и посла ю ко святому Филиппу. Святый же Филиппъ благочестивне воста, и со всякою честию восприятъ, и поклонися до земли, и благослови ю, и любезно лобыза. И рече: «Блажени, яже избра и приятъ и Господь, память ихъ — в родъ и родъ».[60] И даде ю принесшему.
Виде же царь святаго крепкое терпение, и осуди его заточениемъ во Тверь-градъ во Отрочь монастырь,[61] и назирателя неблагодарны ко святому приставити повеле, и вскоре сего посла. Святый же на пути многи пакости и уничижения приятъ: на мсках везения, и нужное пищи лишение, и — просто рещи — совершенны беды приятъ, многострадалная она душа — и никакоже оскорбися, поминая глас божественнаго апостола Павла, глаголюща: «Ничтоже мя от любве Божия разлучитъ!» Изглаголаше же во уме своемъ: «Доброразсудне надею бо ся, яко ни смерть, ни живот, ни заточение, ни позоръ, ни сродникъ разлучения, ни сановые почести, ни ина кая тварь отторгнет мя от любве Божия.[62] Яко Господу годе, тако и будетъ».[63]
И егда уже лето совершашеся, блаженному в заточении страдалческое житие проходя. Во оно же время царю шествие творящу в Великий Новъградъ,[64] свое начинание на дело производя. Еще бо ему недошедшу града, идеже святый заточенъ, супостат же Малюта Скуратовъ внезапу прииде без опасения во обитель, и сурово вскочи в келию святаго.
Блаженный же Филиппъ прежде трехъ дней пришествия его к сущимъ ту глаголаше: «Се уже совершение моего подвига время наста». Они же не разумеша от него глаголемых, яко о себе глаголетъ, дондеже скончася. Таже нача светелъ бывати, глаголаше: «Уже бо отшествие мое близ есть». Приемлет же к пути ако Пречистое Тело Христово и Животочную его Кровь. И обилнейше исполнися Пресвятаго Духа и бываетъ тайновидецъ сокровенным.
«Владыко святый! Подаждь царю благословение итти в Великий Новъградъ!» Блаженный же рече: «Буди тебе! Якоже хощеши, о любезне, нань же пришелъ еси — твори. Вскую мя искушаеши! И даръ Божий непщевал еси утаити». И помолися святый: «Владыко! Господи Исусе Христе, святый Вседержителю! Приими с миромъ духъ мой, и посли аггела мирна от пречистыя славы своея, наставляюща мя усердно, и к триипостасному Божеству да не возбраненъ ми будетъ входъ от началника тмы со отступными его силами. И не посрами мене пред аггелы твоими, и лику избранных мя причти, яко благословенъ еси вовеки. Аминь!»[65]
Каменосердечный же онъ мужъ, Малюта, заятъ преподобнаго уста подглавиемъ, обличающихъ неистовъства. И тако предаде душу свою в рупе Божии, венцемъ мучения увязеся, в лето осмыя тысящи седмьдесятъ осмаго, месяца декабря въ 23 день течение сконча и подвиг соверши.
Неблагодарный же он муж, Малюта Скуратовъ, сконча хотение свое, и абие изыде ис келии, пронырствомъ начатъ глаголати к настоятелю обители тоя и приставникомъ, яко «небрежениемъ вашимъ Филиппъ-митрополитъ умре от неистовства зноя келейнаго». Они же страхомъ одержими, ничтоже отвещати могуще.
Малюта же ровъ глубокъ повеле изрыти пред собою, и погребе многострадалное тело блаженнаго Филиппа-митрополита за олтаремъ великия церкве Пресвятыя Троицы,[66] и возвратися отнюдуже прииде.
Оних же, глаголавшихъ на святаго неправедно, уведа царь, яко лукавствомъ сложиша лжу на святаго Филиппа, и известно изыскавъ, повеле изгнати по различьным странамъ. Мнози же от нихъ на пути лютыми смертьми скончашася, инии же от нихъ согнитиемъ и смердениемъ телесъ пострадаша, овии же от нихъ умъ сибе погубиша. Соловецъкия же обители игумена Паисию во островъ Валаамъ[67] заточи, а иже с ними единомысленники — по инымъ странамъ розослати повеле. Филофея же Резанскаго сана изверже святительскаго.
на святаго Филиппа, понеже раскаяся о блаженномъ, яко неправедно о немъ сотвори.
Не попусти же Богъ и сихъ, иже у святаго в приставъстве быша и оскорбиша святаго, но вскоре месть своему злодейству прияша: Стефана наричема Кобылина[69] в черныя ризы облече и во островъ Каменной заточи,[70] иных же по инымъ странамъ розосла и заточи, и никомуже жити от нихъ попусти. Но и се тайна: честнаго отца глаголы, солнца светлейши, всемъ пред очию предложишася, Писанию бо глаголющу: «Всяко беззаконие заградит уста своя».[71]
Посем же минувшу неколико прехождения временъ по смерти царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, в седмое же лето царства царя и великого князя Феодора Иванновича всеа Русии, по двадесять первое лето по преставлении святаго бысть се. В лето осмыя тысящи девятьдесять втораго Соловетцкие обители иноци: игуменъ Ияковъ[72] з братиею, молиша царя Феодора, дабы повелелъ имъ даровати мощи святаго Филиппа-митрополита. Царь же послуша моления ихъ, и повеле имъ дати грамоту к епископу града Твери,[73] и повеле им дати мощи святаго.
Они же достигоша града Твери и места, идеже положены мощи святаго. Егда же раскопаша землю и обретоша гроб, — и искипеша миро от мощей святаго, и благоухание некое неизреченно изыде, яко наполнитися воздуху и всему граду от вони благоухания. И открывше гроб и обретоша тело святаго цело и нерушимо, яко ни ризамъ его прикоснутися тлению.
Народи же стекошася к мощемъ святаго, и яко звезду пресветлу видети, ту же и епископъ градский прииде. Игумен же Ияковъ мощи святаго вземъ и привезе во обитель Соловецкую.
По совершении же утреняго словословия, егда же убо уготоваша место, идеже хотяше почити, и целовавъ место святаго с подобною честию, и погребоша ту святаго, идеже самъ уготова.
И согреяся сердце его в немъ, и возрадовася плоть его, яко жива и одушевленна, о Бозе живетъ, и чюдесъ дарованиемъ обогатися о Христе Исусе, Господе нашемъ. Ныне и присно и во веки векомъ. Аминь.
[1] ... великаго князя Василья Ивановича... — Василий III Иванович (1479—1533), великий князь с 1505 г., старший сын от второго брака Ивана III Васильевича с Софьей Палеолог. Жестко проводя политику объединения русских земель вокруг Москвы, активно привлекал ко двору новгородских, псковских, рязанских бояр.
[2] ... Стефанъ Калычевъ. — Степан Иванович Колычев (?—до 1537), сын Ивана Колычева, наместника («стенстура») Новгорода при Иване III, дядька князя Георгия Васильевича, слабоумного брата Ивана Грозного.
[3] ... нареченъ бысть Феодоръ. — Федор родился 11 февраля 1507 г., его небесным покровителем был, вероятно, Федор Тирон.
— См. «Повесть о болезни и смерти Василия III» (наст. изд., т. 10, с. 20—47).
[5] ... о Соловецкомъ монастыри... о обители преподобных отецъ Зосимы и Саватея... — Соловецкий монастырь основан в конце 20—30-х гг. XV в. монахами Кирилло-Белозерского монастыря Зосимой и Савватием на Соловецком острове Белого моря. С конца XV в. — экономический и политический центр Беломорья, находился под особым покровительством московских государей. См. Жития Зосимы и Савватия Соловецких в наст. изд., с. 36—155.
[6] ... и отиде царствующаго града Москвы... — Федор покидает Москву в июле 1537 г. Вероятно, он с юности готовил себя к монашескому служению: представитель знатного, богатого, могущественного рода, не обладавший «телесными пороками», он до 30 лет так и не был женат. Однако толчком к его уходу из Москвы стали события апреля—июня 1537 г., когда Колычевы оказались в опале: были казнены сторонники князя Андрея Старицкого — двоюродный дядя Гаврила Владимирович, родные дяди Федора Андрей и Василий Ивановичи. Иван Иванович Умной-Колычев, конюший князя Георгия Васильевича, пытан, брошен в тюрьму; позже был освобожден, принял постриг в Ки-рилло-Белозерском монастыре под именем Сергия. Упоминается в Послании Ивана Грозного в Ки-рилло-Белозерский монастырь 1573 г. (см. наст. изд., т. 11, с. 138).
[7] ... веси, глаголемой Кижа. — В различных списках Жития селение называется по-разному: Кижа, Хижа, Хижи.
[8] ... обитель Соловецкую достиже... — Федор, вероятнее всего, добрался до Соловков по зимнему пути в 1538 г.
— Алексий Юренев был игуменом Соловецкого монастыря с 1534 г. «по грамоте» Ивана Грозного.
[10] ... ко архиепископу Феодосию. — Феодосии, архиепископ Новгородский с июня 1542 г., до того был игуменом Хутынского монастыря. В декабре 1550 г. был вызван в Москву, лишен архиепископского сана и сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь, где в 1563 г. и умер.
[11] ... церковь Пресвятей Богородицы честнаго Успения. — Новгородские мастера приступили к кладке каменного собора в 1552 г., а в праздник Успения 1557 г. он был освящен.
[12] ... прегради престолъ Иоанна Предтечи... — Придел Усекновения главы Иоанна Предтечи был устроен в честь небесного покровителя Ивана Грозного.
[13] ... воду теку щи от езера въ езеро сотвори и подъ монастырь во езеро приведе. — Ирригационная система, созданная Филиппом, являет собою высочайший образец гидротехнической мысли XVI в.: Святое озеро под стенами монастыря собрало воду из 52 озер острова и имело сток по двум каналам к морю.
— Каменный собор был заложен в 1558 г. Строительство велось, по свидетельству Соловецкого летописца, с привлечением значительных личных средств Филиппа; Иваном Грозным монастырю были пожалованы золотой крест работы Федора Сыркова, 1000 рублей, два колокола, покрывала, епитрахиль и ряд других ценных вещей. Церковь была освящена уже после отъезда Филиппа в Москву 6 августа 1566 г.
[15] ... идеже виде преподобный лучю пресветлу сияющу. — См. Жития Зосимы и Савватия Соловецких, в наст. томе, с. 36—155.
[16] ... церковь 12 апостолъ... — Придел во имя названных в Евангелии 12 учеников Христа, которые после его смерти проповедовали христианство.
[17] ... церковь 70 апостолъ... — В Священном Писании кроме 12 апостолов говорится еще о 70 учениках Христа, которые не были его постоянными спутниками и свидетелями всех деяний Иисуса.
[18] ... и церковь преподобного Иоанна Лествичника... — Церковь во имя небесного покровителя сына и наследника Ивана Грозного — Ивана Ивановича.
— Церковь во имя небесного покровителя младшего сына царя от брака с Анастасией — Федора Ивановича.
[20] И украси... всякимъ церковным украшениемъ. — По свидетельству Соловецкого летописца, многие иконы, сосуды, ризы, книги, лампады, отлитый псковскими мастерами колокол были личным вкладом Филиппа.
[21] ... Макарию-митрополиту... — Макарий был архимандритом Можайского Лужецкого монастыря, в 1526 г. по воле великого князя Василия III стал архиепископом Новгорода. С 1542 г. — митрополит Московский. Заботился об устройстве монастырей, храмов, переводах книг. Под его руководством прошел Стоглавый собор, составлены Великие Минеи Четий, Степенная книга (см. наст. изд., т. 12).
[22] ... Афанасия не коего... — В миру Андрей Протопопов, бывший духовник царя Ивана, пользовавшийся его доверием. В начале 60-х гг. XVI в. стал иноком Чудова монастыря, в марте 1564 г. был хиротонисан в митрополиты Московские. После неудавшихся попыток остановить в Москве казни полководцев Овчины-Оболенского (сына фаворита Елены Глинской) и А. Б. Горбатого-Шуйского, лишенный старинного права «печалования», покинул митрополию и удалился в Чудов монастырь в марте 1566 г. Последнее упоминание о нем относится к 1568 г.
[23] ... Новгородского архиепископа Пимина... — Пимен Черный, стал архиепископом Новгорода в ноябре 1552 г. из иноков Кирилло-Белозерского монастыря. Скомпрометировал себя безоглядной поддержкой опричнины: ездил с благословением в Александрову слободу. С февраля 1570 г. — в опале; был обвинен в сношениях с Владимиром Старицким и Сигизмундом-Августом. Подвергся издевательствам: записан в скоморохи, ему была дана «жена» — кобыла и т. п., после чего сослан в Веневский Успенский монастырь, где и умер в ноябре 1572 г.
— Герман (Полев), хиротонисан в марте 1564 г. из архимандритов Свияжского Богородицкого монастыря. В апреле 1566 г. принял предложение царя Ивана и переехал на митрополичий двор. В качестве условия поставления в митрополиты потребовал отмены опричнины, грозя самодержцу Страшным Судом. Скуратов-Бельский, Басманов, Грязной высказались против предоставления Герману митрополичьей кафедры, и через два дня Герман покинул митрополичий двор. Поддержал Филиппа. 6 ноября 1567 г. умер в Москве «в мор». По другим данным — обезглавлен по приказу Грозного. В 1595 г. причтен к лику святых.
[25] ... Суждалскаго Пафнотия... — Епископ Суздальский и Тарусский, хиротонисан в 1567 г. Суздаль, как известно, входил в «опричные» земли. Лишен сана в сентябре 1569 г.
[26] ... Рязанскаго Филофея... — Хиротонисан в 1562 г. из архимандритов Симонова монастыря, активно поддерживал опричнину. В начале 1569 г. лишен сана.
[27] ... Смоленскаго Феофила... — До 28 июля 1567 г. в качестве епископа Смоленского и Брянского называется Симеон, получивший этот сан в марте 1555 г., бывший до этого игуменом Кирилло-Белозерского монастыря.
[28] ... Тверскаго Варсонофия... — Епископ Тверской с 1567 г., до того был архимандритом Казанского Спасо-Преображенского монастыря. В 1570 г. покинул епископскую кафедру и вернулся в свой монастырь, где и умер в 1576 г. Причтен к лику святых в 1595 г.
— Составитель Устава о соборной службе, епископ Воло-годский и Великопермский с 1565 г. Умер в 1577 г. На соборе 1572 г. разрешил Ивану IV вступить в 4-й брак (вопреки правилу).
[30] ... противъ таковаго начинания крепце стояти. — Положение Филиппа было довольно сложным: 20 июля 1566 г. он принял условия Ивана Грозного «в опришнину и в царской домовный обиход не вступаться», за что царь помиловал около 300 представителей земщины, подписавших челобитную с требованием упразднить опричнину. С главой земщины боярином Иваном Федоровым Колычевы были в родстве. Однако казни вскоре возобновились. В Житии с самого начала Филипп — последовательный и непримиримый противник опричнины.
[31] ... благовещенский протопопъ Евстафий... царевъ духовъникъ... — Протопоп кремлевского Благовещенского собора Евстафий стал духовником царя после Афанасия. С большой легкостью отпускал Грозному его грехи. По летописным источникам известно, что он сопровождал царя Ивана в его походе на Новгород в 1570 г. и благословил все совершенные им преступления.
[32] ... в слободъ Александровой... — Расположена на берегу р. Серой на полпути между Троицким монастырем и Переяславлем Залесским, возникла в 1514 г., при Иване стала «столицей» опричного царства.
[33] ... в соборную церковь Пречистые Богородицы. — Имеется в виду кремлевский собор Успения Богородицы, построенный Аристотелем Фиорованти в 1479 г., главный храм Руси.
«Егда убокорабленикъ... творит погибель» — Ср.: «Якоже и о плавающих: егда убо ко-рабленикъ съблазнится — худу приноситъ плавающимъ пакость, егда же кормчий — всему кораблю содеваетъ погибель!» (фрагмент 10-й главы «Поучения благого царства» Агапита).
[35] «Восташа на мя искреннии мои, и ищутъ мне злая сотворити». — Ср.: «Яко чуждии восташа на мя, и крепцыи взыскаша душу мою» (Пс. 53, 5).
[36] Иабие царь... велми бысть гневенъ... — После того как Филипп отказался благословить царя в Успенском соборе, были насмерть забиты его старцы Леонтий Русинов, Никита Апухтин, Федор Рясин, Семен Мануйлов.
[37] ... злобъ пособницы — Малюта Скуратовъ... — Григорий Лукьянович Малюта Скуратов-Бельский (?—1573), глава опричного «войска»; его имя стало нарицательным.
[38] ... да Василей Грязной... — Василий Григорьевич Грязной-Ильин, из ростовских дворян. Стоял в числе особо близких Ивану Грозному опричников. О его судьбе см.: Послание Ивана Грозного Василию Грязному и комментарий к нему наст. изд., т. 11, с. 160—163.
— Ложь была единственным оружием противников Филиппа, пользовавшегося глубоким уважением народа и поддержкой земщины.
[40] ... и сами поболеша осемъ. — Почти все руководители опричнины в начале 1570-х гг. были подвергнуты опале: кн. М. Черкасский, кн. Вяземский, В. Яковлев были казнены, Ал. Басманов убит по приказу Ивана Грозного собственным сыном, В. Грязной оставлен в крымском плену.
[41] ... якоже и «халдеи» имут. — Здесь имеются в виду исполнители роли халдеев в чине «Пещного действа», костюмы которых состояли из высоких колпаков и красных одежд.
[42] ... празднику пришедшу святыхъ апостолъ Прохора, и Никонора и прочихъ. — Праздник 70 апостолов (Прохора, Никанора, Тимона, Пармена и др.) отмечается 28 июля.
[43] Монастырь... девический — вне града... — Новый монастырь на Девичьем поле был основан Василием Ш в 1524—1525 гг. в честь присоединения Смоленска. В его центральном соборе — во имя иконы Смоленской Божьей матери левый придел был посвящен 70 апостолам, т. к. город был взят 28 июля — в день их памяти.
— восточная шапочка, которую носили многие знатные люди. Решение о запрете на ношение тафии было принято на Стоглавом соборе в январе—феврале 1551 г. (См. Стоглав, гл. 39).
[45]... архимадрита Феодосия... — Феодосии, возможно Федор Вятка, был архимандритом Спасо-Андроньева монастыря, стоявшего в земской половине Москвы. В одной из редакций Жития (Хронографической) он назван архимандритом Новинского монастыря.
[46] ... да князь Василия Темкина... — Василий Иванович Темкин-Ростовский (?—1572) был боярином князей Старицких. В самом начале Ливонской войны попал в плен к литовцам, где находился в то время, когда его братья и сын были сосланы в «Казанский край». Вернулся из плена в июле 1567 г. и стал активным деятелем опричнины. Возможно, «дело» митрополита Филиппа было своего рода проверкой на лояльность, которую он выдержал. Казнен Иваном Грозным в 1572 г.
[47] ... игумену же Паисии... — Роль игумена Соловецкого монастыря Паисия в истории свержения Филиппа остается неясной. По данным всех редакций Жития, он оговорил Филиппа вместе с другими 10 старцами. Однако известно, что в 1567 г. Паисий был лишен сана и увезен в Москву, в то время как казна Соловецкого монастыря была опечатана. Этот факт дает основания полагать, что и Паисий, и старцы отказались участвовать в оговоре Филиппа, за что и их, и монастырь постигла опала.
[48] «Ровъ изры и ископай, и впадегпся въ яму, юже содела». — Ср.: «Ров изры и ископа и, и падет в яму, юже содела» (Пс. 7, 16).
— Это правило неоднократно провозглашается Стоглавом (см. главы 43—46).
[50] ... Александра Данилова сына Басманова... — Александр (по другим источникам — Алексей) Данилович Басманов-Плещеев, сын постельничего Василия III, полководец, отличившийся под Казанью и в битве с татарами при Судьбищах, во время Ливонской войны с малыми силами овладел Нарвой. С 1564 г. — боярин. По мнению А. Курбского, был инициатором расправ с Шереметевыми, Репниным, Кашиным. В 1569 г. по приказу Ивана Грозного был убит собственным сыном Федором.
[51] ... каментари оный каментар и сий... — От латинского commentor — виновник.
[52] ... ниже ащехто от нихъ погребен имать быти. — После низложения Филиппа митрополитом в ноябре 1568 г. стал Кирилл, до того бывший архимандритом Троице-Сергиева монастыря, оказавшийся безмолвным свидетелем жестокостей царя. В 1572 г. был погребен в Новинском монастыре. Антоний, сменивший его на митрополичьей кафедре, бывший до того архиепископом Полоцким, умер в начале 1581 г. и был погребен вне Москвы; Дионисий, хиротонисан из игуменов Хутынского монастыря под Новгородом в 1581 г., в феврале 1586 г. был «отослан» туда же, вХутынь, где и умер. Таким образом, пророчество Филиппа можно считать сбывшимся.
[53] ... во обитель Богоявления Господа нашего Исуса Христа за ветошной рядъ. — 4 (по другим источникам — 8) сентября 1567 г. Филипп был отправлен в Богоявленский монастырь, «что за Торгом» («за ветошным рядом»), который находился в Китай-городе между Никольской и Ильинской улицами. Основанный в 1296 г. князем Даниилом Александровичем, был прославлен тем, что в нем в 1312 г. принял постриг будущий святой митрополит Алексий.
«Аще кто... что сеетъ, се и пожати имат». — Ср.: «Еже бо аще сеет человек, тожде и пожнет» (Гал. 6, 7).
[55] ... нозе его забиша в кладь... — Это же сообщение содержится и в произведении Андрея Курбского (см. наст. изд., т. 11. с. 443).
[56] Даниила убо в Вавилоне лвы устыдешася... — Библейский пророк Даниил был брошен по приказу царя Дария Мидянина в ров со львами, но звери не посмели причинить ему вред (см.: Дан. 6, 23—27).
[57] .. ли ноги красны, мир утвержающеи»... — Ср.: «Коль красны ноги благовествующих мир, благовествующих благая» (Рим. 10, 15).
[58] ... во обитель святаго Николы, нарицаемаго Стараго. — Монастырь Николы Старого (позже — Перервинский) находился в 7 верстах от Москвы в слободе Перерва на левом берегу реки. Предположительно основан в конце XV в. По летописным источникам известно, что Филипп уехал в этот монастырь сразу после инцидента в Новодевичьем монастыре 28 июля 1567 г., оставив митрополичий двор.
— В сентябре 1568 г. был казнен троюродный брат Филиппа Михаил и три его сына — Булат, Симеон, Мина. Эта казнь состоялась в одно время с казнью Ивана Федорова, Андрея Катырева, Федора Троекурова, Михаила Лыкова. Вероятно, Филиппу была прислана голова его родного племянника — Ивана Борисовича, который был казнен после тяжких истязаний в конце 1568 г.
[60] «... яже избра, и приятъ Господь, память ихъ — в родъ и родъ». — Ср.: «Господи! Имя твое — в век, и память твоя — в род и род» (Пс. 134, 13).
[61] ... осуди его заточениемъ во Тверь-градъ во Отрочь монастырь... — Успенский Отроч монастырь в Твери был основан в период до второй половины XV в. (по другим сведениям — в конце XIII в.). В то время его игуменом был Вавила.
[62] «Ничтоже мя от любве Божия разлучить!»... отторгнет мя от любве Божия. — Ср.: «Кто ны разлучит от любви Божия: скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или мечь?» (Рим. 8, 35).
[63] «... Яко Господу годе, тако и будетъ». — Ср.: «Обаче не моя воля, но твоя да будет». (Лк. 22, 42).
— Поход на Новгород в январе 1570 г. привел к полному разгрому богатейшего русского города, гибели множества горожан.
[65] «Владыко! Господи... благословенъ еси во веки. Аминь!» — Предсмертная молитва подвижника, традиционна в житиях.
[66] ... великия церкве Пресвятыя Троицы... — В Успенском монастыре собора во имя Святой Троицы не было. Он стоял в самой Твери. Известно, что первоначальное захоронение Филиппа находилось в монастыре.
[67] ... во островъ Валаамъ заточи. — Валаамский Преображенский монастырь на острове Валаам в Ладожском озере был основан не позднее 1415 г. (см. Сказание о Валаамском монастыре и комментарии к нему в наст. томе, с. 446—475, 807).
[68] ... к Николе на Веневу во обитель сосла... — Николаевский Успенский Веневский монастырь стоял на реке Осетре недалеко от Тулы. Известен с XIV в.
— Стефан Кобылин, один из стражей Филиппа в его тверском заточении, принял постриг под именем Симеона. Автор Колычевской редакции Жития называет Симеона в качестве одного из источников своих сведений о жизни Филиппа.
[70] ... во островъ Каменной заточи... — Спасо-Каменный монастырь на острове Кубенского озера на Вологодской земле был основан в XIII в.
[71] «Всяко беззаконие заградит уста своя». — Притч. 10, 6.
[72] ... игуменъ Ияковъ... — Иаков был игуменом Соловецкого монастыря с 1581 (его перевели из Палеостровского Рождественского монастыря) до 1597 г. Потом он был игуменом Ипатьевского Костромского монастыря.
[73] ... к епископу града Твери... — В это время — в 1590 г. — епископом Твери был Захария.