|
Сказание Авраамия Палицына об |
Сказание Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря
СКАЗАНИЕ О ТОМ, ЧТО ПРОИЗОШЛО В ДОМЕ ПРЕСВЯТОЙ И ЖИВОНАЧАЛЬНОЙ ТРОИЦЫ И КАК ЗАСТУПНИЧЕСТВОМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ И ПО МОЛИТВАМ ВЕЛИКИХ ЧУДОТВОРЦЕВ СЕРГИЯ И НИКОНА ИЗБАВЛЕНА БЫЛА ЭТА ОБИТЕЛЬ ОТ ПОЛЬСКИХ И ЛИТОВСКИХ ЛЮДЕЙ И РУССКИХ ИЗМЕННИКОВ, ТОГО ЖЕ КЕЛАРЯ ИНОКА АВРААМИЯ ПАЛИЦЫНА
ПРЕДИСЛОВИЕ
Скудость разума и невразумительность языка моего зная, долго откладывал я, не решаясь писанием известить о том, сколь преславную и великую милость для спасения благородства вашего явил нам в Великой России Бог наш, Пресвятая и Пребезначальная Троица, — о превеликом и превышающем всякое слово и разумение заступничестве Матери Слова Божия, согласно ее обещанию преподобному игумену Сергию чудотворцу, и ее неотступном от обители его пребывании, о том, от скольких зол избавил нас Господь при окружении ее множеством воинов, молитв ради великих чудотворцев, — я говорю об этом преподобном отце нашем великом чудотворце Сергии и ученике его, преподобном отце нашем Никоне чудотворце, — и о том, сколько чудес сотворил для нас Бог через угодников своих. Да и боялся я, видя недостаточность внутреннего во мне человека и будучи многою суетою смущаем во многих хлопотах, связанных с келарской службой, и из-за многих телесных недомоганий великих, бывающих у меня постоянно, к тому же и окаянство свое зная, и недостойность, и немощь любострастия. Но поскольку к старости глубокой я уже преклонился и подумал, что скоро придется мне расстаться с моим телом, то и убоялся казни раба оного, скрывшего серебро господина своего и прибыль на него не получившего, и почувствовал необходимость записать то, что слышал о бывших чудесах — кое-что же и очами своими видел, — написать о происшедшем в обители чудотворца по его молитвам и возвестить вашей любви, подобно доброму глашатаю, «чтобы преподать вам некое дарование духовное к утешению вашему».
Сам я не был в обители во время осады ее польскими и литовскими людьми и русскими изменниками, пребывая в царствующем граде Москве по повелению державного князя, в доме чудотворца на Троицком подворье в Богоявленском монастыре. И, хоть и далекий по расстоянию, близок был ко мне своей милостью и заботами преподобный отец наш Сергий. И я видел там многие чудеса, слышал о приходе старцев в царствующий град Москву со множеством хлеба на возах, видел текущий от стен хлеб и умножение всего потребного по молитвам старцев в находящемся здесь Богоявленском монастыре и иные многие чудеса. Об этом впереди будет речь. Когда же отступили от обители посрамленные польские и литовские люди и русские изменники, и лжепомазанник из царствующего града Москвы постыднейшему бегству предался, а я вновь оказался в доме Живоначальной Троицы, и услышал о происходившем великом заступничестве, о помощи против врагов и о чудесах преподобных отцов наших Сергия и Никона, и старательно проверил все в подробностях при многих свидетелях у оставшихся иноков, святых по облику и здраво рассуждающих, у благоразумных воинов и у прочих православных христиан о приходе изменников к обители, о вылазках, о боях во время приступов, а более всего — о великих чудесах, совершенных преподобными отцами, и об их помощи в борьбе с врагами. И из великого и преславного я выбрал малое — как бы зачерпнул горсть воды из морской пучины, — чтобы хоть немного напоить божественным словом жаждущую душу. Все это об осаде Троицкого монастыря я написал, насколько смог, по порядку.
Да не осудите меня за это, господа и братья, говоря, что в тщеславии или в гордости я вознесся, но поистине по ревности Божией, хоть и грубостью разума моего побеждаемый, взялся я за это дело с Божией мне по молитвам чудотворца помощью. Много ведь может помочь молитва праведника.
И так как писать в книге что попало по собственному произволу не следует, только, что слышали мы и своими глазами видели, о том и свидетельствуем. Не подобает ведь на истину лгать, но с великим тщанием подобает истину соблюдать. Изъяснил же я это писанием на память нам и следующим за нами родам, да незабвенны будут чудеса великих светил, преподобных отцов наших Сергия и Никона во Христе Иисусе, Господе нашем, ему же слава вовеки да будет.
РАЗЪЯСНЕНИЕ, ПО КАКОЙ ПРИЧИНЕ ТРОИЦКИЙ СЕРГИЕВ МОНАСТЫРЬ БЫЛ В ОСАДЕ
Господь никогда не перестает учить нас и прибегающих к нему принимает, отвращающихся же с долготерпением ожидает. И потому предоставил он нам жить по своей воле, чтобы, когда в сетях, не размышляя о себе, увязнем и ниоткуда помощи не найдем, вскоре к Нему очи ума возвели мы и оттуда помощь получили. Так, сначала попустил Господь Бог владеть нами попирателю иноческого чина расстриге Григорию Отрепьеву, назвавшемуся царским сыном Дмитрием Ивановичем всея Руси и на царский престол взошедшему: и в скором времени тот Григорий, достойную месть получив от Бога, умер лютою смертью.
Потом на то же место другой назвался. И доходит до самого царствующего града Москвы, но не принят оказывается. Повсюду же в России слух о нем прошел, и потому все воры к нему собрались: не на царский престол его возвести, но все древние царские сокровища расхитить. Вся Россия от ложных царей мучительно страдает, и богатство всех городов для царей отнимают. Людей же из окрестных мест всюду меч поедает. Всей России царем Василий Иванович называется, тушинским же вором все Российское государство разоряется.
Малое некое число городов в Поморье не соблазнилось, и те по крестному целованию держались Московского государства. Иные же по причине дальнего отстояния подчинены были врагам российским, полякам и изменникам сиверским. Труден же был путь отовсюду к Москве для всех, добра хотевших по правде, ибо обложили враги царствующий град вокруг, и хотевшие к нему пройти на всех путях побиваемы бывали. И из-за недостатка во всем необходимом в предельно бедственном состоянии был град Москва. Из него убегавшие, и не желая, число врагов пополняли, и самоуверенно по этому поводу враги веселились.
Немалое время помогали городу люди, приходившие из Живоначальной Троицы Сергиева монастыря, иногда прямо, иногда же пробираясь окольными узкими тропами и лесами, с трудом доходя до самого царствующего града и тут с избранными воинами и надежными хранителями перед всем народом всегда объявляясь. Обманщики же, убегавшие от царя Василия, всегда об этом вору с поляками сообщали и сердца этих врагов христианских ненавистью к дому Пресвятой Троицы распаляли. Долгое время под Москвой они стояли и хотели ее себе покорить. Но всевидящее око нечто неведомое изволило сотворить. Всячески царь Василий им сопротивлялся: дани и оброки, по Троицкой дороге приходившие, с царства своего принимая, все воинам раздавал. Изменники же из руки его даваемое принимали, но вскоре сребролюбия ради и кровопролития к врагам перебегали. Царствующий же град Москва из-за их измены всячески колебался, но, имея уже опыт с Гришей и Петрушей, и того вора там не принимали. И отовсюду ведущие к Москве пути оказываются по причине польских нашествий закрытыми, ибо поляки часто приходили, московских посланцев побивая.
Великая же тогда польза была царствующему граду от обители чудотворца Сергия благодаря его святым молитвам. Ибо у моря на севере живущие люди, на берегах Студеного моря и Океана, царству обо всем происходящем возвещают и помогают. И из Великого Новгорода люди, и из Вологды, и с Двины-реки вплоть до моря, и с востока вся Сибирская земля и те, что за ней, — все помогали Москве. Также и из Нижегородской земли, и из Казани люди все без измены служили. И когда кому-нибудь из всех тех вышеназванных мест некуда было деться, то все они в обитель чудотворца приходили.
Тогда той великой лавры архимандрит Иоасаф и келарь старец Авраамий Палицын с прочими, добра хотевшими царствующему граду, со всем усердием великое старание в этом деле проявили. И великая помощь была от обители чудотворца всем людям, к Москве шедшим по всяким делам и в провожатых: и всякие новости им там сообщали и от них узнавали, причем, о себе заботясь и тех поддерживая, до конца монастырскую казну истощали. Вся Россия царствующему граду помогала, поскольку общая для всех беда пришла. Многие же люди, вокруг обители живущие, не только в селах, но и в городах, пришли со всеми домочадцами в обитель чудотворца, зная об известном заступничестве там молитв чудотворца. И все вместе царствующему граду в бедах сострадали. И воинского чина люди все питались от трапезы преподобных чудотворцев; и по мере возможности всячески опасности смерти себя подвергали.
Ибо на дом великого чудотворца вся Россия, как на солнце, смотрела, и, на его молитвы надеясь, все окраины российские против врагов укреплялись. И хоть и малая искра огня божественной любви загорелась в обители чудотворца, но в конце концов великий пламень добродетели запылал. На всех ведь путях злодеи ловили людей, хотевших обители добра. И из-за этого по их коварному замыслу великая трудность создается.
Царь же Василий Иванович вскоре тогда послал послов в западные и северные страны — в Датскую землю, в Английскую и в Шведскую, сообщая об обиде своей на польского короля и на своих изменников с их ложным царем, прося помощи. И ему отделенные морем посланиями и великими дарами помогают. Шведский же король Арци-Карлус, чьи владения расположены поблизости, посуху прислал на помощь немало отборного войска. Из-за этого страх и ярость охватили сердца злочестивых еретиков. И немедленно посылают они к великому врагу христиан Александру, пану Лисовскому, пленявшему тогда земли Рязанскую, Владимирскую и Нижегородскую и другие Российские места, чтобы он со всем воинством на совет к ним и на помощь вскоре пришел. Что он и сделал вскоре: кровь пия человеческую и идя с огнем по пути от Владимира и от Переяславля, уперся он в стены дома чудотворца. Но не для того шествовал сын тьмы: одну ночь проведя, он утешился, мечом окровавливая руки; первое зло по отношению к богоносному мужу, которое он сделал, — первоначальный посад Клементьево и вокруг его жилища человеческие в воздухе дымом развеял. По его приходе народ в обители стал к мукам готовиться. Ибо трапеза кровопролития всем предоставлялась и чаша смертная всем наливалась.
О СОВЕТЕ ВОРА С ЛИТОВЦАМИ, КАК РАЗОРИТЬ ДОМ ПРЕСВЯТОЙ ТРОИЦЫ
Когда же собралось скопище сатанинское и отверзли псы уста свои, то недостижимое задумывают беззаконные, таковое говоря: «О царь великий Дмитрий Иванович! Доколе будет досаждать твоему благородству воронье это, угнездившееся во гробе каменном, и долго ли седовласые будут пакостить нам повсюду? Не только перехватывают на дорогах вестников наших посылаемые ими люди, из лесов, как звери, выходя, но ведь и мучительной смерти предают их без пощады. А сверх того повсюду имеют они многих советчиков, и все города смущают служащие им и любящие их; и всячески поддерживают они всех в непокорности твоему величеству и в пренебрежении твоим благородием и учат служить царю Шубину, всячески распространяя писания, лживо говорящие: „Да сохранят вас всегда молитвы великих чудотворцев Сергия и Никона”. Но кто же эти Сергий и Никон? Вот, захватили мы всех вас вместе, как гнездо птичье, и все раздавлены нами, как птенцы. А эти что против такого множества покорившихся нам? Тебе ведь, о великий российский браздодержец, и самому известно, также и нам, что и из самых царских палат многие, став чернецами, тут живут. И если ты будешь так же не обращать на них внимания, они всегда смогут пакости устраивать нам. Слух же истинный до всех нас дошел, что ждут они князя Михаила Скопу с черными псами, шведскими немцами, и Федора Шереметева с понизовскими людьми. И тогда все они, вместе собравшись и твердыню эту заняв, смогут оказаться нашими победителями. И пока они еще не укрепились, да повелит твое благородие полностью смирить их. И если они не одумаются, пустим по воздуху прахом все жилища их».
Весьма похваляясь, берется за это тезоименитый гнусавому гетман Сапега с подручным своим воинством и всегорький Александр Лисовский с русскими ворами. И тут они в злой путь спешно отправляются.
ПРИХОД ПОД ТРОИЦКИЙ СЕРГИЕВ МОНАСТЫРЬ ПАНОВ ПОЛЬСКИХ И ЛИТОВСКИХ И РУССКИХ ИЗМЕННИКОВ, ГЕТМАНА ПЕТРА САПЕГИ, ПАНА АЛЕКСАНДРА ЛИСОВСКОГО И ИНЫХ МНОГИХ
В год 7117-ый (1609), в царство благоверного и христолюбивого царя и великого князя Василия Ивановича всея Руси и при святейшем патриархе Гермогене Московском и всея Руси, Пресвятой же и Пребезначальной Троицы Сергиева монастыря при архимандрите Иоасафе и при келаре старце Авраамии Палицыне, по попущению Божию за грехи наши, сентября в двадцать третий день, в Зачатие честного и славного пророка и предтечи, крестителя Господня Иоанна, пришел по Московской дороге под Троицкий Сергиев монастырь литовский гетман Петр Сапега и пан Александр Лисовский с польскими и литовскими людьми и с русскими изменниками.
И когда был он на Клементьевском поле, находившиеся в осаде люди, выйдя за стены, конные и пешие, с ними великий бой совершили и по милости Пребезначальной Троицы многих литовских людей побили, а сами в город здравыми возвратились.
Богоотступники же, литовские люди и русские изменники, это увидев, закричали мерзкими голосами, быстро и грозно окружая со всех сторон Троицкий Сергиев монастырь. Архимандрит же Иоасаф и весь освященный собор со множеством народа вошел в святую церковь Святой Живоначальной Троицы, к образу Пресвятой Богородицы и к многоцелебным мощам великого чудотворца Сергия, молясь со слезами об избавлении. Городские же люди предали огню находившиеся вокруг обители слободы и всякие службы, чтобы они не служили врагам жилищем, и была у тех большая теснота. Гетман же Сапега и Лисовский, осмотрев места, где им с войсками своими стоять, и разделившись, начали строить себе станы и поставили два острога, а в них возвели многие укрепления и все пути к обители заняли, и оказалось никому невозможно пройти, минуя их, ни в дом, ни из дома чудотворца.
ОБ УКРЕПЛЕНИИ ОБОРОНЫ
Бывшие же в осаде воеводы, князь Григорий Борисович Долгорукий и Алексей Голохвастов, и дворяне постановили с архимандритом Иоасафом и с соборными старцами, что следует укрепить стены для обороны и всех людей привести к крестному целованию, а главными быть старцам и дворянам, и разделить городские стены, башни, ворота, и орудия установить по башням и в подошвенных бойницах, и чтобы каждый знал и охранял свою сторону и место и все, что для боя необходимо, приготовил бы, и с идущими на приступ людьми бился бы со стены, а за стены и на иную ни на какую службу не выходил бы. А для вылазок и в подкрепление к местам приступов людей особо назначают.
В праздник же, светло торжествуемый, памяти преподобного отца нашего Сергия чудотворца, сентября в двадцать пятый день, ничего той ночью другого не было слышно из среды находящихся в городе людей, кроме вздохов и плача, потому что многие из окрестностей туда сбежались, думая, что вскоре минует эта великая беда. И такая теснота была в обители, что места не было свободного. Многие же люди и скотина остались без крова; и тащили бездомные всякое дерево и камень для устройства прибежищ, потому что осени настало время и приближалась зима. И друг друга отталкивали от вещи брошенной, и, из нужного ничего не имея, все изнемогали; и жены рожали детей перед всеми людьми. И невозможно было никому со своей срамотою нигде укрыться. И всякое богатство не береглось и ворами не кралось; и всякий смерти просил со слезами. И если бы кто и каменное сердце имел, и тот, видя эти тесноту и напасти, расплакался бы, ибо исполнилось на нас сказанное пророком слово: «Праздники ваши светлые в плач вам обращу и в сетование, и веселие ваше в рыдание».
О ВИДЕНИИ СТОЛПА ОГНЕННОГО
Тогда некоторые старцы и многие люди видели знамение не во сне, а наяву. Один из них, священноинок Пимен, в ту ночь на память Сергия чудотворца молился Всемилостивому Спасу и Пречистой Богородице. И вот в оконце его кельи свет засиял. Когда же он взглянул на монастырь, то увидел, что светло, будто пожар, и подумал, что враги зажгли монастырь. Тотчас же он вышел на рундук келейный. И видит над главой церкви Святой Живоначальной Троицы огненный столп, стоящий до самой тверди небесной. Священник Пимен очень испугался страшного видения и вызвал братию свою из кельи: дьякона Иосифа да дьякона Серапиона и из иных келий старцев многих и мирян. Они же, глядя, дивились тому знамению. И вскоре огненный столп начал опускаться и свился в клубок, как огненное облако, и вошел в окно над дверьми в церковь Пресвятой Троицы.
О КРЕСТНОМ ЦЕЛОВАНИИ
Когда же завершились всенощное славословие и молебны, тут же собралось множество народа и по решению начальников и всех людей было целование креста, — клялись сидеть в осаде без измены. Первыми воеводы, князь Григорий Борисович Долгорукий и Алексей Голохвастов, целовали Животворящий Крест Господень у раки чудотворца, затем дворяне и дети боярские, слуги монастырские, стрельцы и все христолюбивое воинство, и все православные христиане. И с той поры царило в городе братолюбие великое, и все с усердием без измены сражались с врагами. И тогда литовские люди поставили стражу во множестве вокруг Троицкого монастыря, и не было проходу ни из крепости, ни в крепость.
О ЗАМЫСЛЕ ПАНОВ
Того же месяца в двадцать девятый день польские и литовские люди с первосоветниками своими, русскими богомерзкими отступниками, тщательно размышляли и советовались о недостижимом. «Каким образом, — говорили они, — сможем мы взять Троицкий Сергиев монастырь или какой хитростью уловить их можем?» И такой вопрос обсуждают: не взять ли его приступом, так как некрепка, говорят, стена и невысока; иные же советовали просить монастырь у воевод и у народа с лаской и угрозой. «Если же и так не уговорим их, то каждый из нас поведет свой подкоп под крепостную стену, и мы сможем взять крепость без крови». Так они и постановили делать. На себя ведь они надеялись, а не на Бога живого, царящего вечно. Как написано: «Да не хвалится сильный силою своею», ибо все, надеющиеся на свою силу, погибли. Воистину «суетен всякий человек» и «суетно стремление его». И еще: «Избавлю избранника моего от оружия лютого» и «осеню голову его в день брани».
Так они советовались и ни в чем не преуспели, понапрасну трудились, ибо без Божьей помощи ничего не может сотворить человек, ибо Бог творит, как хочет, и воле его кто воспротивится? Приняв такое решение, гетман Сапега и Лисовский в двадцать девятый день прислали в крепость, в Троицкий Сергиев монастырь, сына боярского Бессона Руготина с посланием, также и к архимандриту с братией с угрозами, такого содержания:
Грамота
«От великого гетмана Петра Павловича Сапеги, маршалка и секретаря Кирепецкого и Трейсвятского и старосты Киевского, и пана Александра Ивановича Лисовского в крепость, в Троицкий Сергиев монастырь, воеводам, князю Григорию Борисовичу Долгорукому и Алексею Ивановичу Голохвастову, дворянам, детям боярским, слугам монастырским, стрельцам, казакам и всем осажденным людям, народному множеству. Пишем к вам, милуя и жалуя вас: покоритесь великому государю вашему, царю Дмитрию Ивановичу, сдайте нам крепость. Весьма пожалованы будете вы от государя царя Дмитрия Ивановича. Если же не сдадите, то знайте, что не для того мы пришли, чтобы, не взяв крепости, отойти прочь. Тем более что сами знаете, сколько городов царя вашего московского мы взяли; и столица ваша Москва осаждена, и царь ваш сидит в осаде. Мы же пишем к вам, жалея ваше благородство. Помилуйте сами себя: покоритесь великому имени, государю нашему и вашему. И если сделаете так, будет милость и ласка к вам государя царя Дмитрия, какими ни один великий из вас у вашего царя Василия Шуйского не пожалован. Пощадите благородство свое, отнеситесь разумно к нам. Не предайте себя лютой и безвременной смерти; сохраните себя, и еще раз — сохраните сами себя и прочих. Если же вслед за этой лаской увидите лицо наше — а мы пишем вам по царскому слову и со всеми избранными панами подтверждаем, — то не только в Троицкой крепости наместниками вы будете нашего и вашего прирожденного государя, но и многие города и села он подаст вам в вотчину, — если сдадите крепость, Троицкий монастырь. Если же и этому не покоритесь, милости нашей и ласки, и не сдадите нам крепости, а даст Бог мы возьмем её, то ни один из вас в крепости милости от нас не увидит, но все умрут страшно».
«А ты, святитель Божий, старейшина монахов, архимандрит Иоасаф, припомни жалование царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси, какую милость и ласку оказывал он Троицкому Сергиеву монастырю и вам, монахам, великое жалование. А вы, беззаконники, все то презрели, забыли сына его, государя царя Дмитрия Ивановича, а князю Василию Шуйскому доброхотствуете и учите в Троицкой крепости воинство и весь народ стоять против государя царя Дмитрия Ивановича, и позорить его, и облаивать непотребно, и царицу Марину Юрьевну, и нас. И мы тебе, святитель архимандрит Иоасаф, свидетельствуем и пишем по царскому слову: запрети попам и прочим монахам, пусть не учат воинство не покоряться царю Дмитрию, но молите за него Бога и за царицу Марину. А нам крепость отворите без всякой крови. Если же не покоритесь и крепость не сдадите, то мы сразу же, взяв замок ваш, вас, беззаконников, всех порубим».
Архимандрит же Иоасаф с братией и воеводами и все воинство, видя лукавую лесть и что хотят те всячески разорить дом Пресвятой Троицы, все вместе смиренно с плачем и рыданием молили Господа Бога об избавлении крепости, говоря так: «Надежда наша и упование, Святая Живоначальная Троица, стена наша, заступница и покров, Пренепорочная Владычица Богородица и Приснодева Мария, и пособники наши и молитвенники к Богу о нас, преподобные отцы наши великие чудотворцы Сергий и Никон!» Этими-то словами и благоразумными советами в богоспасаемой крепости, в Троицком монастыре, благодать Божия с упованием всем сердца на подвиг тверже алмаза укрепила.
ОБ ОТВЕТНОМ ПИСЬМЕ ПОЛЯКАМ И ВСЕМ ИЗМЕННИКАМ
Воеводы же с архимандритом и с прочими соборными старцами и дворянами и со всеми воинскими людьми постановили и на их льстивую грамоту составили к Сапеге и Лисовскому такое письмо:
«Да знает ваше темное господство, гордые начальники Сапега и Лисовский и прочая ваша дружина, что напрасно нас, Христово стадо православных христиан, прельщаете вы, богоборцы, мерзость запустения. Знайте, что и десятилетний христианский отрок в Троицком Сергиевом монастыре посмеется вашему безумству и совету. А то, о чем вы нам писали, мы получив это, оплевали. Ибо есть ли польза человеку возлюбить тьму больше света и променять истину на ложь, честь на бесчестие и свободу на горькое рабство? Как же оставить нам вечную святую истинную свою православную христианскую веру греческого закона и покориться новым еретическим законам отступников от христианской веры, которые прокляты были четырьмя вселенскими патриархами? Есть ли какое-нибудь приобретение и почесть в том, чтобы оставить нам своего православного государя и покориться ложному царю, врагу и вору, и вам, латиняне, иноверным, и быть нам вроде жидов или хуже их? Ведь те, жиды, не познав, распяли своего Господа, мы же знаем своего православного государя, под чьей царскою христианскою властью от прародителей наших родились мы в винограде истинного пастыря Христа, как же повелеваете нам оставить христианского царя? И ложною ласкою, и тщетной лестью, и суетным богатством прельстить нас хотите. Но мы и за богатства всего мира не хотим нарушить своего крестного целования».
И затем с теми грамотами отослали в таборы.
ОБ УСТАНОВКЕ ОКОЛО КРЕПОСТИ СТЕНОБИТНЫХ ОРУДИЙ
Того же месяца в тридцатый день богоборцы Сапега и Лисовский, получив ответное письмо и увидев, что не покорились им люди в крепости, и, исполнившись ярости, повелели всему своему литовскому и русскому воинству приступать к крепости со всех сторон и вступать в бой. Люди же из крепости крепко с ними бились, тогда Сапега и Лисовский повелели прикатить туры и поставить орудия. И той ночью прикатили многие туры и поставили орудия. Первые за прудом на горе Волокуше; вторые тоже за прудом возле Московской дороги; третьи за прудом же в Терентьевской роще; четвертые на Крутой горе против мельницы; пятые туры поставили на Красной горе против Водяной башни; шестые поставили на Красной горе против погребов, Пивного двора и келаревых келий; седьмые по Красной же горе против келарских и казенных палат; восьмые же в роще тоже на Красной горе против Плотничьей башни; девятые туры поставили на Красной же горе возле Глиняного оврага, против башни Конюшенных ворот. И возле туров выкопали большой ров, из рощи от Келарева пруда и до Глиняного оврага, и насыпали высокий вал, так что за тем валом, укрываясь, ходили конные и пешие люди.
О НАЧАЛЕ СТРЕЛЬБЫ ПО КРЕПОСТИ
Месяца октября в третий день начали бить из-за всех туров, и били по крепости шесть недель беспрестанно изо всех орудий и из верховых, и раскаленными железными ядрами. Обитель же Пресвятой и Живоначальной Троицы была покрыта десницею вышнего Бога, и нигде ничего не загорелось. Ибо огненные ядра падали на пустые места, в пруды и в выгребные ямы, а раскаленные железные ядра извлекали из деревянных домов, пока они не успевали причинить вреда. А какие, застрявшие в стенах, не замечали, те сами остывали. Но воистину дело то было промыслом Самого предвечного Бога Вседержителя, который творит преславное ему известными неизреченными своими путями. Бывшие на стенах крепости люди, не имея возможности стоять, прятались за стены: ибо из рвов и из углублений в промежутки между зубцами были прицелены пищали. И так люди стояли, не отступая, ожидая приступа, и ради того одного и крепились. А кто был в башнях у пушек, те терпели великую тяготу и мучения от стрельбы. Ибо стены городские тряслись, камни рассыпались, и все жестоко страдали. Но удивительно при этом все Богом устраивалось: во время стрельб все видели, как плинфы рассыпались и бойницы и стены сотрясались, ибо стрельба велась с утра и до самого вечера по одной мишени, но стены всё оставались нерушимыми. Враги об этом часто сообщали, говоря: «При стрельбе мы всегда видим огонь, исходящий от стен, и удивляемся тому, что искры сыплются не от камня, а от глины».
И были в крепости тогда теснота большая, скорбь, беды и напасти. И у всех, тогда оказавшихся в осаде, сердца кипели кровью, но полезного дела, которое они начали, они не прекращали. Смерти они ожидали, но на Господа Бога упование возлагали и всячески врагам сопротивлялись. А еще ругались богоборцы лютеране, собачьими своими языками богохульные слова говоря, чтобы не имели они никакой надежды на Господа Бога. «Не сможете вы, — говорили они, — избежать рук наших никак». Также поносили они имя великого чудотворца Сергия и иной многий и богохульный вздор говорили.
О МОЛИТВЕ АРХИМАНДРИТА И ВСЕХ, НАХОДЯЩИХСЯ В ОСАДЕ
Боголюбивый же пастырь, архимандрит Иоасаф, и весь священный собор, и все православное христианство стояли в церкви Пресвятой Живоначальной Троицы, со слезами так восклицая: «Господи Боже наш, бессмертный и безначальный, Создатель всей твари видимой и невидимой, нас ради, неблагодарных и злонравных, сошедший с небес и воплотившийся от Пречистой Девы и кровь свою за нас проливший, призри и ныне, Владыка Царь, из святого жилища твоего и приклони ухо твое и услышь слова наши, вконец погибающих. Ибо согрешили мы, Господи, согрешили всякими постыдными делами и недостойны взглянуть на высоту славы твоей. Разгневали твою щедрость, не послушали твоих повелений и, как безумные, от твоей к нам милости отвратились и на злодеяние и беззаконие обратились, с ними же далеко от тебя отступили. Все это, что ты навел на нас и на обитель твою праведным и истинным судом, сотворил ты из-за грехов наших; и не можем мы уст открыть и сказать что-либо; но все же, о всепетый и всеблагословенный Господь, не предай нас до конца врагам нашим, и не разори достояния твоего, и не лиши нас милости твоей, но дай нам послабление во время это. Сам ты, Владыка, сказал: „Я пришел не праведных спасти, но грешников призвать на покаяние”, чтобы обратились они и живы были. Господи Иисусе Христе, Царю Небесный, сделай нам послабление и не оставь нас ныне ради Пресвятой и Пречистой Богоматери твоей и молитв ради святых праведных отцов наших, теплых заступников Сергия и Никона чудотворцев, прежде благоугодивших твоему владычеству в святой обители сей».
Также и Пренепорочной Богородице из глубины сердца со стонами и рыданием во все дни и ночи так они молились: «О, Всенепорочная Владычица Богородица, человеколюбивая естеством, не оставь ты эту святую обитель, как и обещала при явлении своему преподобному отцу нашему чудотворцу Сергию; и да познаем мы ныне, в это, Владычица, время, истинную неложность слов твоего обещания, и как Мать Христа Бога и заступница рода христианского сохрани нас и помилуй по великой твоей милости, да возвеличится великолепное имя твое во все века, аминь!»
Архимандрит же Иоасаф повелел всем священникам наставлять своих духовных детей, чтобы те каялись, сохраняли чистоту и делали только благие дела. И тогда все люди исповедовались Господу и многие Пречистых Христовых Тайн причащались. Литовские же люди и русские изменники и денно и нощно помышляли о взятии города.
О РВЕ И ПОДКОПЕ
Того же месяца октября в шестой день они повели ров из-под горы от мельницы возле надолб на гору к Красным воротам и к надолбам, покрывая его досками и на них насыпая землю. И довели ров до верха горы против Круглой башни.
Того же месяца в двенадцатый день они повели из того рва подкопы под Круглую угловую башню против Подольного монастыря.
О ПРИГОТОВЛЕНИИ К ПРИСТУПУ, О ПИРШЕСТВЕ И ОБ ИГРАХ
Того же месяца в тринадцатый день Сапега устроил великий пир для всего своего войска и для крестопреступников, русских изменников. И весь день бесились они, играя и стреляя, а к вечеру начали многие люди скакать со знаменами на своих конях по всем Клементьевским полям и по монастырским вокруг всего монастыря. Потом и Сапега вышел из своего табора с большими вооруженными полками и стал со своим полком у туров за земляным валом против погреба, Келарской и Плотничьей башен и до Благовещенского оврага, а полки Александра Лисовского — по Терентьевской роще до Сазонова оврага, по Переяславской и Угличской дорогам и за Воловьим двором до Мишутина оврага. Из орудий же они били по городу из-за всех туров, из многих пушек и пищалей, беспрестанно.
О ПРИХОДЕ К КРЕПОСТИ ПЕШИХ ЛЮДЕЙ
они начали приступ крепости. Люди же в крепости бились с ними с крепостных стен, били также из многих пушек и пищалей и, насколько могли, много побили литовцев и русских изменников. И так милостью Пребезначальной Троицы и по молитвам великих чудотворцев не дали им тогда подойти близко к крепости и причинить стенам какого-либо вреда. И они, своим пьянством загубив многих своих, отошли от крепости. Турусы же, щиты и лестницы они побросали. Наутро вышедшие из крепости люди внесли все их в крепость и, пищу на них готовя, предали огню.
Но литовцы и русские изменники, продолжая таким же образом подходить, досаждали бывшим в крепости, нападая на крепость семь дней без отдыха. А иногда они подъезжали к крепости со страшными угрозами и руганью, иногда же, льстя, просили сдать крепость и показывали множество воинов, чтобы бывшие в крепости убоялись. И чем больше враги пугали их, тем больше находившиеся в крепости крепились против них. Так окаянные лютеране и русские изменники понапрасну трудились и ни в чем не преуспели, только многих своих погубили.
Архимандрит же Иоасаф со всем священным собором в те дни был во святой великой церкви, со слезами моля Бога и Пречистую его Богоматерь и призывая на помощь великих чудотворцев Сергия и Никона для помощи и укрепления против врагов, со слезами говоря: «Господи Боже, помоги нам, вконец погибающим, и не отринь людей твоих до конца и не предай достояния твоего в поношение злым еретикам, да не скажут: „Где есть надежда их, на которую они уповают?”, но да узнают, что ты Бог наш, Господь Иисус Христос, в славу Богу Отцу, аминь».
И, взяв честные кресты и чудотворную икону Богоматери с Превечным Младенцем и иконы прочих святых, обходили они по стенам всю крепость, молясь со слезами.
О ПРИХОДЕ ЛИТОВЦЕВ НА КАПУСТНЫЙ ОГОРОД
Того же месяца в девятнадцатый день литовские люди пришли на огород брать капусту. Из крепости же, увидев, что немного людей литовских, не по воеводскому повелению, но по своей воле, спустившись некоторые со стен крепостных по веревкам, литовских людей побили, а иных переранили. В то время в литовские полки убежал служка, детина Оська Селевин.
О ВЫЛАЗКЕ
— за токарню на Княжее поле и за Конюшенный двор. Пешие же люди пошли с конными на Красную гору за овраг, к турам. В то же время троицкий служка Оська Селевин, забыв Господа Бога, убежал в литовский полк. Литовцы же и изменники русские, видя троицкое воинство, вышедшее из крепости, тут же яростно устремились ему навстречу. И с обеих сторон многие испили смертную чашу. У туров у литовских орудий побили и поранили немало стрельцов, казаков, и даточных людей, и старшину у них, троицкого слугу Василия Брехова, ранили, его еще живым внесли в монастырь с прочими убитыми и ранеными. Архимандрит же Иоасаф повелел живых постричь и причастить Святых Тайн Тела и Крови Христа, Бога нашего. И так, исповедавшись, они предали души свои в руки Господа. И, священным собором отпев надгробные песнопения, погребли их с честью.
О ЯВЛЕНИИ ЧУДОТВОРЦА СЕРГИЯ, О ПРИСТУПЕ И О ПОДЖОГЕ ПИВНОГО ДВОРА
В воскресный день после утреннего пения пономарь Иринарх сел отдохнуть и забылся сном. И вдруг он видит, что в келью его вошел великий чудотворец Сергий и слышит, как тот говорит ему: «Скажи, брат, воеводам и ратным людям: сейчас к Пивному двору будет очень тяжелый приступ, они же да не ослабевают, но с надеждою дерзают». И он видел святого, ходившего по крепости и по службам, кропившего святой водой монастырские строения.
После предупреждения чудотворца, с воскресенья на понедельник в третьем часу ночи, когда никто не ожидал, загремело множество орудий, и многочисленное воинство литвы с громким криком со всех сторон устремилось к крепостным стенам. Против же Пивного двора, взяв множество вязанок дров, хвороста, соломы, смолы с берестой и порохом, они зажгли острог у Пивного двора. И от того огня стали видимы все полки. Со стен же крепости и с Пивного двора из-за турусов, из пушек и из пищалей много побили литовцев, и огни их погасили, и острог подсечь не дали. Также и по другим стенам крепости и с башен, козы с огнем спуская, многих литовских людей побили, потому что они подошли близко к крепости.
О ПОБЕГЕ ЛИТВЫ ИЗ ИХ РВОВ
по стенам крепость, творили литию и моление воссылали ко Всемогущему в Троице славимому Богу и Пречистой Богоматери. Когда же литовские люди из рвов увидели ходящих по стенам крепости во множестве людей, напал на них страх великий, и испугались, и побежали они из рвов и из ям в свои таборы.
О ВЫЛАЗКЕ И ПОИМКЕ ПАНА БРУШЕВСКОГО
Воеводы, князь Григорий и Алексей, со всем христолюбивым воинством, отпев соборно молебен, устроили вылазку на Княжее поле в Мишутинский овраг на заставы ротмистра Брушевского и на Суму с товарищами. И Божиею помощью заставу они побили и ротмистра Ивана Брушевского взяли, а ротмистра Герасима и его роту побили на Княжем поле, а Сумину роту топтали до Благовещенского оврага. Враги же, увидев падение своих, вскоре пришли многими полками конные и пешие. Но бывшие в крепости люди, мало-помалу отходя, все вошли в крепость здоровыми и совершенно невредимыми. Архимандрит же со священным собором, отпев молебны со звоном, воздали благодарственные хвалы Всемогущему Богу. Пан же Брушевский при допросе под пыткой сказал, что подлинно ведут они подкопы под крепостную стену и под башни. А под какое место ведут подкопы, того, сказал, не ведает. «А хвалятся-де наши гетманы, что возьмут замок, Сергиев монастырь, и огнем выжгут, а церкви Божии до основания разорят, а монахов всякими различными муками замучат, а людей всех побьют. А не взяв монастыря, прочь не отойдут. Хоть и год стоять будут, или два, или три, а монастырь решили взять и до основания разрушить».
Богоборцы тогда весьма разъярились и начали бывшим в крепости очень досаждать и залегли по ямам и по плотинам прудовым, не давая бывшим в крепости людям ни воды зачерпнуть, ни скота напоить. И была в крепости теснота и скорбь великая и волнение было большое среди осажденных людей.
О СЛУХАХ
частые слухи, ибо тот был в этом деле очень искусен. И он за это дело взялся. А вне крепости от Служней слободы повелели копать глубокий ров. Литовцы же, увидев копающих ров, в начале первого часа дня вдруг прискочили ко рву во множестве пешие, сильно вооруженные, и начали жестоко избивать православных христиан. Из крепости же прицелены были на то место многие пушки и пищали и побили литовцев много. К тому же из крепости поспешили многие люди воинского чина и множество их побили и многих живыми взяли и в крепость ввели. Литовцам не понравились из крепости частые подарки, и, тыл показав, они возвратились вспять.
О ДОПРОСЕ ПЛЕННЫХ И О ЧИСЛЕ ЛИТОВСКОГО И ИЗМЕННИЧЬЕГО ВОИНСТВА
Воеводы же повелели новопойманных языков пытать и разузнавать у них вопросами и пытками об их замыслах и о количестве их воинства. Те же сказали, что действительно гетманы их надеются крепость взять подкопами и упорными приступами. А подкопы уже повели под башни и под крепостную стену в двенадцатый день октября. А к какому месту ведут, того они не знают. А командующих панов — князь Константин Вышневецкий, да четыре брата Тышкевичи, пан Талипский, пан Велемовский, пан Козоновский, пан Костовский и других двадцать панов; а ротмистров: Сума, Будило, Стрела и других тридцать ротмистров; а людей воинского чина: с Сапегою — польские и литовские люди, жолнеры, подольские люди, гусары русские, прусские, жемоцкие, мазовецкие, а с Лисовским — дворяне и дети боярские из многих разных городов, татар много, и черкесы запорожские, казаки донские, волжские, северские, астраханские. И всего войска с Сапегою и с Лисовским — до тридцати тысяч, кроме черных людей и пленных.
ОБ ИЗБИЕНИИ БЫВШИХ В КРЕПОСТИ ЛЮДЕЙ И О ВЕЛИКОМ УЖАСЕ В КРЕПОСТИ
и потому расхрабрились на нас враги и побили и поранили многих вышедших из крепости людей, постаравшихся положить свои головы за святую православную веру и за обитель преподобного отца нашего чудотворца Сергия. И в том бою убили почтенного слугу Копоса Лодыгина из пушки, и дал ему Бог в иноческом чину преставиться. Тогда же на вылазке из-за грехов наших побили и поранили троицких всяких людей сто девяносто человек, да в плен взяли у подкопного рва старца священника Левкию, да трех служилых людей, да московского стрельца, да двух клементьевских крестьянских детей.
раненых повелел лечить и содержать за счет монастырской казны. Еретическое же исчадие и изменники русские страшней прежнего нападали на крепость. Тогда были в крепости у всех православных христиан скорбь великая, плач великий и ужас из-за подкопов, потому что слух в уши всех людей разошелся, что ведут литовские люди подкопы, а о том допытаться не могут, под которую стену или башню ведут. И тогда все смерть свою, каждый перед своими глазами, видели и, прибегая к церкви Живоначальной Троицы и к целебноносным мощам горячих заступников наших великих чудотворцев Сергия и Никона, все на покаяние к Богу обратились, исповедуясь Господу и отцам своим духовным. Некоторые же причастились Тела и Крови Господних, готовясь к смерти.
О ТОМ, КАК ИНОКИ ОБОДРЯЛИ
Добродетельные же иноки, обходя по всей крепости, молили христолюбивое воинство и всех людей, говоря: «Господа и братья, пришел час прославить Бога и Пречистую его Матерь, и святых великих чудотворцев Сергия и Никона, и нашу православную христианскую веру! Мужайтесь и крепитесь и не ослабевайте в трудах, не оставляйте надежды, да и нас помилует и прославит Всещедрый Господь Бог! Не унывайте в скорбях и бедах, нашедших на нас! Но возложим упование на Бога и на молитвы великих наших заступников Сергия и Никона, и увидим славу Божию! Ибо Тот может избавить нас от рук всех врагов наших. Если же, братья, кто и пострадает ныне, в это время, будет он для своего Господа мучеником, потому что пострадал за превеликое его имя!» Так они укрепляли всех православных христиан, бывших на стенах крепости. И благодаря этому все больше расхрабрились, крепко сражаясь со своими врагами.
Воеводы же повелели стрельцам и всем добровольцам тайно выходить ночью из крепости ради поимки языков по ямам и во рвах, которые те выкопали близ крепости. И милостью Божией много языков поймали они и привели в крепость. Подкопного же места никак не могли у них дознаться: все говорили, что есть подкоп, а под которое место ведут, того не ведают.
О ПРИСТУПЕ
не давая им приступить к крепости.
О ЯВЛЕНИИ СЕРГИЯ ЧУДОТВОРЦА АРХИМАНДРИТУ ИОАСАФУ
В то время в церкви Пресвятой Троицы архимандрит Иоасаф задремал, и вот внезапно видит он святого и блаженного отца нашего Сергия, великого чудотворца, стоящего против чудотворного образа Святой Живоначальной Троицы, руки свои воздевшего вверх и молящегося со слезами Святой Троице. И обратился святой к архимандриту и сказал ему так: «Брат, встань, — это время пения и час молитвы; „бдите и молитесь, да не войдете в напасть". Господь Всесильный по многой своей щедрости помиловал вас и подаст вам еще время, да в покаянии поживете». Архимандрит же Иоасаф, одержимый сильным страхом, поведал об этом явлении всей братии.
Надменные же от гордости литовские люди тяжело и беспрестанно нападали на Троицкую крепость, прикатив к крепости много туров и турусов. Из крепости же ударили из многих пушек и пищалей по их щитам и турусам, которые были близ стен, и много литовских людей побили. Когда же настал день, из крепости вышли конные и пешие люди и от крепости литовских людей отогнали. Те же побежали, гонимые Божиим гневом. Бывшие же в крепости люди их осадные приспособления все предали огню, а иные внесли в крепость.
В четвертый день того же месяца ночью литовцы снова своим делом промышляли, но издалека, а ко рву и к стенам близко подходить не смели. Из крепости же вышли пешие люди к литовским людям к Нагорному пруду за надолбы близко к подкопному рву. Литовцы же и русские изменники, встав из рвов и из ям, как демоны, напали на вышедших из крепости людей и учинили великий бой. В том бою убили троицкого слугу Бориса Рогачева и поранили многих слуг, стрельцов и казаков; тогда же взяли в плен раненого Дедиловского казака. На допросе под пыткой он сказал, что действительно подкопы заканчивают, а на Михайлов день хотят заложить под стены и под башни порох.
и рыданием: «Сотворите мне, виновному и бедному человеку, великую милость, дайте мне, Бога ради, отца духовного, сподобьте меня быть причастником Святых Христовых Тайн!» Архимандрит же Иоасаф повелел его, исповедав, причастить Святых Христовых Тайн.
Воеводы же в крепости повелели против мест подкопов от Подольной стены до Святых ворот поставить острог, насыпать турусы и установить орудия.
ОБ ИВАНЕ РЯЗАНЦЕ
Той же ночью пришел в Троицкий монастырь выходец из табора Лисовского казак Иван Рязанец из станицы атамана Пантелеймона Матерого и сказал, что подкопы в самом деле готовы под нижнюю Круглую башню.
И тот же казак Иван Рязанец рассказал такую историю: «Произошло, дескать, в прошлую ночь с субботы на воскресенье: было явление атаманам и казакам, а сказывал атаман наш Пантелеймон Матерый, также и из нас многие видели своими глазами, и иных станиц атаманы и казаки многие то же видение видели и слова старца слышали твердые с запрещением. Видели они ходивших вокруг крепости по стене двух старцев — бороды седые, светозарные образом, так что быть им по образу и по подобию великими чудотворцами Сергием и Никоном. Один в руке имел золотую кадильницу, а под кадильницей Животворящий Крест и, кадя обитель свою, ограждал стены крепости Честным Животворящим Крестом. Второй держал в правой своей руке кисть вроде кропила, а в другой руке чашу. И, кропя святою водой стены и все прочее в обители, он пел своими устами громким голосом тропарь „Спаси, Господи, люди своя” и кондак „Вознесшийся на крест”, — оба до конца. И, обратившись к нашим полкам, преподобный — от его лица сиял неизреченный свет, паля, как огонь, — сказал с яростью, сурово грозя: „О злодеи законопреступники! Зачем вы сошлись разорить дом Пресвятой Троицы, осквернить в ней Божии церкви и погубить иночествующих и всех православных христиан? Не даст вам Господь жезла на свой жребий!” Наши же окаянные казаки и литовские люди стреляли по ним из луков и из самопалов, но наши стрелы и пульки, от них отскакивая, возвращались к нам и многих поражали; и многие люди в наших полках, раненные теми пульками, померли, извещая тем самым о большом чуде Бога, прославляющего своих угодников». Той же ночью и во сне явился чудотворец Сергий атаманам и многим казакам.
«Я сотворю на вас, злодеев, мольбу Вышнему Царю, и вы будете осуждены вовеки мучиться в геенских муках». И было, будто молния ударила и громы страшные загремели, и с востока потекла великая река, а с запада и с юга появились два великих озера, и сошлись все три воедино; и поднялась вода, как гора великая, и потопила все полки литовские, и все совершенно пропали. Наутро же Сапега и Лисовский, встретившись вкупе со всеми русскими изменниками, рассказывали друг другу свои сны и говорили: «Что такое должно произойти? Многие воды потопили наши полки!» Тогда предстал пред ними донской атаман Стефан Епифанец из станицы Смаги Чертенского, имевший в своей власти войско из пятисот казаков, и сказал им: «Великие гетманы, я скажу вам: такие сны не к добру бывают. Это знамение являет преподобный Сергий чудотворец: то не водам повелевает он нас потопить, но множество православных христиан вооружит на нас. И великое падение ждет наших людей». Литовские же люди, услышав это, были объяты великой кручиной и договаривались с казаками его убить, говоря, что «этот человек возмущает наши полки и пугает людей воинского чина». Стефан же и казаки, узнав об этом, собрались все пятьсот человек и той же ночью бежали, пообещав Святой Живоначальной Троице, Пречистой Матери Божией и великим чудотворцам Сергию и Никону больше такого зла не совершать, также и царствующему городу, а стоять заодно с православными христианами против иноверных; и призывали в помощь великих чудотворцев. Литовские же полки догнали их в Троицкой волости в Вохне на реке Клязьме. Но те помилованы были Богом по молитвам преподобных отцов Сергия и Никона и ушли от литовских людей все невредимыми. Также и через Оку-реку переправились они ниже Коломны и пришли на Дон к своему атаману все здравыми.
Об этом знамении и об атамане Стефане Епифанце принесли мне записку оставшиеся в обители чудотворца иноки, а кое-что поведали мне о том и словом. Я же повелел вписать здесь и это, раз и это есть истина, чтобы не оказаться мне перед Богом нерадивым рабом, презревшим чудеса преподобных отцов. Об этом до сих пор.
Воеводы же советовались с архимандритом Иоасафом, со старцами и со всеми воинскими людьми, как очистить для неожиданной вылазки потайные ворота, ведущие из-под крепостной стены в ров. Каменотесы же, разыскав подле Сушильной башни старый лаз, очистили его и приделали к нему три железные двери.
О СТРЕЛЬБЕ ПО КРЕПОСТИ В ВОСЬМОЙ ДЕНЬ НОЯБРЯ
Того же месяца в восьмой день на праздник собора святого архистратига Михаила. День тот был днем плача и сетования, потому что прошло уже тридцать дней и тридцать ночей, как беспрестанно со всех сторон били по крепости из-за всех туров из шестидесяти трех пищалей и из верховых орудий.
Животворящих Тайн Христовых и сказал архимандриту: «Вот, отец, Господь Бог рукою своего архистратига Михаила отомстит кровь православных христиан». И, это сказав, старец Корнилий преставился. Да в тот же день убило из пушки старицу, оторвало ей руку правую с плечом.
Воеводы же и все осажденные в крепости люди, избрав добрых старцев и людей воинского чина, которым идти на вылазку и на подкопные рвы, разделили войско и расставили по порядку. В день же архистратига Михаила пели вечерню, и все бывшие в обители люди с воплем и рыданьем, бия себя в грудь, просили милости у Всещедрого Бога, и воздевали вверх руки, и на небо взирали, и взывали: «Господи, спаси нас, погибающих, скорей поспеши и избавь нас от этой погибели ради твоего святого имени. И не предай достояния твоего в руки этим скверным кровопийцам».
Враги же Святой Троицы деятельно и коварно добивались захвата крепости и беспрестанно стреляли из многих пушек и пищалей. Во время псалмопения внезапно ядро ударило в большой колокол, отскочив от него, влетело в алтарное окно Святой Троицы, пробило в деисусе доску подле правого крыла образа архистратига Михаила и, ударившись вскользь по столпу, а затем в стену, отскочило то ядро в насвечник пред образом Святой Живоначальной Троицы, ранило священника и, отлетев в левый клирос, развалилось. В то же время другое ядро пробило железные двери с южной стороны у церкви Живоначальной Троицы и пробило доску местного образа великого чудотворца Николы выше левого плеча подле венца; за иконой же ядра не оказалось.
И тогда в церкви Святой Троицы на всех находившихся там людей напал великий страх, и все заволновались. И полит был церковный пол слезами, и пение замедлялось от сильного плача. И воздевали все руки свои вверх к Пребезначальной Троице, к Пречистой Богородице и великим чудотворцам Сергию и Никону, молясь о помощи и заступничестве от врагов.
Во время же пения стихир архимандрит Иоасаф, будучи в великой печали и сетовании, погрузился в легкое забытье, и вот, видит он великого архистратига Михаила; лицо его, как свет, сияло, в руке своей он держал скипетр и говорил противникам: «О враги лютеране! Вот, беззаконники, ваша дерзость дошла и до моего образа. Всесильный Бог вскоре воздаст вам отмщение». И, сказав это, святой стал невидим. Архимандрит же поведал об этом видении всей братии. И облеклись они в священные ризы, и пели молебны Всесильному Богу и архистратигу Михаилу.
по Трещере, и разбили у ней пороховницу. Также и от Святых ворот с Красной башни ударили по той же пищали и разбили у нее устье. И видевшие это с Троицкой крепости бывшие там люди благодарили Бога, что разрушил он то злое орудие.
Архимандрит же Иоасаф, правя келейное правило и взирая на образ Пресвятой Богородицы, со слезами прося помощи и заступничества, задремал. И видит он вошедшего в келью преподобного отца нашего Сергия, говорящего: «Встань, не скорби, но возноси молитвы в радости, ибо предстоит перед Богом и молится об обители и о вас Святая Пречистая Богородица и Приснодева Мария с ангельскими ликами и со всеми святыми». Также и иные старцы поведали о различных знамениях — священноинок Геннадий, священноинок Гурий, священноинок Киприан и иные многие черноризцы и миряне, — что видели святого Сергия чудотворца, ходившего по монастырю и будившего братию со словами: «Идите, иноки, немедленно в святую церковь и обретете благодать». И потом они видели, как вошел в церковь Святой Троицы Серапион, архиепископ Новгородский, и стал в святительской одежде в святом алтаре перед образом Святой Богородицы. И, обратившись к нему, святой чудотворец Сергий сказал: «Отец Серапион, почему ты медлишь принести моление ко Всесильному Богу и Пречистой Богородице?» Святой же архиепископ Серапион, воздев свои руки, возопил: «О Всепетая Мать, родившая всех святых святейшее Слово! Нынешнее приношение приняв, от всякой напасти избавь всех и от грядущей изыми муки вопиющих: аллилуйя!» И тут начали благовестить к заутреннему пению. Старцы же, это увидев, рассказали архимандриту и воеводам.
Эти старцы все отошли к Богу еще во время тогда бывшей осады. Принес же мне запись об этом дьякон Маркел ризничий. Я же, поправив ее, повелел вписать.
О ВЫЛАЗКЕ, ОБ ОБНАРУЖЕНИИ ПОДКОПОВ И ОБ ИХ РАЗРУШЕНИИ
Воеводы, князь Григорий Борисович и Алексей, составив полки для вылазки, пришли в церковь Святой Живоначальной Троицы к чудотворным образам и исцеление приносящим мощам преподобного отца нашего Сергия чудотворца. И, придя к потайным воротам, они приказали выходить по нескольку человек и укрываться во рву. В то же время с Пивного двора вышли воеводами старшины туляне Иван Есипов, Сила Марин и Юрий Редриков, переяславец, со своими сотнями и даточными людьми на Луковый огород и на плотину Красного пруда. Также и из Конюшенных ворот вышли со многими знаменами старшины-дворяне: Иван Ходырев, алексинец; Иван Болоховской, владимирец; переяславцы Борис Зубов, Афанасий Редриков и другие сотники с сотнями, а с ними и старцы троицкие во всех полках.
время своими неизреченными судьбами.
Люди же, выйдя из города, приготовились к бою. И вдруг поднялась великая буря и прогнала мрак и темные облака, и очистила воздух, и стало светло. И когда трижды ударили в осадные колокола, — ибо так было приказано им дать знак, — Иван Ходырев с товарищами, призвав на помощь Святую Троицу и выкрикнув многими голосами как боевой клич Сергиево имя, все вместе дерзко и мужественно напали на литовских людей. А те, услышав этот боевой клич, тут же смешались и, гонимые Божиим гневом, побежали.
В то же время от Святых ворот старшина Иван Внуков с товарищами и со всеми людьми пошел против подкопов на литовских людей, издав тот же боевой клич, и сбил литовцев и казаков под гору в Нижний монастырь и за мельницу. А Иван Есипов с товарищами своим полком бился с литовцами по Московской дороге по плотине Красного пруда до горы Волкуши. Старцы же Сергиева монастыря ходили с полками, бились с литовцами и укрепляли людей, чтобы те не ослабевали в делах. И от этого все расхрабрились и бились крепко, говоря друг другу: «Умрем, братья, за веру христианскую!»
И благодатью Божиею нашли тогда устье подкопа. Вскочили тогда в глубь подкопа ради совершения замысленного клементьевские крестьяне Никон, называемый Шилов, да Слота; и, зажегши в подкопе порох с кизяком и смолою, заткнули они устье подкопа и взорвали подкоп. Слота и Никон тут же в подкопе сгорели.
Люди из крепости подступали близко к горе Волкуше, к орудиям литовским; но те стреляли из-за туров. Тогда ранили старшину Ивана Есипова и троицких людей прогнали до Нижнего монастыря. Старшина же Иван Внуков, возвратившись со своими людьми от Нижнего монастыря по плотине и по пруду, прогнал литовцев и казаков в Терентьевскую рощу и до горы Волкуши, беспощадно их избивая. Троицкий же слуга Данило Селевин, которого поносили из-за бегства его брата Оськи Селевина, не желая носить на себе изменничьего имени, сказал перед всеми людьми: «Хочу за измену брата своего жизнь на смерть променять!» И со своей сотней пошел пешим к колодцу чудотворца Сергия на изменника атамана Чику с его казаками. Данило был сильным и ловким с саблей и посек многих литовских людей, а сверх того и трех вооруженных конников убил. Один же литвин ударил Данилу копьем в грудь, но Данило устремился на того литвина и убил его мечом, однако сам от той раны начал сильно слабеть. И его, подхватив, отвели в монастырь, и он преставился во иноческом образе.
в монастырь. И была среди троицких людей великая скорбь об убитых дворянах и слугах, потому что они были мужественны и в ратном деле искусны.
Троицкое же воинство, снова оправясь, убило двух полковников, королевских дворян, Юрия Мозовецкого и Стефана Угорского, да четырех ротмистров из жолнеров и иных панов, да и всяких людей много побили и поранили. А живых пойманных языков ввели в город.
О ЗАХВАТЕ ЛИТОВСКИХ ОРУДИЙ
В тот же день, когда одни выходившие из крепости люди после многих трудов вошли в крепость, а другие еще дрались с литовцами и русскими изменниками, некоторым боголюбивым инокам Бог вложил благую мысль, и они пришли на Пивной двор к чашнику старцу Нифонту Змиеву и сказали: «Отец Нифонт! Враги наши одолевают нас, но Святая Троица даровала нам, бедным, великую помощь в борьбе с врагами: подкопы их мы отняли и обрушили; а к тебе вот зачем пришли: дай нам совет, как отнять у литовских людей туры и доставить своему воинству помощь и радость». Старец же Нифонт, посоветовавшись с прочими старцами, взял с собою двести человек ратных и тридцать старцев и пошли они с Пивного двора на вылазку; и, перейдя через запруду, взошли на Красную гору к турам и к литовским орудиям.
В монастыре распространилась весть, что троицкое воинство пошло на литовские орудия. И осажденные люди, быстро придя к крепостным воротам, к Конюшенным, воеводу Алексея Голохвастова и привратных сторожей силой превозмогли, крепостные ворота сами отворили и, спешно устремившись к турам, взошли на Красную же гору. Литовцы же и русские изменники, из-за туров своих стреляя из многих пушек и пищалей и из мелкого оружия, отбили троицких людей под гору к Пивному двору. Множество же народа снова, во второй раз, устремилось напористо и, взойдя из подгорья в большой силе, подступили к турам, к орудиям литовским. Богоборцы же начали стрелять из многих пушек с горы Волкуши во фланг троицкого воинства и в тыл из Терентьевской рощи и большое смятение учинили и ужас в троицких людях. Увидев же, что испугалось троицкое воинство от их стрельбы, они тут же, полки свои литовские и всех русских изменников из-за своих туров быстро выведя, согнали всех монастырских людей под гору. Со стен же крепостных, стреляя по врагам, обратили их вспять. Те же, возвратившись, заиграли во все трубы, что прогнали, мол, монастырских людей от своих орудий.
оглянувшись и не увидев монастырских людей на горе и у Пивного двора ни единого человека, они ужаснулись, подумав, что те все побиты литовскими людьми, ибо только и видели они что у Святых ворот и на Нижнем монастыре первыми вышедших на вылазку людей, дерущихся с литовцами и с казаками.
литовских орудий; и был их отряд очень мал, а перед тем троицким отрядиком, говорят, видели со стен многие люди вооруженного воина, лицо же его было, как солнце, а конь под ним, как молния, блистал. И тотчас же он вскочил с троицкими людьми в первые туры, затем во вторые, и в третьи, и в четвертые, и в пятые, и явственно видели, что этот Божий посланник помогал православным христианам, пока те не взяли орудия. А потом, даровав им помощь и одоление врагов, он стал невидим.
Троицкое же воинство, укрывшиеся конные и пешие люди, вскоре из оврагов выйдя, приступили к первым турам, к литовским орудиям. Литовцы и русские казаки побежали тогда к другим турам. Монастырские же люди, нещадно их избивая, выгнали их также и из-за других, и из-за третьих туров; а у четвертых и пятых туров литовцы и казаки закрепились у своих орудий и храбро бились. И тут под Борисом Зубовым убили коня. Из литовцев многие, выскочив, захотели взять Бориса живым. Мужественный же троицкий слуга Анания Селевин с прочими воинскими людьми, устремившись на литовских людей, прогнал их за туры. Вскоре подоспели к ним многие люди, Иван Ходырев, а с ним дети боярские, слуги и все множество народа, и вошли в четвертые и пятые туры к литовским орудиям. Слуга Меркурий Айгустов раньше всех подоспел к турам. Пушкарь же литвин убил Меркурия из пищали. А тому пушкарю отсекли голову.
Так с помощью Живоначальной Троицы многих литовских людей они побили, и в плен знатных панов живыми взяли, и с литаврами и с трубами и многими знаменами ввели их в крепость. Да тут же захватили восемь пищалей полуторных и полковых и всякое оружие литовское: затинные и большие самопалы, и рушницы, копия и корды, палаши и сабли, бочки пороху и ядра, — и всяких запасов множество внесли в крепость. Остальное же все с турами и с турусами и с остатками пороха предали огню. Троицких же людей убитых и раненых подобрали и внесли в крепость. Когда пламя разливалось и поедало сооружения еретиков, гетман Сапега, увидев, что занимаются огнем самые прочные его станы, побежал в свой табор, также и злой еретик лютеранин Лисовский.
Все же это произошло в один день — в среду, месяца ноября в девятый день, на память святых мучеников Анисифора и Порфирия. Ибо за три часа до света начали биться и до самого вечера кровь лилась. В один и тот же день подкопы разрушили и орудия литовские взяли. И благодатью Пресвятой Троицы были в Троицком Сергиеве монастыре радость и веселье среди всего православного христианства о величии Божьем, по причине того, что сотворил Бог преславное в тот день.
Пречистой Богородице, великим чудотворцам Сергию и Никону и всем святым, с начала времен Богу угодившим.
Насчитали же всего побитых за тот день троицких людей сто семьдесят четыре человека да раненых шестьдесят шесть человек. Убитых архимандрит с честью соборно погреб, а раненых повелел постричь. Среди последних были Иван Внуков — в иноках Иона, Иван Есипов — в иноках Иосиф, Данило Дмитриев сын Протопопов из Москвы от Покрова на рву — в иноках Давид, троицкие слуги Данило Селевин, Меркурий Айгустов — в иноках Мефодий и многие другие. И, причастившись Святых Тайн Христа, Бога нашего, они преставились ко Господу.
Воеводы же и дворяне и все воинство Сергиева монастыря вышли за ограду посмотреть трупы мертвых литовцев и русских изменников, побитых на Красной горе у их орудий, во рву, и в ямах, и у прудов — у Клементьевского, у Келарева, у Конюшенного и у Круглого пруда, около церквей Нижнего монастыря, около мельницы, и против Красных ворот у подкопных рвов, и насчитали литовцев и изменников более полутора тысяч, да сказали пленные и перебежчики, что раненых у них до пятисот. Воеводы же и все христолюбивое воинство порешили с архимандритом и с братией послать к Москву к государю с доброй вестью и подарком сына боярского переяславца Ждана Скоробогатова.
О ЛИТОВСКИХ ЛЮДЯХ В ЗАСАДЕ
Гетман же Сапега и Лисовский замыслили новый коварный план против троицкого воинства. Ночью они завели множество конных рот в Сазанов и в Мишутин овраги и спрятали их у рыбных садков, чтобы те отрезали троицкое воинство от крепости. И, подъезжая к надолбам, начали они манить людей из крепости. Люди в крепости, не ведая о лукавой хитрости безбожников, вышли на вылазку конными и пешими. Литовцы же притворно обратились в бегство. Вышедшие люди устремились за ними. Но наблюдатели, увидев с церкви засадных людей, стоящих в оврагах, начали бить в осадный колокол. Тогда те возвратились к крепостным стенам. Увидели лукавые, что не получили желаемого, и тогда из лесов и оврагов, как свирепые львы из пещер и дубрав, на православных христиан бросились и пригнали их к крепостным стенам. Монастырские же люди тогда со стен многих литовских людей побили и живыми взяли жолнеров четырех человек. Не понравились окаянным из крепости частые подарки, и не стали они больше пробовать близко к стенам подходить и изо рвов своих и ям, накопанных ими, разошлись по своим таборам.
В один из тех дней, когда еще в крепости Троицкого Сергиева монастыря было множество храбро боровшегося против врагов воинства, на рассвете воскресного дня была великая мгла в зимнее время. Воеводы же снова устроили вылазку на заставы литовские, в Благовещенский овраг и на Нагорную заставу к Благовещенскому лесу, а иных людей послали к Нагорному пруду за сады на заставы русских изменников. Выйдя же, конные люди заставу в Мишутине овраге побили, а вскоре, поспешив на Нагорную заставу, и ее потоптали по Красной горе вдоль до Клементьевского пруда и многих побили. Из Сапегиных же таборов многие роты пришли, и был большой бой. Но из крепости вышли на помощь многие люди конные и пешие и прогнали литовцев снова до Клементьевского пруда. Александр же Лисовский, как змей засвистав со своими аспидами, желая поглотить православное воинство, вскоре пришел с конными и пешими людьми и с русскими изменниками из Терентьевской рощи против Красных ворот на пошедших на вылазку троицких людей, бьющихся с полком его, с русскими изменниками, — как свирепый лев ревущий, желая всех поглотить. Троицкое же воинство билось с ними крепко, но, не будучи в состоянии одолеть, отошло от них в крепостные рвы.
Литовских людей с крепостных стен многих побили. Воеводы же из крепости еще устроили для помощи своим конную вылазку, а старшими с ними отпустили старцев Ферапонта Стогова, Малафея Ржевитина и прочих старцев двадцать человек. Те же, выйдя, мужественно устремились на литовских людей. К ним же поспешили с Красной горы бившиеся там с литовцами и поляками, а другие спрятались на Красной горе в Глиняном овраге. И молитвами преподобного и великого аввы Сергия и блаженного Никона устрашил Бог беззаконных. И привиделось Лисовскому, что из монастыря вышло бесчисленное великое воинство, и тут испугался злой враг кровопийца и побежал, гонимый Божьею силой, со всем своим воинством под гору за мельницу на луг и в Терентьевскую рощу. Троицкое же воинство мужественно их побивало. Тогда взяли живым ротмистра Мартьяша, славного ратоборца, и других панов с оружием ввели в город.
Лисовский же стал в долине за горой Волкушей, и к нему вскоре подошли Сапегины конные роты. Он же, лукавый, как змей метался, думая, как бы позор свой искупить, не ведая, что против силы Вышнего ратует. И тут видит еретик, а с ним многие поляки, что пред полком их ездит старец, держа в руке своей обнаженный меч и сурово ему грозя. И затем стал невидим для их глаз.
Герман же Сапега пришел на Красную гору на троицких людей и стал по всему Клементьевскому полю со всеми своими полками; Лисовский от прихода Сапеги повеселел и захотел совместно с ним одолеть Господа Бога Вседержителя, и повелел в своем полку дуть в трубы и зурны и бить в барабаны и литавры. И тут же вскоре вместе с Сапегою устремился на Красную гору против всех троицких людей, желая в один час всех их истребить. И согнали они троицких пеших людей под гору к Пивному двору. И было воистину чудно видеть милость Божию к троицкому воинству и заступничество и помощь против врагов по молитвам великих чудотворцев Сергия и Никона. И сотворил тогда Господь преславное чудо. Даже нератные люди стали храбрыми, и не знавшие и не ведавшие никогда обычаев ратных, — и те исполинской силой препоясались. Один из таких, некий податной человек из села Молокова, крестьянин, называемый Суетою, великий ростом и очень сильный, над которым посмеивались всегда из-за его неумения в бою, сказал: «Пусть я умру сегодня, но буду всеми прославляем!» В руках он держал оружие, бердыш. И укрепил Господь Бог того Суету и дал ему бесстрашие и храбрость; и он понуждал православных христиан прекратить бегство, говоря: «Не убоимся, братья, врагов Божиих, но станем с оружием твердо против них!» И сек бердышом своим врагов с обеих сторон, удерживая полк Александра Лисовского; и никто ему противостоять не мог. Он быстро, как рысь, скакал и многих тогда вооруженных и в броне поразил. Многие же крепкие воины встали против него, чтобы отомстить за позор, и жестоко на него наступали. Суета же сек на обе стороны; не выдавая его, пешие люди, прекратив бегство, укрепились за надолбами.
там с монастырским слугою Пименом Тененевым люди твердо стали на пригорке у рва против врагов, биясь с литовцами и казаками. Увидев же, что троицкого воинства мало, злонравный лютеранин Лисовский свирепо бросился на них, и смешались все люди вместе, литовские и троицкие, и произошел великий бой близ Глиняного оврага. Враги же, боясь засады, начали отбегать. А троицкое воинство, понемногу отходя от литовских людей, скрылось в Косой Глиняный овраг.
Александр же Лисовский хотел при отходе взять живым слугу Пимена Тененева, но Пимен обернулся к Александру и выстрелил ему из лука в лицо в левую щеку. Свирепый Александр свалился со своего коня. Воины его полка подхватили его и отвезли в Сапегин полк. Троицкое же воинство ударило из множества орудий по ним, и тут побили много литовцев и казаков. Литовцы же, увидев это, тут же бросились бежать врассыпную по Клементьевскому полю.
Сердца кровью у многих закипели за Лисовского и, чтобы отомстить за него, снова многие двинулись, как лютые волки, — литовские воеводы князь Юрий Горский, Иван Тышкевич да ротмистр Сума со многими гусарами и жолнерами, — напали на сотника Силу Марина и на троицких слуг, Михайла да Федора Павловых, и на все троицкое воинство. И произошел бой очень большой и жестокий. И, ломая оружие, хватаясь друг за друга, они резались ножами. Предельно отчаянной была та брань, потому что в троицком воинстве немного было конных и не в бронях, но прикрыты они были милостию Живоначальной Троицы и молитвами великих светил Сергия и Никона; благодаря их помощи и заступничеству, многих вооруженных поляков и литовцев они побивали. Слуга же Михайло Павлов, видя, как острие меча князя Юрия Горского пожирает неповинных, перестал биться с прочими, ловя самого воеводу, и убил того князя Юрия Горского, и с конем примчал его мертвого под крепость. Много тут желавших отомстить поляков погибло из-за его тела, но они не отняли его из рук Михайловых.
В том бою многие из литовских людей видели двух старцев, мечущих на них плиты, одним броском многих поражавших, камни же из-за пазухи достававших, и не было числа метаниям их. Перебежчики от поляков рассказали об этом в доме чудотворца.
Такие потери видя, поляки, — что князя Юрия лишились и других своих храбрецов, разрубленными лежащих, гонимые гневом Божиим, побежали они от троицкого воинства. Так и отошли все полки Сапегины и Лисовского. Троицкое же воинство вошло в обитель с великою победою.