|
Сказание Авраамия Палицына об |
Сказание Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря
СКАЗАНИЕ, ЧТО СОДЕЯШАСЯ В ДОМУ ПРЕСВЯТЫЯ И ЖИВОНАЧАЛНЫЯ ТРОИЦА[1] И КАКО ЗАСТУПЛЕНИЕМЪ ПРЕСВЯТЫЯ БОГОРОДИЦА И ЗА МОЛИТВЪ ВЕЛИКИХ ЧЮДОТВОРЦОВ СЕРГИА И НИКОНА[2] ИЗБАВЛЕНА БЫСТЬ ОБИТЕЛЬ СИЯ ОТ ПОЛСКИХ И ЛИТОВСКИХЪ ЛЮДЕЙ И РУСКИХ ИЗМЕННИКОВ, ТОГО ЖЕ КЕЛАРЯ ИНОКА АВРАМИА ПАЛИЦЫНА[3]
ПРЕДИСЛОВИЕ
Богъ нашь, Пресвятая и Пребезначалная Троица, — превеликое же и паче всякого слова и смысла бывше заступление Матере Слова Божиа, по обещанию своему преподобному игумену Сергию[4] чюдотворцу, и неотступное ея пребывание от обители его, и от коликих золъ избави нас Господь во обьстояние многихъ вой, молитвъ ради великих чюдотворцов, — глаголю же сего преподобнаго отца нашего великого чюдотворца Сергиа и ученика его, преподобнаго отца нашего Никона чюдотворца, — и колико чюдотворений показа нам Богъ угодники своими. И убояхся паки: зрях недостаточная внутренняго ми человека и многою молвою съмущаемъ во многих плищех в келарских службах и от многих телесных изнемоганий великих, бывающих ми повсегда, к сему же и окаяньство свое сведый и недостоиньство и немощь любострасътну. Но понеже къ старости глубоцей уже преклонихся, и непщевах быти скорому отложению телесе моего, и убояхся казни раба оного, скрывшаго сребро господина своего и прикупа имъ несотворша,[5] и еже слышах бывшая чюдеса, ово же и очима своима видех, нужда ми бысть писати о содеявших во обители чюдотворца молитвами его и возвестити вашей любви добрым торжником, «да некое дарование духовно подамъ ко утешению вашему».[6]
Тогда бо ми не бывшу во обители во осаде, бывший от польских и литовских людей и руских изменниковъ, но в царствующем граде Москве по повелению державнаго, и пребывающу ми в дому чюдотворца на Троецком подвории в Богоявленском монастыре.[7] И аще и разстоянием далече, но близ бе милостию и посещением преподобный отецъ нашь Сергий. И тамо видех многа чюдеса, слышах о пришествии их въ царствующий град Москву со множеством хлебовъ на возилех и от стен текущий хлебъ, и умножение всяких потреб видех молитвами их в сущем ту Богоявленском монастыре и ина многа чюдеса. О семъ убо въпреди слово изъявит. Егда же отступиша от обители полские и литовские люди и руские изменники со многим срамомъ, и от царствующаго града Москвы лжехристу со множеством студа бегству вдавшуся,[8] и бывшу ми паки в дому Живоначалныя Троица, и слышах бывшее великое заступление, и помощь над враги, и чудеса преподобных отецъ Сергия и Никона и испытах вся подробну со многим опасениемъ пред многими сведетели оставшихся иноковъ святолепных и доброразсудителных и от воинъ благоразумных и от прочих православных христьянъ о пришествии изменник ко обители, и о выласках, и о приступных боехъ, паче же о великих чюдотворениих преподобных отецъ и о пособлении их над враги. И от великих и преславных малаа избрах, яко от пучины морския горьсть воды почерпох, да поне мало напою жаждущая душа божественаго словесе. Написах сия о обьстоянии монастыря Троецкого вся по ряду, елико возмогохъ.
Да не позазрите ми о семъ, господие и братия, глаголюще, яко тщеславием или гордостию вознесохся, но поистинне, по ревности Божии, грубостию же разума моего побеждаем, коснухся делу сему, Богу помогающу ми молитвъ ради чюдотворца. Много бо можетъ молитва праведнаго поспешествуема.
И яко всякъ разум книжный по своему сказанию не бывает, но еже слышахом и очима своима видехом, о семъ и свидетелствуем. Не подобает убо на истину лгати, но с великим опасением подобает истину соблюдати. Сие же изъясних писаниемъ на память намъ и предъидущим по нас родомъ, да не забвена будут чюдеса великих светил, преподобных отецъ наших Сергиа и Никона о Христе Исусе, Господе нашем, Емуже слава во веки, аминь.
СКАЗАНИЕ, ЧТО РАДИ ТРОЕЦКОЙ СЕРГИЕВЪ МОНАСТЫРЬ БЫСТЬ ВО ОСАДЕ
и ниоткуду помощи не обретше, въскоре к Нему умнии очи возведем и оттуду помощь получимъ. Сице убо попусти Господь Богъ владетелствующих нами первее попрателя иноческому чину розстригу Григория Отрепиева,[9] возвавшагося царьским сыном Дмитриемъ Ивановичем всея Русии и на царьский степень возше: и не в долго время той Григорий, достойную месть прием от Бога, зле скончася.
Потом же в того место инъ назвася.[10] И достизает и до царствующаго града Москвы, но не приемлем бываетъ. Всюду же в Росии слух о немъ протече, и сего ради вси воры к нему собрашася: не на царский убо престолъ того возвести, но вся древняа царская сокровища истощити. Вся же Росия от ложных царей зле стражет, и богатьство от всех градовъ на цари отъемлемо бывает. Народ же от околних стран всюду мечь поядает. Росии убо всей царь Василий Ивановичь[11] нарицается, от тушинскаго же вора все Росийское государьство разоряется.
Мали же нецыи гради в Помории[12] не соблазнишася, и тии по крестному целованию правяще к Московскому государству. Инии же далняго ради отстояния крепостны быша врагом росийскимъ поляком и изменником сиверскимъ.[13] Труден же путь бывает отвсюду приходити к Москве всемъ доброхотьствующимъ по правде: облегоша бо врази царствующий град воокругъ, и на всехъ путех хотящеи к нему притекати побиваеми бываютъ. И ради неимениа всяких потребъ конечне град Москва во озлоблении бывает. От него же избегающеи, и не хотяще, ко врагомъ прилагахуся, и надежно о семъ врази веселяхуся.
Немало же время способствующе граду приходящеи людие, яже от Троица Живоначалныя Сергиева монастыря, ово убо прямо, ово же преимаяся преко тесными стезями и лесы нужно проходяще даже и до самого царствующаго града и ту со избранными вои и со известными хранители пред всемъ народом всегда обретающеся. Лестцы же, отбегающеи от царя Василиа, всегда сицеваа вору с поляки возвещают, сих же врагов христианских на дом Пресвятыя Троица завистию сердца растлевают. Долго же время под Москвою стояще и хотяще ю себе покорити. Но всевидящему оку недоведомая изволившу сотворити. Всяко убо царь Василий симъ сопротивляяся; дани и оброки от царства своего приемля, по Троецкой дороги приходящая, вся воином раздавая. Изменницы же от его руки даемая приемаху и въскоре сребролюбиа ради и кровопролития ко врагом притекаху. Царствующий же град Москва сих ради измены всяко колеблется, но искусившися от Гриши[14] и от Петруши,[15] и того вора не приемлют. И прилежащеи убо отвсюду пути полских ради приходов затвержены бывают: поляки бо часто прихождаху, московские посылки побивающе.
Велика же тогда полза царствующему граду бысть от обители чюдотворца Сергия ради святыхъ его молитвъ. Иже бо к морю на полнощь живущии людие на краех Студеного моря и Окиана къ царству всякъ промыслъ возвещаютъ и способляют. От Великого бо Новаграда, и от Вологды, и по Двине реце до моря, и на востокъ вся Сиберская земля и яже за нею вси способствоваху к Москве. Такоже и от Нижегородския земли и от Казани вси безизменно служаще. И ис тех всех прежереченных местъ егда кому некуды минути, то вси во обитель чюдотворца притекаху.
бываше от обители чюдотворца всемъ людем, к Москве правящим во всяких нужах и в провожениихъ: и всяку весть темъ подаваху и от них восприемляху, себе убо соблюдающе и тех сохраняюще, до конца монастырьскую казну истощеваху. Вся Росиа царствующему граду способствующе, понеже обща беда всемъ прииде. Людие же, окрестъ живущеи обители, не токмо в селех, но и от градов, мнози притекше со всею домашнею чадию ко обители чюдотворца, ведяще ту молитвы чюдотворца известное заступление. И вси обще къ царствующему граду в бедах спострадуют. Воиньствующии же людие вси питаеми бывают от трапезы преподобных чюдотворцов; и поелику мощно всяко на смерть предаахуся.
О деле же братолюбнем созидаемем велми сердца враговъ завистию ужасахуся: боящеся окаяннии, да не како, на начальствующее светило зряще, и прочии от них отступят и къ правде имутъ прилагатися. К дому бо великого чюдотворца вся Росиа, яко къ солнцу, зряще, и на его молитвы концы росийстии надеющеся, противу врагом крепляхуся. Но аще и мала искра огня любве Божиа во обители чюдотворца возгореся, но напоследокъ велик пламень добродетелный распалися. На всех убо путех злодействующим доброхоты от обители уловляеми бывают. И того ради советомъ их лукавым препона велика сострояется.
Царь же Василий Иванович вскоре посла тогда к западным и к полунощным странамъ — въ Дацкую землю, и в Аглинскую, и в Свейскую[17] о обиде своей на полскаго краля и на своихъ изменников с ложным царемъ их, помощи прося. Ему же отдалевшеи по морю посланьми и дары велицеми способствуют. Свейской же король Арцы-Карлус,[18] яко близ пределу его сущу, и той по суху немало избраннаго воиньства на помощь присла. О сем же бедне и яростне дышут сердца еретикъ злочестивых. И немедлено посылают к велику врагу христианску Александру, пану Лисовскому,[19] пленующу тогда землю Рязанскую, и Володимерскую, и Нижегородскую, и иныя места, по Росии живущая, дабы со всеми воиньствы к совету их и к поможению вскоре пришелъ. Еже и соверши въскоре: кровь пиай человеческую и грядый со огнемъ по пути от Владимиря и от Переславля ударяется стенамъ дому чюдотворца. И еже не того ради шествуя сын тмы, нощь едину препроводивъ, мечем окровавливая руце, утешается; первое зло къ богоносну мужу показавъ, — началный посад Клемянтеево[20] и во округъ ту жилища человеческа в воздух дымом разлия. По его же отшествии народ во обители к мукам уготовляется. Трапеза бо кровопролитная всемъ представляется и чаша смертная всемъ наливается.
О СОВЕЪТЕ ВОРА С ЛИТВОЮ, ЕЖЕ РАЗОРИТИ ДОМ ПРЕСВЯТЫЯ ТРОИЦА
Собравшу же ся сонмищу сатанину и отверзъшим псомъ уста своя, и соборуют тщетная беззаконнии, сицевая глаголющи: «О царю великий Димитрий Иванович! Доколе стужаютъ великому твоему благородству граворонове сии, вогнездившиися во гробъ каменный, и докуду седатые пакосътвуют намъ повсюду? Не токмо убо на путех вестников нашихъ преемлют, от лесъ исходяще, яко звери, посылаемии ими, но и смертем лютым предают без щадости. Наипаче же повсюду имеют многи советники, и вся грады развращаютъ служащеи симъ и любящеи сих; и всех всяко укрепляютъ, еже не покарятися твоему величеству и небрещи о твоемъ благородии, но служити учатъ царю Шубину,[21] печатлеют же всяко писание, с лестми глаголюще: „Да сохранят убо васъ всегда молитвы великих чюдотворцев Сергиа и Никона”. Кто же убо сеи Сергий и Никонъ? Се убо обияхомъ всехъ воедино, яко гнездо птичие, и вси стерты быша от нас, яко птенцы. А сии, что суть противу толика множества покоршихся нам? Тебе убо, о великий росийский браздодержателю, самому известно, такоже и нам, яко и от самых царских полатъ мнози ту пречернившеся живут. И аще тако имаши небрещи их, могутъ всегда пакостная устрояти нам. Слух же истинен всемъ нам возвестися, яко ждутъ князя Михайла Скопу с черными псы, свейскими немцы,[22] и Федора Шереметева с понизовскими людми.[23] И тако вкупе вси собравшеся и твердыню сию занявъше, могутъ над нами победители показатися. И еще донелиже не укрепишася, да повелит твое благородие всяко смирити сих. И аще не обратятся, то разсыплемъ в воздух прахомъ вся жилища их».
ПРИХОД ПОД ТРОИЦКОЙ СЕРГИЕВЪ МОНАСТЫРЬ ПАНОВ ПОЛСКИХ И ЛИТОВСКИХ И РУСКИХЪ ИЗМЕННИКОВ, ГЕТМАНА ПЕТРА САПЕГИ[26] ДА ПАНА АЛЕКСАНДРА ЛИСОВЪСКОГО И ИНЫХЪ МНОГИХЪ
В лета 7117-ое, въ царство благовернаго и христолюбиваго царя и великого князя Василия Ивановича всея Русии и при святейшем патриархе Ермогене[27] Московском и всея Русии, Пресвятыя же и Пребезначалныя Троица Сергиева монастыря при архимарите Иасафе и при келаре старце Аврамии Палицыне, Богу попустившу за грехи наша, сентября въ 23 день, в Зачатие честнаго и славнаго пророка и предтечи крестителя Господня Иоанна, прииде под Троецкой Сергиевъ монастырь литовской гетман Петръ Сапега и панъ Александръ Лисовской с полскими и литовскими людми и с рускими изменники по Московской дороге.
И бывшу ему на Клемянтеевскомъ поле, осадные же люди, из града вышедше, конные и пешие, и с ними бой великъ сотвориша, и милостию Пребезначалныя Троица многих литовских людей побили, сами же во градъ здравы возвратишася.
Богоотступницы же, литовские люди и руские изменники, сия видевше, воскричаша нелепыми гласы, спешно и сурово обходяще со всех стран Троицкой Сергиевъ монастырь. Архимаритъ же Иасафъ и весь освященный соборъ со множествомъ народа вниде во святую церковь Святыя Живоначалныя Троица, и ко образу Пресвятыя Богородица и ко многоцелбоносным мощемъ великаго чюдотворца Сергиа молящеся со слезами о избавлении. Градстии же людие округ обители слободы и всякиа службы огню предаша, да не когда врагом жилище и теснота велия будетъ от них. Гетман же Сопега и Лисовъской, разсмотривше местъ, идеже имъ с воиньствы своими стати, и разделившеся, начаша строити себе станы и поставиша два острога и в них крепости многие сотвориша и ко обители пути вся заняли, и никому минути мимо их невозможно ни в дом, ни из дому чюдотворца.
Осадные же воеводы, князь Григорей Борисович Долгорукой да Алексей Голохвастовъ,[28] и дворяне приговорили с архимаритом Иасафом и з соборными старцы, что покрепити бы град осадою и всех бы людей привести х крестному целованию, и головамъ быти старцом и дворяномъ, и разделити градския стены, и башни, и ворота, и наряд устроити по башням и в подошевных боехъ, да всяк кождо их ведает и хранитъ свою страну и место и вся яже на бранную потребу устрояютъ, и с приступными людми бьются со стены, а из града и на иную ни на которую службу да не исходят. А на выласку и въ прибавку къ приступнымъ местом людей особь устрояют.
Празднику же светло торжествуему память преподобнаго отца нашего Сергия чюдотворца, сентября въ 25 день,[29] и бе тоя нощи ничто же ино от градских людей слышати разве воздыхание и плачь, понеже от околних мнози прибегше и мневше, яко вскоре преминется великая сия беда. И толика теснота бысть во обители, яко не бе места праздна. Мнози же человецы и скоты бес покрова суще; и расхищаху всяка древеса и камение на создание кущь, понеже осени время наста и зиме приближающися. И друг друга реюще о вещи пометней и от всяких потребъ неимущих всемъ изнемогающим; и жены чада раждаху пред всеми человеки. И не бе никому съ срамотою своею нигде же скрытися. И всяко богатьство небрегомо и татми не крадомо; и всякъ смерти прося со слезами. И аще бы кто и камяно сердце имелъ, и той, видя сия тесноты и напасти, восплакался, яко исполнися на нас пророческое слово реченное: «Праздники ваша светлыа в плач преложу и в сетование, и веселие ваше в рыдание».[30]
О ВИДЕНИИ СТОЛПА ОГНЕНАГО
Тогда же нецыи старцы и мнози людие видеша знамение не во сне, но наяве. От них же единъ священноинокъ Пимин в ту нощь на память Сергия чюдотворца моляшеся Всемилостивому Спасу и Пречистей Богородици. И се во оконце келии его свет освети. Ему же позревшу на монастырь, и виде светло, яко пожаръ, и мневъ, яко врази зажгоша монастырь. И в той час изшед на рундукъ келейной. И зрит над церковию святыя живоначалныя Троица над главою столпъ огнян[31] стоящъ даже до тверди небесныя. Священникъ же Пимин велми ужасеся страшному видению и возва братию свою ис келии: диакона Иосифа да диакона Серапиона и из иных келей старцов многих и мирян. Они же, видевше, чюдишася знамению тому. И помале столпъ огненый начат низходити и свится вместо, яко облако огнено, и вниде окном над дверми въ церковь Пресвятыя Троица.
Всенощному же славословию и молебном совершившимся, и абие собравшемся множество народа, и советом началникъ и всех людей крестное целование бысть, что сидети во осаде без измены. В первых воеводы, князь Григорей Борисович Долгорукой да Алексей Голохвастов, целовали Животворящий Крестъ Господень у чюдотворцовы раки, такоже и дворяне и дети бояръские, и слуги монастырские,[32] и стрелцы, и все христолюбивое воинство, и вси православные христиане. И оттоле бысть во граде братолюбство велие, и вси со усердиемъ без измены ратовахуся со враги. И тогда литовские люди уставиша сторожи многие около Троецкого монастыря, и не бысть проходу ни из града, ни во градъ.
О ДУМЕ ПАНОВЪ
Того же месяца въ 29 день полские и литовъские люди и с первосоветники своими, рускими богомерскими отступники, всячески размышляюще и советующе тщетная. «Коими образы, — глаголюще, — возможем взяти Троецкой Сергиевъ монастырь, или коею хитростию уловити можем?» И тако совет составляют: ово приступы взяти, яко некрепокъ глаголюще град и низкостененъ; инии же ласкою и грозою повелеваху у воевод и у народу прошати монастыря. «Аще ли и сим не увещаемъ их, и мы коиждо свой подкопъ под городовую стену подведемъ и без крови можем градъ взяти». Сице же совет ихъ положенъ бысть. На себе бо уповаша, а не на Бога жива, царюющаго веки. Якоже писано есть: «Да не хвалится силный силою своею»,[33] вси бо, надеющеися о силе своей, погибоша. Воистинну «всуе всяк человекъ»[34] и «суетно течение его».[35] И паки: «Избавлю избраннаго моего от оружиа люта» и «осеню над главою его въ день брани».[36]
Сиа же они советовавше и ничто же успеша, но всуе трудишася, без Божия бо помощи ничто же может сотворити человекъ, Богъ бо есть творит, яко же хощет, и воли его кто противится? Совет же гетману Сапеге и Лисовскому сице уложившем, и въ 29 день прислаша во град Троицкой Сергиевъ монастырь сына бояръсково Безсона Руготина с листомъ, такоже и архимариту з братьею з грозами, имеющь образ сицевъ:
«От великого гетмана Петра Павловича Сапеги, маршалка и секретаря Кирепецкого и Трейсвяцкаго и старосты Киевскаго, да пана Александра Ивановича Лисовского во град Троецкой Сергиевъ монастырь воеводам, князю Григорию Борисовичю Долгорукому да Алексею Ивановичю Голохвастову, и дворяном, и детем боярским, и слугам монастырьским, и стрелцом, и казаком, и всемъ осадным людемъ, множеству народу. Пишем к вамъ, милуючи и жалуючи вас: покоритеся великому государю вашему, царю Дмитрею Ивановичю,[37] здайте намъ град. Зело пожалованы будете от государя царя Дмитрея Ивановича. Аще ли не здадите, да весте, яко не на то есмя пришли, не взявъ града, прочь не отойти. Наипаче же сами весте, колицы гради царя вашего московскаго взяхом; и столица ваша Москва и царь вашь седитъ во осаде. Мы же пишем к вамъ, снабдяще благородие ваше. Помилуйте сами себе: покоритеся великому имяни государю нашему и вашему. Да аще учините тако, будет милость и ласка к вам государя царя Дмитриа, яко ни единъ великих вас у вашего царя Василия Шуйского пожалован есть. Пощадите благородство свое, соблюдите свой разумъ до нас. Не предайте себе лютой и безвременной смерти; соблюдите себе, и паки — соблюдите сами себе и прочих. Аще же за сею ласкою увидите лице наше, а мы вам пишем царскимъ словомъ и со всеми избранными паны заистинствуемъ, яко не токмо во граде Троецком наместники будете от государя нашего и вашего прирожденного, но и многие грады и села в вотчину вам подастъ, — аще здадите град Троецкой монастырь. Аще же ли и сему не покоритеся, милости нашей и ласки, и не здадите нам града, а дастъ Богъ возмем его, то ни един от вас во граде милости от нас узрит, но вси умрутъ зле».
Такоже и архимариту пишутъ: «А ты, святче Божий, старейшино мнихом, архимарит Иасаф, попомните жалование царя и великого князя Ивана Василиевича всея Русии, какову милость и ласку стяжалъ к Троецкому Сергиеву монастырю и к вамъ, мнихомъ, великое жалование. А вы, беззаконники, все то презрели, забыли есте сына его, государя царя Дмитриа Ивановича, а князю Василию Шуйскому доброхотствуете и учите во граде Троецком воинство и народ весь сопротивъ стояти государя царя Дмитрея Ивановича, и его позорити, и псовати неподобно, и царицу Марину Юрьевну[38] и насъ. И мы тебе, святче архимарит Иасафъ, засвидетелствуем и пишем словомъ царским: запрети попом и прочим мнихомъ, да не учат воиньства непокарятися царю Дмитрию, но молите за него Бога и за царицу Марину. А нам град отворите без всякия крови. Аще ли не покоритеся и града не здадите, и мы заразъ, взявъ замокъ вашъ, и васъ, беззаконниковъ, всех порубаемъ».
Архимарит же Иасафъ з братьею и воеводы и все воиньство, видевъше лукавую лесть, яко всячески хотятъ разорити дом Пресвятыя Троица, и вси вкупе со смиреномудрием, с плачемъ и рыданиемъ Господа Бога моляще о избавлении града, глаголюще сице: «Надежда наша и упование, Святая Живоначалная Троица, стена же наша и заступление и покров, Пренепорочная Владычица Богородица и Приснодева Мариа; способники же нам и молитвеници к Богу о насъ, преподобнии отцы наши, велицыи чюдотворцы Сергий и Никон!» Сими же словесы и благоумными советы въ богоспасаемомъ граде Троецком монастыре благодать Божия со упованиемъ всем сердца на подвигъ адаманта твердейша укрепи.
О ОТПИСКЕ К ПОЛЯКОМЪ И КО ВСЕМ ИЗМЕННИКОМ
«Да весть ваше темное державство, гордии началницы Сапега и Лисовской и прочаа ваша дружина, вскую насъ прелщаете, Христово стадо православных христиан, богоборцы, мерзость запустениа. Да весть, яко и десяти лет християнское отроча в Троецком Сергиеве монастыре посмеется вашему безумству и совету. А о нихже есте к нам писасте, мы же, сиа приемше, оплевахом. Кая бо полза человеку возлюбити тму паче света и преложити лжу на истину и честь на безчестие, и свободу на горкую работу? Какоже вечную оставити нам святую истинную свою православную христьанскую веру греческаго закона и покоритися новым еретическим законом отпадшимъ християнския веры, иже проклятии быша от четырех вселенских патриархъ? Или кое приобретение и почесть, иже оставити нам своего православнаго государя царя и покоритися ложному, врагу, вору и вам, латине, иноверным, и быти нам, яко жидом или и горши сих? Они бо, жидове, не познавше, Господа своего распяша, нам же, знающим своего православнаго государя, под ихже царскою християнскою властию от прародителей наших родихомся в винограде истиннаго пастыря Христа, како оставити нам повелеваете христианского царя? И ложною ласкою, и тщетною лестию, и суетным богатством прельстити нас хощете. Но ни всего мира не хощем богатства противу своего крестного целования».
И тако с теми грамотами отпустивъше в табары.
О ПОСТАВЛЕНИИ ОКОЛО ГРАДА СТЕНОБИТНЫХ ХИТРОСТЕЙ
Того же месяца въ 30 день богоборъцы, Сапега и Лисовской, приимше отписку и видевше к ним непокорение градских людей, и исполнишася ярости и повелеша всему своему литовскому и рускому воиньству приступати ко граду со всех стран и брань творити. Градстии же людие биющеся с ними крепко, Сапега же и Лисовской повелеша туры прикатити и наряд поставити.[39] И той нощи туры многие прикатили и наряд поставили. Первые за прудом на Волкуше горе, другие за прудом же подле Московской дороге; третьие за прудом же на Терентеевской рощи; четвертые на Крутой горе противъ мелниць, пятые туры поставили на Красной горе против Водяные башни; шестые поставили на Красной же горе против погребов и Пивново двора и келаревых келей; седмые по Красной же горе против келарские и казенных полатъ; осмые из рощи на Красной же горе против Плотнишные башни; девятые туры поставили на Красной же горе подле Глиняново врага, противъ башни Конюшенных воротъ.[40] И подле туров ископаша ровъ великъ, из рощи от Келарева пруда и до Глиняново врага, и валъ высок насыпали, и по-за тому валу конные и пешие люди ходяще.
Месяца октября въ 3 день начаша бити из-за всех туровъ, и биюще по граду шесть недель беспрестанно изо всего наряду и из верховых, и разженными железными ядры. Обители же Пресвятыя и Живоначалныя Троица покровена бысть десницею вышняго Бога, и нигде же не зажгоша. Ядра бо огненые падаху на празные места, в пруды и въ ямы мотылныа, а разженые железныя ядра из древяных храмин безпакостно изимающе. А иже увязнувших в стенах не узрят, тии сами устываху. Но воистинну убо дело се промыслъ бысть самого превечнаго Бога Вседеръжителя, яже творит преславная имиже весть неизреченными своими судбами. Сущии же на стенахъ града людие, не могуще стояти, сохраняхуся за стены: изо рвов бо и изъ ямъ меж зубцов прицелены быша пищали. И тако людие стояще неотступно, ждуще приступу, и о сем едином и крепляхуся. А иже в башнях у наряду, и тем велика беда бысть и муки от стреляния. Стенам бо градным трясущимся, и камению разсыпающуся, и вси зле страждуще. Но дивно о сем строение Божие бе: во время бо стреляния зряще вси плинфы разсыпающеся и стрелницы и стены сътрясаемы, по единому бо мишеню от утра даже до вечера стреляние бываше, паки же стены нерушимы пребываху. Споведающе же часто о сем врази, яко «зрим всегда в стрелянии огнь исходящь от стенъ и дивимся о сем, что не от камени, но от глины искры сыплются».
И бысть во граде тогда теснота велиа, и скорбь, и беды, и напасти. И всемъ тогда сущим во осаде кровию сердца кипяху, но от полезнаго дела, еже наченше, не престаху. Смерти же ожидаху, но на Господа Бога упование возлагаху и всяко ко врагом сопротивляхуся. Еще же блядяху богоборцы лютори и песьими своими языки богохулная и никоея же надежи на Господа Бога имети глаголюще. «И не возможете, — глаголюще, — избежати от рук наших никакоже». Такоже поругающеся имени великого чюдотворца Сергиа и ина многаа богохулная блядяху.
О МОЛИТВЕ АРХИМАРИТА И ВСЕХ СУЩИХ ВО ОСАДЕ
Боголюбивый же пастырь, архимарит Иасафъ, и весь освященный соборъ, и все православное христианьство стояще въ церкви Пресвятыя Живоначалныя Троица, со слезами восклицающе сице: «Господи Боже нашь, безсмертный и безначалный, Содетелю всея твари видимыя и невидимыя, иже нас ради неблагодарных и злонравных сшед с небесъ и воплотився от Девица Пречистыя и кровь за ны пролиа, призри убо ныне, Владыко Царю, от святаго жилища твоего и приклони ухо твое и услыши глаголы наша, конечне погибающих. Согрешихом бо, Господи, согрешихом всячески студными делы и несмы достойни возрети на высоту славы твоея. Разгневахом твоя щедроты, не послушающе твоих повелений, и яко неистови еже на нас милости твоея отвратихомся и на злодеяние и беззаконие обратихомся, имиже далече от тебе отступихом. Вся сиа, яже наведе на ны и на обитель твою праведным и истиным судом, сотворил еси грех ради наших; и несть намъ отверсти устъ что глаголати; но убо, о всепетый и всеблагословенный Господи, не предаждь нас до конца врагомъ нашим, и не разори достояниа твоего, и не отстави милость твою от нас, но ослаби нам во время се. Самъ, Владыко, реклъ еси: „Не приидох праведных спасти, но грешники призвати на покаяние”[41] во еже обратитися и живымъ быти. Господи Исусе Христе, Царю Небесный, ослаби нам и не остави ныне Пресвятыя и Пречистыя ради Богоматере твоея и молитвъ ради святых праведных отецъ наших, теплых заступниковъ Сергия и Никона чюдотворцовъ, прежде благоугодивших твоему владычеству во святей обители сей».
«Ты убо, о Всенепорочная Владычице Богородице, человеколюбива естеством сущи, не остави святую обитель сию, иже обещася явлением своимъ святым преподобному отцу нашему чюдотворцу Сергию; и ныне, во время се, да увемы, Владычице, истинное твое неложное слово, яже обещася, но яко Мати Христа Бога и заступнице християнскому роду, сохрани и помилуй нас по велицей милости твоей, яко да возвеличится имя великолепиа твоего во вся веки, аминь!»
Архимарит же Иасафъ повеле всемъ священником наставляти детей своих духовных на покаяние и чистоту имети и вся благия детели. И тако вси люде исповедающеся Господеви и мнози Пречистых Христовых Тайнъ причащающеся. Литовские же люди и руские изменники промышляюще о градоемъстве по вся дни и нощи.
О РВЕ И ПОДКОПЕ
Того же месяца октября въ 6 день поведоша ровъ ис подгорья от мелницы возле надолоб на гору х Красным воротам[42] и к надолобам, слоняюще доски, и к нимъ сыпаху землю. И доведоша ровъ на гору против Круглые башни.
Того же месяца въ 12 день ис того же рва повели подкопы под Круглую науголную башню противъ Подолного монастыря.
Того же месяца въ 13 день Сопега сотвори пиръ великъ на все войско свое и на крестопреступников, руских изменников. И чрез весь день бесящеся, играюще и стреляюще, к вечеру же начаша скакати на бахматех своих многиа люди и з знамяны по всемъ полям по Клемянтиевъским и по монастырским около всего монастыря. По семъ Сапега из своих табар вышел с великими полки вооруженными и сталъ своим полкомъ у туровъ за земляным валомъ противъ погреба и Келарские и Плотнишные башни и до Благовещенского врага,[43] а Лисовъского Александра полцы — по Терентеевской рощи и до Сазанова врага и по Переславской и по Углецкой дороге и за Воловию двору до Мишутина врага.[44] Из наряду же из-за всех туров, изо многих пушек и пищалей по граду бьюще беспрестани.
О ПРИХОДЕ ПЕШИХ ЛЮДЕЙ КО ГРАДУ
В нощи же той на первом часу множество пеших людей, литовских и руских изменников, устремишася к монастырю со всех стран с лествицы и с щитами и с тарасы рублеными на колесех[45] и заиграша во многия игры, начаша приступати ко граду. Граждане же бияхуся с ними с стен градных, такоже изо многих пушек и пищалей, и, елико можаху, много побиша литвы и руских изменниковъ. И тако милостию Пребезначалныя Троица и молитвъ ради великих чюдотворцов не даша имъ тогда близ града приступити и никоторой пакости граду учинити. Они же, пьяньством своим изгубивше своих много, отоидоша от града. Тарасы же, и щиты, и лествицы пометаша. На утриа же, из града вышедше, вся тая во град внесоша и, тем брашна строяще, огню предаша.
Литва же и руские изменници, паки тем же образом приходяще, стужаху гражданом, ратующе град за седмь дний без опочивания. Овогда же ко граду подъежжающе с великими грозами и прещениемъ, иногда же с лестию просяще града, и показующе множество вои, да убоятся граждане. И елико убо врази стужающе имъ, тогда сущии во граде паче укрепляхуся на них. И тако окаяннии лютори и рустии изменницы всуе трудишася и ничто же успеша, но паче своихъ многих погубиша.
и о укреплении на враги, со слезами глаголюще: «Господи Боже, помози нам, конечне погибающим, и не отрини людий твоих до конца, и не дай же достояниа твоего в поношение злым еретикомъ, да не рекутъ: „Где есть надежа их, нань же уповают?”, но да познают, яко ты еси Богъ нашь, Господь Исус Христос, в славу Богу Отцу, аминь».
И вземше честныа кресты и чюдотворную икону Богоматере съ Превечным Младенцемъ и прочих святых иконы, обходяще по стенах всего града, молящеся со слезами.
О ПРИХОДЕ ЛИТВЫ НА ОГОРОД КАПУСТНОЙ
Того же месяца въ 19 день приидоша литовские люди на огород капусты имати. Из града же увидевши, яко немного людей литовских, и не по воеводскому велению, но своимъ изволениемъ, спустившеся съ стен градных по ужищем, и литовъских людей побили, а иных переранили. И в то же время в литовские полки утече служень детина Оски Селевина.
О ВЫЛАСКЕ
полк — за токарню на Княже поле и за Конюшенной двор. Пешие же люди поидоша с конными на Красную гору за враг к туром. В то же время троецкой служка Оска Селевинъ, забывъ Господа Бога, утече в литовской полкъ. Литва же и изменники руские, видевше троецкое воиньство изшедших из града, и абие устремишася сурово. И от обою страну мнози пивше смертную чашу. У туров же у литовского наряду побили и поранили стрелцовъ, и казаков, и даточных людей немало,[46] и голову у них, троецкого слугу Василия Брехова, ранили, и еще жива в монастырь внесоша и с прочими битыми и ранеными. Архимарит же Иасаф живых пострищи повеле и причастити Святых Тайнъ, Тела и Крове Христа Бога нашего. И тако со исповеданиемъ предаша душа своя в руце Господеви. И, освященным собором отпевше надгробная, погребоша их честно.
О ЯВЛЕНИИ ЧЮДОТВОРЦА СЕРГИЯ И О ПРИСТУПЕ, И О ЗАПАЛЕНИИ ПИВНОГО ДВОРА
В день неделный по утренем пении пономарь Илинархъ седе почити и в забытии сна бысть. И абие видит в келию его вшедша великого чюдотворца Сергиа и рекша ему: «Скажи, брате, воеводам и ратнымъ людемъ: се къ Пивному двору приступъ будет зело тяжекъ, они же бы не ослабевали, но с надежею дерзали». И виде святаго ходяща по граду и по службам, кропяща святою водою монастырская строениа.
По извещении же чюдотворца, с недели на понеделникъ в третьем часу нощи, никому же чающу, возгремеша изо множества наряду, и многочисленое воиньство литвы со гласом многим устремишася к стенам градским со всех стран. Против же Пивного двора, вземше множество бремен дров, хврастия, соломы, смолу з бересты и з зелием, и зажегше острог у Пивного двора. И от того огня объявишася вси полцы. С стен же града и с Пивново двора из-за тарасов, ис пушек и ис пищалей много побиша литвы, и огни их угасиша, и острогу подсечи не даша. Такоже и по иным стенамъ града и з башен, козы со огнем спущающе,[47] и литовских людей многих побиша, понеже приидоша близ града.
О ПОБЕГЕ ЛИТВЫ ИЗО РВОВ ИХ
по стенам града, творяще литию и моление возсылающе ко Всемогущему в Троицы славимому Богу и Пречистей Богоматери. Видевше же литовъские люди во рвех по стенам града ходящих множество людей, и нападе на них страх велик, и убояшася и побегоша изо рвов и из ямъ в табары своя.
О ВЫЛАСКЕ И О ПОИМАНИИ ПАНА БРУШЕВЪСКАГО
Воеводы, князь Григорей и Алексей, со всем христолюбивым воинством, певше молебенъ соборне, учиниша выласку на Княже поле в Мишутинской враг на заставы рохмистра Брушевского и на Суму с товарыщи. И Божиею помощию заставу побили и рохмистра Брушевского Ивана взяли, а рохмистра Герасима на Княжом поле и роту его побили, а Сумину роту топтали до Благовещенского врага. Врази же, видевше своих падение, и вскоре приидоша многими полки конные и пешие. Градстии же людие, мало-помалу отходяще, внидоша вси во град здравы и ничим же вреждены. Архимарит же со освященным собором, певше молебны съ звоном, благодарственныя хвалы воздающе Всемогущему Богу. Брушевъской же панъ в роспросе и с пытки сказал, что подлинно ведутъ подкопы под городовую стену и под башни. А под которое место ведут подкопы, того, сказал, не ведает. «А хвалятся де наши гетманы, что взяти замок Сергиев монастырь и огнем выжечи, а церкви Божиа до основания разорити, а мнихов всякими различными муками мучити, а людей всех побити. А не взявъ монастыря, прочь не отхаживати. Аще и год стояти, или два, или три, а монастырь взяти и в запустение положити».
Богоборцы же тогда разъяришася велми и начаша гражданом стужати зле и залегоша по ямам и по плотинам прудовым, не дающе градским людем воды почерпсти, ни скота поити. И бе во граде теснота и скорбь велиа, и мятеж бе великъ осаднымъ людемъ.
О СЛУХЕХЪ
той бо тому делу зело искусенъ. И за се дело ятся. В вне града от Служни слободы повелеша глубочайший ров копати. Литва же, видевше ровъ копающих, в начале перваго часа дни абие прискочивше ко рву множество людей пеших вооружены зело и начаша побивати православных християн люте. Из града же прицелены быша к тому месту пушки и затинные многие и побиша литвы много. К сему же и из града поспешиша многие воинские люди и множество их побили и многих живых взяли и во град введоша. Литва же, не возлюбивше от града частых поминковъ, тыл показавше, вспять возвратишася.
О ИСТЯЗАНИИ ЯЗЫКЪ И О ЧИСЛЕ ВОИНИСТВА ЛИТОВСКАГО И ИЗМЕННИЧЬЯ
Воеводы же новопоиманых языков повелеша пытати и истязати распросы и пытками о думе их и о числе воинства их. Они же сказаша, что подлинно гетманы их надеются град взяти подкопы и тяжкими приступы. А подкопы уже повели под башни и под городовую стену октября во 12 день. А которое место ведут, того не ведают. А пановъ радных: князь Констянтинъ Вишневецкой, да четыре брата Тишкевичи, панъ Талипской, панъ Велемоской, панъ Козоновской, панъ Костовской и иных 20 панов; а рохмистровъ: Сума, Будило, Стрела и иных 30 рохмистровъ; а воинских людей: с Сопегою полские и литовские люди, желныри, подолские люди, гусары руские, прузкие, жемоцкие, мозовецкие, а с Лисовским дворяне и дети боярские многих розных городов, тотарове многие, и черкасы запорозские, казаки донские, волоские, северъские, астороханские. И всего войска с Сапегою и с Лисовским до 30 000,[49] кроме черни и полоняниковъ.
О ПОБИЕНИИ ГРАДСКИХ ЛЮДЕЙ И О УЖАСТИ ВЕЛИЦЕЙ ВО ГРАДЕ
Месяца ноября въ 1 день, на память святых безсребреник Козмы и Дамиана, во втором часу дни из града устроиша выласку конными и пешими людми на литовских людей. Богу попустившу грех ради наших, и сего ради охрабришася на нас врази и многих градских людей побили и поранили, подщавшихся положити главы своя за святую православную веру и за обитель преподобнаго отца нашего чюдотворца Сергия. И на том бою убили слугу нарочита Копоса Лодыгина ис пушки, и соверши его Богъ во иноческом чину преставитися. Тогда же на выласке грех ради наших побили и поранили троецких всяких людей 190 человекъ, да въ языки взяли на подкопном рве старца священника Левкию, да трех служних людей, да московского стрелца, да дву клемянтеевскихъ крестьянских детей.
лечити повеле и покоити монастырскою казною. Еретическое же исчадие и изменницы руские горше перваго ратоваху град. Тогда же бысть во граде всемъ православным христианом скорбь велика, и плачь велик, и ужасть ради подкопов, понеже слух во ушеса всех людей разыдеся, что ведут литовские люди подкопы, а о том достигнути не могут, под которую стену или башню ведутъ. И тако вси смерть свою коиждо пред очима видяще, и вси притичюще къ церкви Живоначалныя Троица и к целбоносным мощем теплых заступниковъ наших, великих чюдотворецъ Сергиа и Никона, и вси на покаяние к Богу обратишася, исповедающеся Господеви и отцемъ своим духовным. Ови же и причастишася Тела и Крови Господня, къ смерти готовящеся.
О УТЕШЕНИИ ИНОКЪ
Добродетелнии же суще иноцы, обходяще по всему граду, молящеся христолюбивое воинство и всех людей, глаголюще: «Господие и братие, прииде час прославити Бога и Пречистую его Матерь, и святых великых чюдотворцовъ Сергия и Никона, и нашу православную христианскую веру! Мужайтеся и крепитеся и не ослабляйте в трудех, ни отпадайте надежею, яко да и нас помилуетъ и прославит Всещедрый Господь Бог! Не унывайте убо в скорбехъ и бедах, нашедших на ны! Но упование возложим на Бога и на молитвы великих наших заступников Сергиа и Никона, и узрим славу Божию! Той бо может избавити нас от рукъ всех врагов наших. Аще ли, братие, кто и постражет ныне во время се, той мученикъ будет Господеви своему, понеже пострада за превеликое его имя!» И тако укрепляюще всех православных христианъ, сущих на стенах града. И сего ради вси паче охрабришася, биющеся крепце со враги своими.
Воеводы же повелеша стрелцом и всяким охочим людем исходити из града нощию тайно ради языковъ по ямом и во рвех, что они ископали близ града. И милостию Божиею языков много емлюще и водяще во град. Подкопнаго же места никакоже возмогоша у них доведатися: вси глаголюще, что есть подкопъ, а под которое место ведут, того не ведают.
О ПРИСТУПЕ
граду приступити.
О ЯВЛЕНИИ СЕРЬГИА ЧЮДОТВОРЦА АРХИМАРИТУ ИАСАФУ
В то же время въ церкви Пресвятыя Троица архимариту Иасафу воздремавшу, и се внезапу видит святаго и блаженнаго отца нашего Сергия, великаго чюдотворца, стояща против чюдотворного образа Святыя Живоначалныя Троица и руце свои горе воздевша и молящася со слезами Святей Троицы. И обращся святый ко архимариту и глагола ему сице: «Брате, въстани, се время пению и молитве час, „бдите и молитеся, да не внидете в напасть".[50] Господь Всесилный многих своих ради щедрот помилова вас и прочее время подастъ вамъ, да в покаянии поживете». Архимарит же Иасафъ о семъ явлении, одержим страхом многим, исповеда всей братии.
Гордостию же надмени, литовские люди тяжко и беспрестанно ратующе град Троецкой, прокативше туры и тарасы многие ко граду. Из града же удариша изо многих пушекъ и пищалей по щитом и тарасом ихъ, которые быша близ града, и много литовских людей побили. Дню же наставшу, из града вышедше конные и пешие люди и от града литовских людей отогнаша. Они же побегоша, гонимы гневом Божиим. Градстии же людие приступныя козни их вся огню предаша, а иныя во град внесоша.
В четвертый же день того же месяца в нощи паки литва своим делом промышляюще, но издалеча, а ко рву и къ стенам близко приходити не смеюще. Из града же вышедше пешие люди к литовъским людем к Нагорнему пруду за надолобы близко подкопново рву. Литва же и руские изменницы восташа изо рвовъ и изъ ямъ, яко демоны, нападоша на градских людей и сотвориша бой велик. На бою же том убили троецкого слугу Бориса Рогачева и многих слугъ, и стрелцов, и казаков поранили; тогда же емше казака Дедиловского ранена. Онъ же в роспросе и с пытки сказал, что подлинно подкопы поспевают, а на Михайлов день хотят подставливати под стены и под башни зелие.
со слезами и рыданиемъ: «Сотворите мне, винному и бедному человеку, великую милость, дайте мне, Бога ради, отца духовнаго, сподобите мя быти причастника Святым Христовым Тайнам!» Архимарит же Иасафъ повеле его, поновив, причастити Святых Христовыхъ Тайнъ.
Воеводы же во граде против подкопов от Подолныя стены до Святых ворот велели острог поставити и тарасы насыпати и наряд устроити.
О ИВАНЕ РЯЗАНЦЕ
Тоя же нощи прииде в Троецкой монастырь выходецъ из Лисовских табаръ казакъ Иван Рязанец станицы атамана Пантелеймона Матерово, а сказал, что подкопы подлинно поспели под нижнюю под Круглую башню.
Да тот же казакъ Иванъ Рязанецъ сказал сицеву повесть: «Деялося де в прошлую нощь с суботы на неделю: было явление атаманомъ и казаком, а сказывал атаман нашъ Пантелеймон Матерой, такоже и от нас мнози видели своима очима, и иных станицъ атаманы и казаки многие то же видение видели и глаголы старца слышели жестоки з запрещением. Видеша бо около града по поясу ходящих дву старцов — брады седы, светозарны образом, яко быти имъ по образу и по подобию великимъ чудотворцом Сергию и Никону. Един же в руце имеяше кадилницу злату, а над кадилницею Животворящий Крестъ и кадяще обитель свою и огражаше Честнымъ и Животворящим Крестомъ стены града. Другий же имеяше в руце своей правой кисть, яко кропило, въ другой же руце чашу. И, кропя святою водою стены и прочая вся во обители и поюще своими усты велегласно тропарь „Спаси Господи, люди своя", кондак „Вознесыйся на крестъ”, — оба до конца. И обращся к нашим полком преподобный, — от лица же его неизреченный свет сияше, яко огнь паля, — и глаголаше ярым гласомъ и жестоко претя: „О злодею законопреступницы! Почто стекостеся разорити дом Пресвятыя Троица, и в ней Божиа церкви осквернити, и иночествующих и всех православных христианъ погубити? Не дастъ вам жезла на жребий свой Господь!” Нашим же окаянным казаком и литовским людем по них стреляющим из луковъ и из самопалов, стрелы же и пулки наши от них отскачюще, к нам возвращахуся и многих уязвляху; и многие люди ранены от тех пулекъ в наших полцех помроша на извещение и на болшее чюдо прославляющу Богу угодников своих». И тоя же нощи во сне явися преподобный чюдотворец Сергий атаманом и многим казаком.
«Молбу на вас, злодеевъ, сотворю Вышнему Царю, и во веки осуждени будете мучитися в геонских муках». И быша, яко молниа и громи страшни, и от востока истече река велика, а от запада и полудне два езера велики, и снидошася вси трие во едино; и взыде вода, яко гора велика, и потопи все полки литовския и всех безвестно сотвори. На утрия же сшедшеся Сопега и Лисовъской и со всеми рускими изменники вкупе и сказывающим имъ сны своя друг другу и глаголюще: «Что се хощет быти? Воды многи потопиша полки наша!» Тогда же предстоя пред ними донской атаман Стефан Епифанец станицы Смаги Чертенского, имея под собою войска пятсотъ казаков, и глагола имъ: «Великиа гетманы, аз скажу вамъ: сны сия не на добро бывают. Се убо знамение являет преподобный Сергий чюдотворецъ: яко не водам повелеваетъ потопити, но множество православных христианъ вооружитъ на нас. И велико падение нашим людемъ будет». Литовские же люди великою кручиною объяти бывъше, сиа слышавше, и совещаша его с казаки побити, глаголюще, яко «сей возмущает полки наша и ужасаетъ люди воиньскиа». Стефан же и казаки, уведевше сиа, и собравшеся вси пятьсотъ человекъ и тоя же нощи побегоша, обещавшеся ко Святей Живоначалней Троице и Пречистой Матери Божии и великим чюдотворцом Сергию и Никону потомъ таковаго зла не творити, ни царствующему граду, но с православными христианы стояти за один на иноверныя; и призывающе в помощъ великих чюдотворцов. Полцы же литовъскиа догнаша их в Троецкой волости в Вохне на реке на Клязме. Они же помиловани быша от Бога молитвъ ради преподобных отецъ Сергия и Никона, отоидоша от литовских людей ничим же невреждены. Такоже и Оку реку превезошася ниже Коломны и приидоша на Донъ к своему атаману вси здравы.
О сем же знамении и о Стефане Епифанце атамане принесоша ми писаниице оставшиися иноцы во обители чюдотворца, ово же словом поведающе ми о семъ. Аз же и сиа повелех зде вписати, аще истинна есть и сия, яко да не обрящуся от Бога раб нерадив и презоривъ о чюдесех преподобных отецъ. Сия же до зде.
Воеводы же советовавше со архимаритом Иасафом и з старцы и со всеми воиньскими людми, чтобы очистити испод городовыя стены в ров потайные ворота для скорые выласки. Каменосечцы же, сыскавше старой вылаз подле Сушилныя башни,[51] и очистили и трои двери приделаша к ним железные.
О СТРЕЛБАХ ПО ГРАДУ НОЯБРЯ В 8 ДЕНЬ
Того же месяца въ 8 день на праздникъ собора святаго архистратига Михаила. День той пребысть плача и сетованиа, яко уже преиде 30 дней и 30 нощей и беспрестанно со всех стран из-за всех туров изо штидесят трех пищалей биюще по граду и из верховых.[52]
Тайнъ Христовыхъ и глаголаше архимариту: «Се, отче, Господь Богъ архистратигом своимъ Михаилом отомстит кровь православныхъ християн». И сия рекъ старецъ Корнилей, преставися. Да того же дни убило ис пушки старицу, оторвало руку правую и с плечем.
Воеводы же и вси осадные люди во граде, избравше старцовъ добрых и воиских людей, которым ити на выласку и на подкопъные рвы, и разрядивше войско и учредиша по чину. В Михайлов же день святого архистратига поющим вечерню, и вси сущии во обители людие с воплем и рыданием и в перси биеньми просяще милости у Всещедраго Бога, и руце воздвижуще горе и на небо взирающе и вопиюще: «Господи, спаси ны, погибающихъ, скоро предвари и избави нас от погибели сея имени твоего ради святаго. И не предай же достояниа твоего в руце скверным симъ кровопийцам».
Врази же Святыя Троица деломъ своимъ коварствено промышляюще о градоемъстве и беспрестанно стреляюще изо многих пушек и пищалей. Во время же псалмопениа внезапу ядро удари в болшой колоколъ, и сплы во олтарное окно Святыа Троица, и проби в деисусе у образа архистратига Михаила[53] дску подле праваго крыла; и ударися то ядро по столпу сколзь и сплы въ стену, отшибеся в насвещник пред образом Святыя Живоначалныя Троица и наязви свещник, и отразися в левой крылос и развалися. В той же часъ иное ядро прорази железныя двери с полуденныя страны у церкви Живоначалныя Троица и проби дску местнаго образа[54] великого чюдотворца Николы выше левого плеча подле венца; за иконою же ядро не объявися.
Тогда убо в церкви Святыя Троица нападе страх великъ на вся предстоящая люди, и вси колеблющеся. И полианъ бысть мостъ церковной слезами, и пению медлящу от множества плача. И воздеюще руце свои горе къ Пребезначалней Троице и ко Пречистей Богородици и великим чюдотворцом Сергию и Никону и молящеся о помощи и заступлении от враговъ.
Во время же стихеръ пениа архимарит Иасафъ в велицей печали сетуя и сведен бысть в забытие мало, и се видит великого архистратига Михаила; лице же его, яко светь, сиаше, и в руку своею имеяше скипетръ и глаголаше к сопротивным: «О врази лютори! Се ваша, беззаконницы, дерзость и до моего образа доиде. Всесилный же Богъ воздастъ вам въскоре отмщение». И сия рекъ святый, невидим бысть. Архимарит же поведа се видение всей братии. И облекошася во священныя ризы и пеша молебны Всесилному Богу и архистратигу Михаилу.
и разбиша у нея зелейникъ. Такоже и от Святых ворот с Красныя башни удариша по той же пищали и разбиша у нея устие. И видеша с Троицкого града сущии людие, благодариша Бога, яко разруши злый той сосуд.
Архимариту же Иасафу келейное правило[55] правящу и взирающу на образ Пресвятыя Богородица и со слезами прося помощи и заступления, и воздрема. И видит в келию вшедша преподобнаго отца нашего Сергиа и глаголюща: «Въстани, не скорби, но в радости молитвы приноси, предстоит бо и молится Богу о обители и о вас Святая Пречистая Богородица и Приснодева Мариа со аггелскими лики и со всеми святыми». Паки же и иныя старцы поведали различная знамения — священноинок Генадей, и священноинокъ Гурей, и священноинокъ Кипреян, и иныя мнози черноризцы и миряне, яко видеша святаго Сергиа чюдотворца, ходяща по монастырю и будяща братию и глаголюща сице: «Идете, иноцы, немедлено во святую церковь и обрящете благодать». И потом видеша вшедша въ церковь Святыя Троица Серапиона, архиепископа новгородскаго, во святительстей одежди и во святемъ олтари пред образом Святыя Богородица ставша. И обратився к нему святый чюдотворец Сергий, рече: «Отче Серапионе, почто умедлилъ еси принести моление ко Всесилному Богу и Пречистей Богородицы?» Святый же архиепископъ Серапионъ, воздевъ свои руце, и возопи: «О Всепетая Мати, рождшиа всех святых святейшее Слово! Нынешнее приношение приемши, от всякия напасти избави всех и грядущая изми муки, вопиющая: аллилуйа!» И абие начаша благовестити к заутреннему пению. Старцы же, сиа видевше, исповедаша архимариту и воеводам.
Сиа же старцы вси отидоша къ Богу еще во осаде тогда бывшии. Принесе же ми о сем писание диакон Маркел ризничей.[56] Аз же, исправив сие, повелех написати.
О ВЫЛАСКЕ И ОБРЕТЕНИИ ПОДКОПОВ И О ЗАРУШЕНИ ИХ
Воеводы, князь Григорей Борисович и Алексей, урядивше полки вылазных людей, приидоша в церковь Святыа Живоначалныя Троица, знаменавшеся к чюдотворным образомъ и къ целбоносным мощемъ преподобнаго отца нашего Сергиа чюдотворца. И пришедше ко вратом потайным, повелеша выходити по малу и во рву укрыватися. В то же время с Пивного двора[57] вышли головы в воеводское место туляне Иванъ Есипов, Сила Марин, Юрьи Редриковъ переславецъ с своими сотнями и з даточными людми на Луковой огород и по плотине Красного пруда. Также и ис Конюшенных ворот вошли со многими знамены головы дворяне: Иванъ Ходыревъ олексинецъ, Иванъ Болоховской володимерецъ, переславцы Борис Зубовъ, Офонасей Редриков и иные сотники с сотнями, с ними же и старцы троецкие во всех полках.
судбами.
Людие же вышедше из града и ополчишася. И абие буря велика воста и прогна мрак и темныя облаки, и очисти воздух, и бысть светло. И егда удариша в осадные колокола потрижды, тако бо повелено имъ весть подати, Иван же Ходырев с товарыщы, призвавше на помощь Святую Троицу и крикнувше многими гласы, нарекше ясакъ Сергиево имя, и вкупе нападоша на литовских людей нагло и мужественно. Они же, услышавше ясакъ той, и абие возмятошася и, гневом Божиимъ гонимы, побегоша.
В то же время от Святых ворот голова Иван Внуков с товарыщы и со всеми людмиприиде противъ подкоповъ на литовских людей, возвавше той же ясакъ, збивше литву и казаковъ под гору на Нижней монастырь и за мелницу.[58] А Иван Есипов с товарыщы своимъ полком бьющеся с литвою по Московъской дороге по плотине Красного пруда до Волкуши горы. Старцы же Сергиева монастыря ходяще в полкахъ, бьющеся с литвою, и укрепляюще люди не ослабляти в делех. И тако вси охрабришася и бьяхуся крепко, глаголюще друг другу: «Умрем, братие, за веру христианскую!»
И благодатию Божиею тогда обретоша устие подкопа. Въскочьше же тогда во глубину подкопа ради творимаго промысла крестьяне клемянтиевские Никон, зовомый Шилов, да Слота; и егда же зажгоша в подкопе зелие с калы и смолу, заткавше устие подкопа, и взорва подкопъ. Слота же и Никон ту же в подкопе згореша.
Градстии же людие приступающе крепко к Волкуше горе к наряду литовскому; они же стреляюще из-за туровъ. Тогда же ранили голову Ивана Есипова и троецких людей прогнали до Нижняго монастыря. Голова же Иванъ Внуковъ, обратився съ своими людми от Нижнево монастыря по плотине и по пруду, и прогна литву и казаков на Терентеевскую рощу и до Волкуши горы, побивающе ихъ нещадно. Троецкой же слуга Данило Селевинъ поносим бываше отъезда ради брата его Оски Селевина, и не хотяше изменничья имени на себе носити и рече пред всеми людми: «Хощу за измену брата своего живот на смерть пременити!» И с сотнею своею прииде пешь к чюдотворцову Сергиеву кладязю[59] на изменника атамана Чику с казаки его. Данило же силенъ бяше и гораздъ саблею и посекая многих литовъских людей, к сему же и трех вооруженых на конех уби. Литвин же удари Данила копиемъ в груди, Данило же устремися на литвина того и уби его мечем, сам же от раны тоя начатъ изнемогати крепце. И вземше его, отведоша в монастырь, и преставися во иноческом образе.
его в монастырь. И бысть троецким людем скорбь велиа о убитых дворянех и слугах, понеже быша мужествени и ратному делу искусни.
Троецкое же воиньство паки исправяся убили дву полковников, дворян королевских, Юрья Мозовецкого да Стефана Угорскаго, да четырех рохмистровъ желнырьских и иных панов, и всяких людей многих побили и поранили. А живых поиманых языков во град введоша.
О ВЗЯТИИ ЛИТОВСКОГО НАРЯДУ
Того же дни градстии людие, овии убо от многаго труда во град внидоша, овым же еще дерущимся с литвою и с рускими изменники, некоим же боголюбивым иноком вложи Богъ благую мысль, и приидоша на Пивной дворъ к чашнику старцу Нифонъту Змиеву глаголюще: «Отче Нифонте! Врази наши одолевают намъ, но Святая Троица дарова нам бедным велику помощь над враги: подкопы их отняли и зарушили; и к тебе сего ради приидохом: даждь намъ о сем советъ, чтобы еще отняти у литовских людей на Красной горе туры и своему воиньству помощь и отраду сотворити». Старец же Нифонтъ, и с прочими старцы посоветовав, и вземше с собою двесте человек ратных и старцовъ тридесят и поидоша с Пивново двора на выласку; и прешедше прудовую ручевину, и взыдоша на Красную гору к туром и к наряду литовскому.
Весть же в манастыре учинися, яко троецкое воиньство на литовской наряд поидоша. Осадные же люди скоро пришедше ко вратом градным х Конюшеннымъ и нужею воеводу Алексея Голохвастова и приставов вратных премогоша и градная врата сами отвориша и устремишася спешно к туром, взыдоша на Красную же гору. Литва же и руские изменники из-за туров своих стреляюще изо многих пушек и пищалей и из мелково оружиа, и збиша людей троецких под гору к Пивному двору. Множество же народа паки второе устремишася нуждею и взыдоша ис-подгория великою силою, приступающе к туром, к наряду литовскому. Богоборцы же начаша стреляти изо многих пушекъ с Волкуши горы поперегъ троецкого воиства и в тыл с Терентиевъские рощи и мног мятеж учиниша и ужасть в троецких людех. Они же видевше, яко устрашишася троецкое воиньство от стреляниа их, и абие полки их литовские и руские изменники вси, въскоре вышедше из-за туров своих, и градских людей всех под гору согнаша. С стен же градских стреляюще по них, возвратиша их вспять. Они же возвращьшеся и заиграша во вся игры, яко градьских людей прогнаша от наряду своего.
озревшеся и не видевше градских людей на горе, ни у Пивного двора единого человека, и ужасошася, мневше всех побитых от литовских людей, но токмо видяще у Святых ворот и на Нижнем монастыре перьвых людей вылазных дерущихся с литвою и с казаки.
Градские же люди утаившиися во врагех: в Благовещенском, и в Косом, и в Глиняном. От них же Иван Ходыревъ да троецкие слуги, Ананья Селевин с немногими людми, вседше на кони и устремившеся полем позади туров литовского наряду; и бе полчекъ их малъ зело, пред полчком же тем троецким, глаголют, видеша з города многие люди воина вооружена, лице же его, яко солнце, конь же под ним, яко молния блистаяся. И в той час въскочивъ с людми троецкими в первые туры, такоже и во вторые, и в третие, и в четвертые, и в пятые, и обьявителна видеша его Божиа посланника и помогающа православному христианству, дондеже и наряд взяша. И тако невидимъ бысть, даровав помощь и одоление на враги.
Троецкое же воиньство, конные и пешие, скрывшеися, вскоре изо враговъ вышедше, приступльше к первым туром к литовскому наряду. Литва же и казаки руские побегоша к другим туром. Градские же люди, побивающе их люте, такоже из других и ис третьихъ выгнаша; о четвертых же и о пятых турах наряду своего литва и казаки укрепишася и бияхуся крепко. И ту под Борисом Зубовым убиша коня. Литва же многие люди скочьше хотяху Бориса жива взяти. Троецкой же слуга Ананья Селевин мужествен и с прочими воиньскими людми устремишася на литовских людей, и прогнаша их за туры. Вскоре же подоспеша к ним многие люди, Иван Ходырев и с ним дети бояръские, и слуги, и все множество народа, и внидоша в четвертые и пятые туры к литовскому наряду. Слуга же Мерькурей Айгустов первее всех поспе к туром. Пушкарь же литвин уби Меркурья ис пищали. Тому же пушкарю отсекоша главу.
И тако помощию Живоначалныя Троица многих литовских людей побили и языков нарочитых панов живых взяли с литаврами и с трубками и со многими знамяны во град введоша. Да тут же взяли восмь пищалей полуторных и полковых и всякого оружиа литовского, затинных и изрядных сампопалов и рушницъ, копей же и кордовъ, палашей и сабель, пороху же бочки и ядеръ, и всяких запасов множество во град внесоша. Останцы же с турами и с тарасы и со оставшимся зелиемъ вся огню предаша. Людей же троецких убитых и раненых побраша и во град внесоша. Пламени же разливающуюся и поядающу зданиа еретикъ, гетман же Сапега, видевъ заимающася огнем твердейшая станища своя, побеже в табары своя, такоже и злый еретикъ лютор Лисовской.
Вся же сиа содеяся во един день в среду, месяца ноября въ 9 день, на память святых мученикъ Анисифора и Порфириа. За три убо часа до света начаша битися и до самого вечера кровь лияшеся. В той день подкопы зарушили и наряд литовской взяли. И благодатию Пресвятыя Троица бысть в Троецком Сергиеве монастыре радость и веселие всему православному христианьству о величии Божии, яже сотвори Богъ преславная в той день.
Богу, и Пречистей Богородицы, и великим чюдотворцом, Сергию и Никону, и всем святымъ, иже от века Богу угодившим.
Изочтоша же троецких всяких побитых людей того дни 174 человеки да раненых 66 человекъ. Архимарит же убьенных погребе честно соборне, а раненых постричи повеле. От них же первый Иван Внуковъ — во иноцех Иона, Иван Есиповъ — во иноцех Иосиф, Данило Дмитреевъ сынъ протопоповъ с Москвы от Покрова со рву — во иноцех Давыдъ, троецкие слуги Данило Селевин, Меркурей Айгустов — в иноцех Мефодей, и иные многие. И причастишася Святых Таинъ Христа Бога нашего, преставишася ко Господу.
Воеводы же и дворяне, и все воиньство Сергиева монастыря, изшедше за град соглядати трупиа мертвых литовских и руских изменников на Красной горе у наряду их во рву и въ ямах побитых, и у прудовъ у Клемянтеевъсково, и у Келарева, и у Конюшенново, и у Круглово пруда, и около церквей Нижнево монастыря, и около мелницы, и против Красных ворот у подкопных рвовъ, и сметивше литвы и изменников болши полуторых тысяч, да сказали полоняники и выходцы, раненых до 500. Воеводы же и все христолюбивое воиньство приговорили со архимаритом и з братьею послати к Москве къ государю съ еунчем сына бояръсково переславца Ждана Скоробогатово.
О ЗАВОДНЫХ ЛИТОВЪСКИХ ЛЮДЕХЪ
Гетман же Сапега и Лисовъской паки умыслиша совет лукав над троецким воиньством. В нощи заведоша множество ротъ конных и скрыша у рыбных садов и в Сазанове и в Мишутине враге, дабы имъ от града отъехати троецкое воиньство. И, приежжающе к надолобам, начаша манити людей из града. Людие же во граде, не ведуще безбожных лукаваго пронырства, и изшедше на выласку конные и пешие. Литва же лукавъствующе и на бегъство обратишася. Из града же людие за ними устремишася. Стражие же, увидевше с церкви заводных людей во врагах стоящих, начаша бити в осадной колоколъ. Тогда же возвратишася къ стенам градным. Видевше же лукавии, яко не улучиша желаемаго, и тако из лесов и изо враговъ, яко лютыя лвы ис пещер и из дубравъ, на православное христианство устремишася и притиснуша къ стенамъ градным. Градстии же людие тогда с стен многих литовских людей побили и живых взяли желныр четыри человеки. Не возлюбиша же окаяннии из града частых подарков и ктому же приложиша близ стен приходити, и изо рвовъ своих и из ямъ, ископанных ими, разыдошася в табары своя.
Во един же от дний тех, еще убо тогда во граде Троецкомъ Сергиеве монастыре множество воиньства храбрьствующих на враги и борющеся, дни осветающу неделному, бысть велика мгла в зимнее время. Воеводы же паки устроиша выласку на заставы литовские, в Благовещеньской враг и на Нагорнюю заставу къ Благовещенскому лесу,[60] а иных людей послаша к Нагорнему пруду за сады на заставы руских изменниковъ. Изшедше же конные люди и заставу в Мишутине враге побили; вскоре же поспевше и на Нагорнюю заставу, и тое топташа по Красной горе вдоль и до Клемянтеевского пруда и многих побили. Из Сопегиных же табаръ многие роты приидоша, и бысть бой великъ. Из града же вышедше на помощь многие люди, конные и пешие, и прогнаша литву паки до пруда Клемянтеевского. Александръ же Лисовской, яко змий возсвиставъ со своими аспиды, хотя поглотити православных воиньство, и въскоре прииде с конными и с пешими людми и с рускими изменники с Терентеевской рощи противъ Красных ворот на вылазных троецких людей, бьющихся с полком его, с рускими изменники, и, яко лютый левъ ревый, хотя всех поглотити. Троецкое же воиньство бьющеся с ними крепце, не могуще одолети, отоидоша от них в городовые рвы.
Литовских же людей с стен градныхъ многих побиша. Воеводы же из града еще к ним устроиша на помощь выласку конную, а голов с ними отпустили старцов Ферапонта Стогова, Малафея Ржевитина и прочих старцовъ двадесят человекъ. Они же изшедше и мужествено устремишася на литовских людей. К сим же поспевше с Красной горы бьющиися с литвою и с поляки, прочии же скрывшеся на Красной горе в Глиняном враге. И преподобнаго и великаго аввы Сергиа и блаженнаго Никона молитвами их устраши Богъ, беззаконных. И видеся Лисовскому, яко из монастыря тмочислено многое воиньство изшедших; и абие устрашися злый враг кровопийца и побеже, гоним силою Божиею, со всем своим воиньством под гору за мелницу на лугъ и на Терентеевскую рощу. Троецкое же воиньство побивающе их мужествено. Тогда же взяша жива рохмистра Мартьяша, славнаго ратоборца, и иных панов во оружии во град введоша.
Лисовской же ста в раздолии за горою за Волъкушею, к нему же приидоша вскоре Сопегины роты конные. Он же лукавый, яко змий меташеся, какъ бы срамоты своея избыти, не ведый, яко против Вышняго силы ратовашеся. И се видит еретик и с ним многия поляки, яко близ полку их ездит старецъ, имея в руце своей мечь обнажен и претя ему жестоце. И невидим бысть от очию их.
Гетман же Сапега прииде на Красную гору на троецких людей по всему Клемянтеевскому полю всеми своими полки; Лисовъской же о пришествии Сопегине возвеселися и хотя совету одолети Господа Бога Вседержителя, и повеле в полку своемъ в трубки и в сурны играти, и в накры и по литаврам. А абие въскоре с Сопегою устремишася на Красную гору поперегъ всех троецких людей, хотяще во единъ час всех потребити. И согнаша троецких пеших людей под гору к Пивному двору. И бе воистину чюдно видети милость Божию троецкому воиньству и заступление и помощь на враги молитвъ ради великих чудотворцовъ Сергия и Никона. И сотвори Господь преславная тогда. И нератницы охрабришася, и невежди и никогда же обычай ратных видевшеи, и ти убо исполинскою крепостию препоясашася. От них же единъ некто даточных людей, села Молокова крестьянин, Суетою зовом, велик возрастом и силенъ велми, подсмеваем же всегда неумениа ради в боех, и рече: «Се умру днесь или славу получю от всех!» В руках оружие держаше бердыш. И укрепи Господь Богъ того Суету, и даде ему безстрашие и храбрость; и нудяше православных христьян стати от бегъства и глаголя: «Не убоимся, братие, врагов Божиих, но вооружимся крепце на них!» И сечаше бердышем своимъ на обе страны врагов и удержавая полкъ Лисовъского Александра; и никто же против его стати не возможе. Скоро же скакаше, яко рысь, и многих тогда вооруженных и во бронях уязви. Мнози же крепцыи оружницы сташа на него за срамоту и жестоце на него наступающе. Суета же сечаше на обе страны; не подающе же его пешие люди, иже от бегства своего укрепившиися о надолобах.
с Пимином с Тененевым сущии людие сташа крепко против врагов на пригорке у рву, бьюшеся с литвою и с казаки. Видевъ же мало троецкаго воиньства, злонравный люторъ Лисовской устремися жестоко на них, и смесившеся вси людие вместо, литовские и троецкие, и бысть бой великъ близ врага Глиняново. Врази же, боящеся подсады, начаша отбегати. Троецкое же воинство помалу отходяще от литовских людей и скрывшеся в Косой Глиняной врагъ.
Александръ же Лисовской хотя во отводе жива взяти слугу Пимина Тененева, Пимин же обратився на Александра и устрели его из лука в лице по левой скрании. Свирепый же Александръ свалися с коня своего. Полчане же его ухвативше и отвезоша в Сопегинъ полкъ. Троецкое же воинство удариша изо множества оружия по них, и ту побиша много литвы и казаков. Литва же видевше и скоро на бегъство устремишася врознь по Клемянтеевъскому полю.
Сердца же кровию у многих закипеша по Лисовском и на месть паки мнози воздвигнушася зань, яко лютыя волцы, литовские воеводы, князь Юрьи Горский да Иван Тишкеевич, да рохмистръ Сума со многими гусары и желныри, и нападоша на сотника Силу Марина да на троецких слугъ, на Михаила да на Федора Павловых, и на все троецкое воинство. И бысть брань велика зело и люта. И сломльшии оружиа, емлющися другъ за друга, ножи резахуся. И конечно отчаана та брань, понеже в троецком воинстве немного конных и не во бронех, но покровени милостию Живоначалныя Троица и молитвами великих светил Сергиа и Никона; помощию же ихъ и заступлением многих вооруженых поляков и литвы побивающе. Слуга же Михайло Павлов, виде князя Юриа Горскаго усты меча ядуща неповинных, к прочим от брани преста, ловляше самого воеводу, и уби того князя Юрья Горскаго, и з бахматом его примча под город мертва. Много же ту отместниковъ поляков за тело его погибоша и не исхитиша его от руку Михайлову.
На том же бою мнози от литовских людей видеша двою старцовъ, мещущих на них плиты и единемъ вержением многих поражающе, камение же из недръемлюще, и не бе числа метанию их. От поляковъ же выходцы о сем возвестиша в дому чюдотворца.
Такову же погибель видяще поляки, яко князя Юрья лишишася и иных храбрых своихъ растесаных лежащих, и, гонимы гневом Божиим, побегоша от троецкого воиньства. И тако разыдошася вси полци Сопегины и Лисовского. Троецкое же воинство внидоша во обитель с великою победою.
По сем же окаяннии лютори заведоша многие роты в Мишютинской враг в рощу, ведаху бо всегда исходящих из града в тое рощу дровъ ради з бережатаи, с конными и пешими людми. По обычаю же вышедше из града многие люди в тое рощу ради дров. Внезапу же нападоша на них преже реченнии они литовские роты и руские изменники. Троецкое же воинство и всякие осадные люди сотвориша с ними бой великъ, и грех ради наших одолеша врази. И в той день убили литовские люди троецких всяких людей боле 40 человекъ и многих ранили, а инех в плен живых взяли. Тогда же взят бысть троецкой служебник нарочит Наумъ оконничникъ. Пребысть же у Сопеги служа и до отшествиа от Троецкаго монастыря. И о сих во граде печаль бысть велика зело всем православным християномъ.
О ИЗМЕНЕ КАЗНАЧЕА ИОСИФА ДЕВОЧКИНА
Обретает же диаволъ сосудъ себе и научает гонити, якоже Саулъ Давида, неповинно,[61] или якоже телцу в пустыни поклонитися вместо Питающаго манною,[62] или якоже Ирода неповинных младенецъ избити устраяет.[63] Якоже не убояся Июда[64] давшаго власть немощным творити чюдеса неизреченная, такоже не устрашися Иосифъ[65] дивных явлений богоносна мужа и уподобися оному еретику черньцу, крыющу главу Предтечеву,[66] да не славится о ней имя Господне. И ни во что же вменяет сказумая тому от всех повсегдашняа заступлениа великого чюдотворца Сергиа, но невериемъ сый одержимъ и затыкаетъ уши свои, яко аспид глухий и небрегий Преславнаго славити, ниже писанию предаати, но хотящим неутаенная проповедати престати повелевая и ползы ради къ царствующему граду на утешение стражущим в скорбех восписовати пререкуя. От его же совета злаго старецъ Гурей Шишкин, саном диякон, весь бо ядъ, крыемый в нем, тому отрыгну, еже о предателстве дому чюдотворца. Таканием услаждься от Гуриа и надежен на подручных, яко по забралом ходя высоко, радовашеся и ждый в конецъ вещь злу произвести. Но якоже оселъ Валама обличаетъ,[67] тако и Гурей тайно лукавствуемая опроверзает, и якоже Ефесский Сина краснопевный не песньми, но мучителством возносится. Нетерпеливъ же в крепких явлься Иосифъ, вся по тонку умышленная изъявив. Страшно же бе слышати треснутиа думы июдскиа. Не туне бо Оска Селевинъ отскочив, но и четырех невеглас поселян тамо же предпослав за нимъ, и к совету поляков весь уже отдася. Теми и инех немало прелсти. Его же лукавъству другии воевода Алексей Голохвастов покровитель бысть и уже сослася нелестне со враги Пресвятыя Троица и нарекъ день, в онже хотя привести жатели бесовския на Божию пшеницу. Последнее же стрегии, да егда изыдут агньцы братися с волки: он же хотя за ними затворити врата ограды Христовы, и ту готову снедь отдастъ зверем, кровь пиющим, и инем же входом присрочивъ сыновъ еретических и отступников православия ввести в гору Господню и стерти бес памяти холмы святаго Израиля.[68] Егда услышашася вся сицевая тайно крыемая и от всех устъ о ненадежных великий нашь заступникъ возвеличен бысть, и съ пророкомъ вкупе глаголюще о сих: «Аще не Господь сохранит градъ, всуе бдя стрегий», и «суетно спасение человеческо».[69] Превышьша же хвалы человеческиа суща невозможно кому восхвалити по достоиньству. Но разумеша овца невидимаго волка видимо отгонима, и радостным плачемъ в того крове веселяхуся всенадежно.
[1] ... в дому Пресвятыя и Живоначальныя Троица... — Имеется в виду Троице-Сергиев монастырь (или Свято-Троицкая Сергиевская лавра), расположенный в 70 км к северу от Москвы. Монастырь был основан в середине XIV в. Сергием Радонежским, к началу XVII в. представлял собой один из крупнейших в стране книжно-культурных и хозяйственных центров, обладая и большой библиотекой, и огромным количеством земель. В 1540—1550 гг. вокруг монастыря была возведена каменная стена длиной 1.25 км, высотой от 8 до 14 м, с двумя галереями, амбразурами, башнями; на стенах и башнях были установлены орудия, и монастырь стал мощной крепостью.
— Сергий Радонежский (1314—25 сентября 1392 г.) — основатель Троице-Сергиева монастыря. Никон (ум. 17 ноября 1428 или 1429 г.) — ученик и преемник Сергия Радонежского в управлении Троицким монастырем. При нем (в 1422 г.) были открыты мощи Сергия и возведен и расписан Андреем Рублевым и Даниилом Черным Троицкий собор — усыпальница Сергия.
[3] ... келаря инока Аврамиа Палицына. — Авраамий Палицын (ум. 13 сентября 1627 г.) принадлежал к потомкам Ивана Микулаевича Палицы, выехавшего на Русь из Литвы в 1373 г. (Родословная князей и дворян Российских и выезжих... М., 1787. С. 2, 359, 418) и служившего у Дмитрия Донского воеводой. Члены этого рода были в основном военными и государственными деятелями. Правнук Ивана Микулаевича Евстафий был убит при Белеве Литовском в битве с татарским царем Махметом в 1438 г.; в XVI в. двое Палицыных в числе лучших детей боярских получили от Ивана Грозного поместья. Один из родственников Авраамия, Андрей Федорович Палицын, сподвижник Пожарского, служил воеводой в Мангазее в 1629—1631 гг.; двоюродный брат Авраамия Федор Сысоевич Палицын — воеводой на Белоозере в 1609 г. Были в этой фамилии и пишущие люди: келарь Чудова монастыря Варлаам (в миру Василий Иванович) Палицын, живший во второй половине XVI в., вероятно дядя Авраамия (см.: Филарет. Обзор русской духовной литературы. Харьков, 1859. С. 192), известен как летописец и составитель списка митрополитов. Авраамий — в миру Аверкий — родился в селе Протасьеве неподалеку от Ростова Великого, по-видимому, в начале второй половины XVI в. В 1588 г., уже будучи воеводой, он подвергся опале, очевидно, по подозрению Бориса Годунова в его связи с Шуйскими, имущество его было конфисковано, а сам он сослан на Соловки и там пострижен в монахи (может быть, насильно). Через два года он был возвращен из ссылки и получил свое имущество назад. В 1594 г. его вместе с другими соловецкими старцами отправили в Троице-Сергиев монастырь, в 1601 г. послали оттуда на какую-то должность (по-видимому, келаря) в зависящий от Троице-Сергиевского Богородицкий Свияжский монастырь недалеко от Казани. В 1608 г. Авраамий вернулся оттуда в Троице-Сергиев монастырь уже в качестве келаря. Келарь ведал хозяйством и сношениями монастыря с «миром», по важности был вторым (после архимандрита) лицом в монастыре. К Троице-Сергиевой лавре в то время было приписано около двадцати меньших монастырей; в ее владении были примерно 250 сел, 500 деревень, 200 пустошей, более чем 70 починок и селищ, несколько волостей, примерно 40—50 тысяч душ и около 10 тысяч десятин земли. Так что Авраамий оказался во главе одного из крупнейших хозяйств страны и стал влиятельной политической фигурой. По повелению царя Василия Шуйского во время осады монастыря Авраамий жил в Москве. Через него осажденные просили царя о помощи, и Авраамий старался использовать свое влияние на царя для их поддержки. 15 февраля 1609 г. под его влиянием царь послал на помощь монастырю атамана Сухова Останкова с 60 казаками и 20 пудами пороха, а Авраамий от себя — 20 троицких слуг во главе с Никифором Есиповым. Когда в Москве начался голод, Авраамий по приказу царя и патриарха неоднократно вывозил на рынки и распродавал по низким ценам монастырские хлебные запасы, хранившиеся при Богоявленском подворье, чем сбивал высокие цены на хлеб «житопродавцев». Самому царю Василию Шуйскому Авраамий во время осады ссудил 1900рублей. Когда после падения Шуйского созванные Думой представители всей Русской земли присягнули польскому королевичу Владиславу (27 августа 1610 г.), к осаждавшему Смоленск его отцу Сигизмунду было отправлено посольство из 1246 человек; в их числе был и Авраамий Палицын. Его дары королю были самыми богатыми. Сигизмунду, добивавшемуся русской короны, а также и сдачи Смоленска, удалось расколоть русское посольство. Сигизмунд подтвердил Авраамию владельческие права его монастыря, уменьшил причитающиеся с него налоги, и тот, покинув в декабре посольство, уехал назад как якобы «богомолец» Сигизмунда. Но, вернувшись в монастырь, Авраамий начал энергично действовать против разорявших Россию поляков. В марте 1611 г. он послал из монастыря помощь Москве из 50 слуг и 200 стрельцов и начал вместе с архимандритом Дионисием (Зобиновским) писать и рассылать во все города России грамоты с призывами помогать Москве и бороться с поляками. Эти грамоты способствовали организации ополчений и освобождению от поляков Москвы. Затем Авраамий принимал активное участие в выборах, приглашении на престол и венчании на царство нового царя, Михаила Романова (февраль—июль 1613 г.). В ноябре 1618 г., при попытке осады Троице-Сергиева монастыря королем Владиславом, Авраамий возглавлял монастырскую оборону. После того как было заключено Деулинское перемирие (1 декабря 1618 г.), в память о нем Авраамий воздвиг в монастырской деревне Деулино (в трех верстах от монастыря по Угличской дороге) церковь во имя преподобного Сергия Радонежского. «История» Авраамия заканчивается известием об освящении этой церкви архимандритом Дионисием 1 декабря 1620 г. Сам Авраамий в это время был уже далеко от Троице-Сергиева монастыря: после возвращения из польского плена патриарха Филарета, члена того же посольства к королю Сигизмунду, в котором принимал участие и которое покинул Авраамий, он вновь был сослан на Соловки, где и прожил последние восемь лет своей жизни. Там он завершил литературную отделку своей «Истории». Там и похоронен (могила сохранилась).
[4] ... по обещанию своему преподобному игумену Сергию... — В Житии Сергия Радонежского есть рассказ «О посещении Богоматере к святому», где говорится, что явившаяся Сергию после молитвы Богородица обещала ему, что не только при его жизни, но и после его смерти не прекратит забот о его обители. Именно это обещание имеет в виду Авраамий.
[5] ... казни раба оного, скрывшаго сребро господина своего и прикупа имъ несотворша... — Имеется в виду евангельская притча (см. Мф. 25, 24—30; Лк. 19, 20—24), согласно которой хозяин наказал раба, не увеличившего доверенное ему серебро в «талантах» или «минах» (названия денежных единиц).
[6] ...«да некое дарование... ко утешению вашему». — Ср.: Рим. 1, 11.
— Троице-Сергиеву монастырю принадлежал целый ряд владений в разных городах (Троицких подворий). Богоявленский монастырь (основан в 1296 г.), где находилось такое подворье в Москве, располагался в Кремле.
[8] ... лжехристу со множеством студа бегству вдавшуся... — «Христос» означает «помазанник», подразумевается — на царство, так что «лжехристос» — это «лжепомазанник», «лжецарь». Имеются в виду самозванец Лжедмитрий II и его бегство из-под Москвы в 1609 г. Лжедмитрий II объявился в конце 1607 г. в г. Стародубе. В его войско влились и польские отряды. Он двинулся к Туле, но, узнав о ее захвате Василием Шуйским, отступил в Камарицкую волость (территория современной Брянской области). Новый поход Лжедмитрия II проходил через Болхов, Медынь и завершился в селении Тушино, к северу от Москвы, где самозванец основал свою ставку; с осени 1608 г. он начал серьезно угрожать Москве. Авраамий называет Лжедмитрия II также «тушинским вором» и просто «вором». В декабре 1610 г. Лжедмитрий II был убит под Калугой служившими ему татарами.
[9] ... розстригу Григория Отрепиева... — Лжедмитрий I.
[10] ... в того место инъ назвася... — Имеется в виду Лжедмитрий II.
[11] ... царъ Василий Ивановичъ... — царь из старинного рода суздальских князей, избранный на трон после народного восстания в Москве 17 мая 1606 г. и после убийства Лжедмитрия. Был свергнут с престола москвичами в июле 1610 г. и пострижен в монахи. Затем был арестован поляками вместе с братьями Дмитрием и Иваном; умер в плену под Варшавой 5 сентября 1612 г.
— В северных землях, прилегавших к Белому морю.
[13] ... изменником сиверскимъ. — Казачьи отряды из Северских земель.
[14] ... от Гриши... — Григорий Отрепьев.
[15] ... и от Петруши... — Лжепетр, Илья или Илейка. Петрушка. — Автор хронографической статьи видит главную опасность в новом самозванце — «царевиче» Петре, хотя тот был далеко не главной фигурой в широком движении, направленном против Василия Шуйского. Восстание было начато летом 1606 г. путивльским воеводой князем Г. Шаховским. С осени того же года к восставшим примкнул Иван Болотников, вскоре ставший его фактическим руководителем. Он возглавил войско, двинувшееся кМоскве и осаждавшее ее в ноябре—декабре 1606 г. «Царевич» Петр — Илья Горчаков, Илейка Муромец, выходец из посадских людей г. Мурома, которого казаки объявили сыном царя Федора Ивановича (Хронограф называет Ивана Ивановича — старшего сына Ивана Грозного), начал свой поход весной 1606 г. от Астрахани. Он двигался по берегу Волги. У Свияжска (западнее Казани) Петр готовился пойти к Москве, куда его призывал Лжедмитрий, намеревавшийся использовать его войско. Узнав о гибели Самозванца, Петр повернул назад, дошел до Путивля. Позже он направился вслед за Болотниковым, отступившим к тому времени от Москвы к Калуге, а затем к Туле. В октябре 1607 г. Болотников и Петр сдали царю Василию крепость Тулу. Впоследствии они были казнены.
[16] ... архимариту Иасафу... — Архимандрит Троице-Сергиева монастыря Иоасаф (1605—1610), выходец из игуменов Пафнутьева Боровского монастыря, вдохновитель обороны осажденного Троице-Сергиева монастыря. После снятия осады вернулся в Пафнутьев Боровский монастырь и был там вскоре (5 июля 1610 г.) убит при взятии монастыря гетманом Петром Сапегой, прежде безуспешно осаждавшим Троицкий монастырь.
— В ответ на эти посольства Василий Шуйский получил помощь только от Швеции — пять тысяч наемников.
[18] Свейской же королъ Арцы-Карлус... — Карл IX (1550—1611).
[19] ... Александру, пану Лисовскому... — Ян Александр Лисовский, командир двухтысячного польского конного отряда, прибывшего для помощи Лжедмитрию II. Александр Йозеф Лисовский (1575—1616), из средне-поместной шляхты, владения которого были в Литве, прибыл на Русь во главе двухтысячного конного отряда поляков. Был прислан Сигизмундом III на помощь Лжедимитрию. Разбил войска И. Куракина, с 1608 г. — на стороне Тушинского вора. Под его началом было более 700 поляков, 2000 казаков и около 1000 русских сторонников Лжедимитрия II. Вместе с Сапегой осаждал Троице-Сергиев монастырь, воевал под Орлом, Рязанью, Зарайском. До весны 1610 г. находился в лагере Сигизмунда ІІІ. С августа 1611г. прошел военным рейдом по землям Ярославля, Вологды, Солигалича. С 1614 г. — королевский полковник. Через Перемышль, Ржев, Углич, Муром в начале 1616 г. вернулся в Литву, где в апреле и умер. В некоторых русских литературных памятниках сообщается о гибели Лисовского. Источником этих ошибочных сведений стала царская грамота в Троице-Сергиев монастырь, в которой сообщалось о смерти «злого врага» России.
[20] ... началный посад Клемянтеево... — Первое село, возникшее около монастыря (к югу от него, между Московской дорогой и р. Кончурой).
[21] ... царю Шубину. — Шубиным или Шубником насмешливо называли Василия Шуйского, имея в виду развитый в его родовых, Шуйских, землях шубный промысел.
— Имеется в виду князь М. В. Скопин-Шуйский, см. Писание о преставлении и погребении князя Михаила Скопина-Шуйского.
[23] ... Федора Шереметева с понизовскими людми. — Федор Иванович Шереметьев, усмиривший восставших казаков на Волге, должен был привести оттуда к Москве вспомогательное войско.
[24] ... тезоименитый гугнивому... — Имеется в виду Петр гугнивый — персонаж ряда древнерусских литературных произведений (в том числе «Повести временных лет»), в которых говорится об искажении веры в Риме.
[25] ... тезоименитый гугнивому... — Имеется в виду Петр гугнивый — персонаж ряда древнерусских литературных произведений (в том числе «Повести временных лет»), в которых говорится об искажении веры в Риме.
[26] ... гетманъ Сапега... — Ян-Петр-Павел Сапега (1569—1611), правитель ряда подвластных Литве земель и городов, двоюродный брат литовского канцлера Льва Сапеги, прибыл с семитысячным отрядом в августе 1608 г. в Тушино на помощь Лжедмитрию II, получил от того еще пятнадцать тысяч воинов, но скоро начал действовать самостоятельно; наряду с Лисовским — один из активнейших деятелей польско-литовской интервенции.
— Партриарх всея Руси Гермоген (кир (греч.) - государь, господин) родился около 1530 г. - умер 17 февраля 1612 г.; последние годы жизни (с конца 1610 г.) приобрел среди современников популярность главы («столпа») патриотического движения, хотя фактическим организатором его не являлся. Ставший патриархом при Василии Шуйском и преданно служивший царю до последнего часа его правления, Гермоген после свержения Шуйского первоначально выступил как сторонник русской кандидатуры на престол и даже установил молебны об избрании царя «от корене российского рода». Вынужденный под нажимом «Семибоярщины» признать кандидатуру польского королевича, настаивал на принятии Владиславом православия и добился включения в августовский договор 1610 г. обещания охраны православия. В конце 1610 г., после получения им тайных грамот от «Великого посольства» из-под Смоленска (посланных В. В. Голицыным и Филаретом 30 октября 1610 г.), в которых сообщалось о нарушении Сигизмундом III условий августовского договора и его собственных претензиях на русский престол, о возобновлении им осады Смоленской крепости и особенно после попытки 30 ноября 1610 г. членов боярского правительства склонить Гермогена к принятию присяги Сигизмунду, патриарх перешел к открытым действиям против оккупантов и всенародно выступил в Успенском кремлевском соборе с призывом «королю креста не целовать». С этого времени с Гермогеном устанавливают связь патриоты из поднимавшихся на освободительную борьбу городов (Рязани, Нижнего Новгорода, Владимира) — П. П. Ляпунов, нижегородцы Роман Пахомов и Родион Моисеев. В конце декабря 1610 г. (как свидетельствует А. Гонсевский) появляются первые грамоты-воззвания от имени Гермогена. С 16 января 1611г. боярское правительство, стремясь к изоляции патриарха, устанавливает на его дворе стражу, лишает его дьяков и возможности писать, а впоследствии — и патриаршего сана. Умер Гермоген в заточении, по-видимому голодной смертью.
[28] ... воеводы, князъ Григорей Борисович Долгорукой да Алексей Голохвастовъ... — Окольничий князь Григорий Борисович Долгоруков-Роща и Алексей Иванович Голохвастов, командиры небольшого отряда, помещенного Василием Шуйским в Троице-Сергиевом монастыре после утверждения Лжедмитрия II в Тушине. Во время осады Троице-Сергиева монастыря писали успокоительные реляции Василию Шуйскому и просьбы о помощи Авраамию Палицыну.
[29] ... сентября въ 25 день... — День смерти и памяти Сергия Радонежского по ст. ст.
[30] «Праздники ваша светлыа... врыдание». — Приблизительная цитата из библейской книги пророка Амоса 8, 5.
[31] ... столпъ огнян... — Видение огня, сошедшего с неба и вошедшего в окно храма Святой Троицы, — предвестие неодолимости монастыря для осаждающих. В повести о взятии Царьграда турками в 1453 г. Нестора-Искандера (см.: наст. изд., т. 7, с. 26—71) говорится о том, что перед падением города огонь вышел из окон храма Святой Софии и взошел на небо.
— Светские люди, исполнявшие роль монастырских чиновников. Эквивалентны государевым и архиерейским дворянам и детям боярским.
[33] «Да не хвалится силный силою своею». — Цитата из библейской книги пророка Иеремии 9, 23.
[34] ...«всуе всяк человекъ»... — Слова из псалма 38, 12.
[35] ...«суетно течение его». — Парафраз слов библейского пророка Иеремии 23, 10.
[36] ...«осеню... въ денъ брани». — Ср.: Пс. 139, 8.
— Имеется в виду Лжедмитрий II.
[38] ... царицу Марину Юръевну... — Марина Мнишек; была женой обоих Лжедмитриев.
[39] ... туры прикатити и наряд поставити. — Туры — фашинные укрепления батарей, представляющие собой сплетенные из тростника цилиндры, поставленные в несколько рядов и засыпанные внутри и снаружи камнями и песком, с амбразурами или промежутками для орудий. Наряд — орудия.
[40] ... на Волкуше горе... противъ башни Конюшенных воротъ. — Первые четыре укрепления занимали войска Лисовского. Следующие пять — Сапеги. О расположении упоминаемых у Авраамия Палицына башен, ворот, дворов и прочего см.: Н. А—ий. Троице-Сергиев монастырь в первой половине XVII века. Историко-топографическое исследование // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1871. № 10, 12; 1872, № 3, 4; а также: Е. Голубинский. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра — ЧОИДР. М., 1909. Кн. 3. С. 107—386. (Путеводитель по Лавре).
[41] «Не приидох праведных спасти, но грешники призвати на покаяние...» — Ср.: Мф. 9, 13; Мр. 2, 17; Лк. 5, 32.
— С юго-востока к восточной стене, среди которой находились и находятся Красные, или Святые, главные ворота монастыря. Надолбы — заостренные деревянные столбы, врытые в землю, элементы укреплений монастыря.
[43] ... противъ погреба и Келарские и Плотнишные башни и до Благовещенского врага... — С юго-запада и запада от монастыря. Благовещенский овраг, связанный с оврагами Глиняным и Косым, шел от северо-западной Плотничной башни на северо-запад от монастыря.
[44] ... по Терентеевской рощи... до Мишутина врага. — По Сазонову оврагу, уходившему на юго-восток от монастыря, текла речка Кончура. Воловий двор — севернее монастыря. Княжее поле, между Мишутиным (на Плане - Машутиным) и Глиняным оврагами, разделяло полки Сапеги и Лисовского.
[45] ... с тарасы рублеными на колесех... — Деревянные подвижные осадные башни.
[46] ... даточных людей немало... — Люди, отданные в военную службу за тех владельцев поместий, которые не могли служить сами. Так же назывались крестьяне, находившиеся в зависимости от монастыря.
— Коза — приспособление для сбрасывания средств защиты, в том числе горящих материалов.
[48] ... делати частые слухи... — Слухи — колодцы, копавшиеся для определения по звуку направления подкопных работ противника.
[49] А пановъ радных... с Сопегою... до 30 000... — По одним расчетам у Сапеги и Лисовского вместе было от 13 до 15 тысяч человек (см.: Голубинский Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра. С. 360—363), по другим — у одного Сапеги было значительно больше 20 тысяч (см.: Возражение против замечаний об осаде Троицкой лавры в «Москвитянине». 1842. № 6 и 7 // Москвитянин. 1843. № 12. С. 405—444).
[50] ...«бдите и молитеся, да не в нидете в напасть». — См. Мф. 26, 41; Мр. 14, 38.
[51] ... подле Сушилныя башни... — Четырехугольная башня в восточной стене монастыря, между угловой северо-восточной Житничной и Красной (над въездными воротами).
— Из орудий, предназначенных для навесной стрельбы.
[53] ... деисусе у образа архистратига Михаила... - Деисус (от греч. δέησις ̒прошение̓, ̒моление̓) — основной ряд иконостаса, в центре которого находятся иконы Христа и обра-щенных к нему Богородицы и Иоанна Предтечи.
[54] ... местнаго образа... — Икона в нижнем ряду иконостаса, справа от царских врат, изображавшая святого или праздник, которому посвящен храм.
[55] ... келейное правило... — Молитва в келии наедине.
[56] ... диакон Маркел ризничей — Ризничий — человек, ведающий ризницей, где хранится церковная утварь и облачения священнослужителей.
— Пивной двор, находившийся снаружи у южной части западной стены монастыря, был огорожен забором и связан тайным ходом с монастырем. С юга подходы к нему защищала Водяная (угловая) башня, а с северной стороны Пивная, или Погребная.
[58] ... под гору на Нижней монастырь и за мелницу. — Нижний монастырь — он же Подольный; мельница находилась восточнее его на берегу р. Кончуры.
[59] ... к чюдотворцову Сергиеву кладязю... — В Житии Сергия Радонежского говорится, что первоначально около монастыря не было воды и ее приходилось носить издали, что вызывало среди монахов ропот. Тогда Сергий, зайдя в чащу, помолился и отметил место, из которого начала затем истекать вода. Построенный над этим источником колодец находился недалеко от Подольного монастыря. Впоследствии над ним была поставлена часовня.
[60] ... на Нагорнюю заставу къ Благовещенскому лесу... — Нагорная застава — на Красной горе, на которой находилась и Благовещенская роща, против Плотничной башни.
[61] ... якоже Саулъ Давида, неповинно... — Имеется в виду рассказ библейской Первой Книги Царств (18 и сл.) о том, как царь Саул из зависти к прекрасным качествам своего верного приближенного, молодого человека Давида, стал ожесточенно его преследовать.
— Авраамий Палицын вспоминает рассказ библейской книги Исход о том, как ушедшие из Египта евреи, после того как Бог неоднократно помогал им в пути, в том числе кормил их, голодных, манной с неба, сделали себе — в то время как их предводитель Моисей был на горе Синай — золотого идола тельца, поклонились ему и принесли ему жертвы (см. Исх. 32).
[63] ... якоже Ирода неповинных младенецъ избити устраяет. — Согласно Евангелию от Матфея (2,16), царствовавший в Иерусалиме во время рождения Иисуса Христа Ирод, узнав от волхвов, что в Вифлееме родился царь Иудейский, послал туда солдат убить всех младенцев мужского пола от двух лет и моложе.
[64] Якоже не убояся Июда... — Имеется в виду один из учеников Иисуса Христа, предавший его еврейским первосвященникам, о чем рассказывается в Новом Завете (Мф. 10, 4; Мр. 3, 19; Лк. 6, 16; Ин. 6, 71; 13, 12).
[65] ... не устрашися Иосифъ... — В реальности измены монастырского казначея Иосифа Девочкина историки сомневаются — главным образом потому, что в дневнике Сапеги о связях с ним Иосифа Девочкина ничего нет. Предполагают, что казначей оказался жертвой интриги, имевшей целью освободить высокую должность казначея, сделать объяснимой недостачу в казне и убрать авторитетного человека (см.: Голубинский Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра. С. 378-379).
[66] ... уподобися оному еретику чернъцу, крыющу главу Предтечеву... — Имеется в виду монах-арианин Евстафий из повествования об обретении головы Иоанна Предтечи (празднуется 24 февраля по ст. ст.): около головы Иоанна происходили чудеса, а Евстафий приписывал их благодатному действию своей ереси.
— Авраамий имеет в виду рассказ библейской книги Числа (22, 28—30) о том, как ослица, везшая пророка Валаама, остановилась, увидев на пути ангела, и заговорила человеческим голосом, когда Валаам стал ее бить.
— Для христиан Церковь является новым Израилем, т. е. новым состоящим в союзе с Богом народом, заместившим в этом качестве старый Израиль, еврейский народ. «Холмами святаго Израиля» Палицын называет Свято-Троицкий Сергиев монастырь.
[69] «Аще не Господъ сохранит град... суетно спасение человеческо». — Ср.: Пс. 126, 1.