В лето 6618.
Идоша весне на половце Святополкъ, и Володимеръ, Давыдъ. И дошедше Воиня, воротишася. Того же лета пришедше половци <...> воеваша около Переяславля по селомъ. Того же лета взяша полонъ половьци у Чина.[561] В то же лето бысть знаменье в Печерьскомъ манастыри февраля въ 11 день: явися столпъ огненъ от земля до небесе, а молнья освитиша всю землю, и на небеси погреме в час 1 нощи, весь миръ виде. Се сь же столпъ ста на тряпезници камяней, яко не видити хреста бяше, и стоя мало, ступи на церковь и ста надъ гробомъ Федосьевомъ, и потомъ надъ верхъ съступи, аки ко въстоку лицемъ, и потомъ невидимо бысть. Се же бяше не огнь, ни столпъ, но видъ ангельскый: ангелъ бо сице являеться ово столпомъ огненомъ, ово же пламеномь. Якоже рече Давидъ: «Творя ангелы своя духы и слугы своя огнь пламянъ,[562] и слеми суть повеленьемь Божьимъ, аможе хощеть Владыка, всихъ Творець, ангеломъ и человекомъ. Ангелъ бо приходить, кде благая места и молитвении домове, и ту показають нечто мало видинья своего, ово бо огнемь, ово столпомъ, ово инако, яко мощно зрети человеком, а не мощно бо зрети человекомъ естьства ангельскаго видити, аще и Моиси великий не возможе видети ангельскаго естьства: водяшеть бо я во дне столпъ облаченъ, а в нощи столпъ огненъ,[563] то се не столпъ водяше ихъ, но ангелъ Божий идяше пред нимь в нощи и во дне. Тако и се явленье которое показываше, емуже быти хотяше, еже бо и бысть на второе лето. Не сий ли ангелъ вожь бы на иноплеменникы, супостатъ бысть, якоже рече: «Ангелъ предъ тобою предъидеть», и пакы: «Ангелъ твой буди с тобою»?[564] Якоже пророк Давидъ глаголеть: «Яко ангеломъ своимъ заповесть о тебе сохранить тя».[565] Якоже пишеть премудрый Епифаний: «Къ коей же твари ангелъ приставленъ: ангелъ облакомъ и мъгламъ, и снегу, и граду, и мразу, ангелъ гласомъ и громомъ, ангелъ зимы, и зноеви, и осени, и весны, и лета, всему духу твари его на земли, и тайныя бездны, и суть скровены подъ землею, и преисподьнии тьмы, и сущи връху безны, бывшия древле верху земля, от неяже тмы, вечеръ, и нощь, и светъ, и день».[566] Ко всимъ тваремъ ангели приставлени, тако же ангелъ приставленъ къ которой убо земли, да соблюдають куюжьто землю, аще суть и погани. Аще Божий гневъ будеть на кую убо землю, повелевая ангелу тому на кую убо землю бранью ити, то оной земле ангелъ не вопротивится повеленью Божью. Яко и се бяше, и на ны навелъ Богъ, грехъ ради нашихъ, иноплеменникы поганыя, и побежахуть ны повеленьемъ Божьимъ: они бо бяху водими аньеломъ по повеленью Божью.[567] Аще ли кто речеть, яко аньела несть у поганыхъ, да слышить, яко Олександру Макидоньскому, ополчившю на Дарья и пошедшю ему, и побидившю землю всю от въстокъ и до западъ, и поби землю Егупетьскую, и поби Арама,[568] и приде в островы морьскыя; и врати лице свое взыти въ Ерусалимъ, побидити жиды, занеже бяху мирни со Дарьемь. И поиде со вси вои его, и ста на товарищи, и почи. И приспе ночь, и лежа на ложи своемь посреде шатра, отверзъ очи свои, види мужа, стояща над нимь и мечь нагъ в руце его, и обличие меча его яко молонии. И запряже мечемь своимъ на главу цареву. И ужасеся цесарь велми и рече: «Не бий мене». И рече ему ангелъ: «Посла мя Богь уимати цесаре великии предъ тобою и люди многи, азъ же хожю предъ тобою, помагая ти. А ныне ведай, яко умьреши, понеже помыслилъ еси взити въ Ерусалимъ, зло створити ереемъ Божьимъ и к людемъ его». И рече царь: «Молю тя, о Господи, отпусти ныне грехъ раба твоего, аче не любо ти, а ворочюся дому моему». И рече ангелъ: «Не бойся, иди путемъ твоимъ къ Иерусалиму, и узриши ту въ Ерусалими мужа въ обличении моем, и борзо пади на лици своемь, и поклонися мужу тому, и все, еже речеть к тобе, створи, не преступи речи ему. В онь же день приступиши речь его, и умреши». И въставъ, цесарь иде въ Ерусалимъ и, пришедъ, въспроси ереевъ: «Иду ли на Дарья?» И показаша ему книги Данила пророка и рекоша ему: «Ты еси козелъ, а онъ овенъ, и потолчеши и возмеши царство его».[569] Се убо не ангелъ ли вожаше Олексаньдра, не поганъ ли побежаше и вси елини кумирослужебници? Тако и си погании попущени грехъ ради нашихъ. Се же ведомо буди, яко въ хрестьянехъ не единъ ангелъ, но елико крестишася, паче же къ благовернымъ княземъ нашимъ; но противу Божью повеленью не могуть противитися, но молять Бога прилежно за хрестьяньскыя люди. Якоже и бысть: молитвами святыя Богородица и святыхъ ангелъ умилосердися Богъ и посла ангелы в помощь русьскимъ княземъ на поганыя. Якоже рече и Моисееви: «Се ангелъ мой предыпоидеть предъ лицемъ твоимъ».[570] Якоже рекохомъ преже, зьнаменье се бысть месяца февраля въ 11 день, исходяще сему лету 18.
В лето 6619. Вложи Богъ Володимеру въ сердце, и нача глаголати брату своему Святополку, понужая его на поганыя, на весну.[571] Святополкъ же поведа дружини своей речь Володимерю. Они же рекоша: «Не веремя ныне погубити смерьды от рольи». И посла Святополкъ к Володимерю, глаголя: «Да быхови ся сняла, и о томъ подумали быхомъ съ дружиною». Послании же приидоша к Володимеру и поведаша всю речь Святополчю. И прииде Володимеръ, и сретостася на Долобьске. И седоша въ единомъ шатре Святополкъ съ своею дружиною, а Володимеръ съ своею. И бывшу молчанью, и рече Володимеръ: «Брате, ты еси старей, почни глаголати, како быхъм промыслили о Русьской земли». И рече Святополкъ: «Брате, ты почни». И рече Володимеръ: «Како я хочю молвити, а на мя хотять молвити твоя дружина и моя, рекуще: хощеть погубити смерды и ролью смердомъ. Но се дивно мя, брате, оже смердовъ жалуете и ихъ коний, а сего не помышляюще, оже на весну начнеть смердъ тотъ орати лошадью тою, и, приехавъ, половчинъ ударить смерда стрелою, и поиметь лошадку, и жону его, и дети его, и гумно его зажжеть. То о семъ чему не мыслите?» И рекоша вся дружина: «Право воистину тако есть». И рече Святополкъ: «Се азъ, брате, готовъ есмь с тобою». И посласта ко Давыдови Святославичю, веляча ему съ собою. И въста Володимеръ и Святополкъ и целовастася, и поидоста на половце Святополкъ съ сыномъ, Ярославъ, и Володимеръ съ сынми, и Давыдъ со сыномъ. И поидоша, возложивше надежю на Бога и на пречистую матерь его, и на святыя ангелы его. И поидоша въ 2 неделю поста, а в пятокъ быша на Суле.[572] В субботу поидоша, и быша на Хороле, и ту и сани пометаша. А в неделю поидоша, в ню же хрестъ целують, и приидоша на Пселъ, и оттуди сташа на реце Голте. Ту пождаша и вои. И оттудо идоша Върьскла, ту же завътра, въ среду, хрестъ целоваша и възложиша всю свою надежю на хрестъ со многими слезами. И оттуде приидоша многи реки въ 6 неделю поста, и поидоша к Донови въ вторникъ. И оболичишася во броне, и полки изрядиша, и поидоша ко граду Шаруканю. И князь Володимеръ пристави попы своя, едучи предъ полкомъ, пети тропари и коньдакы хреста честнаго и канунъ святой Богородици. Поехаша ко граду, вечеру сущю, и в неделю выидоша из города, и поклонишася княземъ рускымъ, и вынесоша рыбы и вино, И перележаша нощь ту. И завътра, въ среду, поидоша к Сугрову и, пришедше, зажьгоша ̀и, а в четвергъ поидоша съ Дона, а в пятницю завътра, месяца марта въ 24 день, собрашася половци, изрядиша половци полки своя и поидоша к боеви. Князи же наши, възложише надежю свою на Бога, и рекоша: «Убо смерть намъ зде, да станемъ крепко». И целовашася другь друга, възведше очи свои на небо, призываху Бога вышняго. И бывшю же соступу и брани крепце, Богъ вышний возре на иноплеменникы со гневомъ, падаху предъ хрестьяны. И тако побежени быша иноплеменьници, и падоша мнози врази наши, супостати, предъ рускыми князи и вои на потоци Дегея. И поможе Богъ рускымъ княземъ. И въздаша хвалу Богу въ тъ день. И заутра, суботе наставше, празноваша Лазарево въскресенье, Благовещенья день, и похваливше Бога, проводиша суботу, и в неделю приидоша. Наставшю же понеделнику страстныя недели, паки иноплеменници собраша полки своя многое множество, и выступиша яко борове велиции и тмами тмы. И оступиша полкы рускыи. И посла Господь Богъ ангела в помощь русьскымъ княземъ. И поидоша половецьстии полъци и полъце русьстеи, и зразишася первое с полкомъ, и тресну аки громъ сразившимася челома. И брань бысть люта межи ими, и падаху обои. И поступи Володимеръ с полки своими и Давыдъ, и, возревше, половци вдаша плещи свои на бегъ. И падаху половци предъ полкомъ Володимеровомъ, невидимо бьеми ангеломъ, яко се видяху мнози человеци, и главы летяху, невидимо стинаемы на землю. И побиша я в понедельникъ страстный, месяца марта въ 27 день. Избьени быша иноплеменнице многое множество на реце Салнице. И спасе Богъ люди своя. Святополкъ же и Володимеръ, и Давыдъ прославиша Бога, давшаго имъ победу таку на поганыя, и взяша полона много, и скоты, и кони, и овце, и колодниковъ много изоимаша рукама. И въпросиша колодникъ, глаголюще: «Како васъ толка сила и многое множество не могосте ся противити, но воскоре побегосте?» Си же отвещеваху, глаголюще: «Како можемъ битися с вами, а друзии ездяху верху васъ въ оружьи светле и страшни, иже помагаху вамъ?» Токмо се суть ангели, от Бога послани помогатъ хрестьяномъ. Се бо ангелъ вложи въ сердце Володимеру Манамаху поустити братью свою на иноплеменникы, русьскии князи. Се бо, якоже рекохомъ, видинье видиша в Печерьскомъ манастыри, еже стояше столпъ огненъ на тряпезници, таже преступе на церковь и оттуда к Городцю; ту бо бяше Володимеръ в Радосыни. И тогда се ангелъ вложи Володимеру въ сердце, нача понужати, якоже рекохомъ.
имьже есть архангелъ Михаилъ, ибо со дьяволомъ тела ради Моисиева противяся,[575] на князь же перьский свободы ради людьския противяся. Повеленьемь Божьимъ всю тварь разделити и языкомъ старишины наставляюще. Симъ же некоего перьсямъ презрети оправда, Михаила же сущимъ обрезаномъ людемъ схранити повеле, съставити же пределы ихъ прогневаньемь, не по греховьныя ярости, но от божествьнаго некоего неизреченьнаго слова; сему же работати июдеемь персямъ нудящю, сему же на свободу изъвлекущю и прилежно к Богу молитву приносящю, глаголюще: «Господи вседержителю! Доколе не помилуеши Иерусолима и градъ июдовых, ихже презре семьдесятное лето?». Его же виде видиньемь и Данилъ летяща[576] — лице его, яко видъ молъиный, рещи, очи его, яко свещи, и мышьди его и голени, яко видъ меди блещащеся, и гласъ слова его, яко гласъ многаго народа. Отъ нихъ есть осла отвращая и Валама от нечистого волъшьвленья праздно творяй.[577] От нихъ же и мечь извлекъ противу Иисусу Наугину,[578] помощи ему на противныя образомъ повелевая. От нихъ есть 100 и 80 тысящь суриськиихъ единою нощью поразихъ и сонъ варварьскыхъ смеси смертью. От нихъ же есть, иже пророка Амбакума въздухомъ принесъ скочениемь, да пророка Данила посреде же левъ препитаеть.[579] Таковии же убо и тации на враги изящьствують. Такоже есть и боголепный Рафаилъ: от единыя рыбы уреза утрьникы, беснующися отроковицю ицели и слепа старца сълънъця видети створи ему.[580] Убо не великихъ ли честий достойни суть, нашю жизнь храняще? Не токмо бо хранитель языкомъ повелени быша аньгели, якоже речено бысть: «Егда разделяше Вышний языкы, ихъже разсея сыны Адамовы, постави пределы языкомъ по числу ангелъ Божиих, но и вернымъ человекомъ комуждо достася ангелъ. Ибо отроковица Роди изглаголавши апостоломъ, предъ дверьми стоящю Петру, Иродова лица избегь, глаголаху, не имущи веры: «И ангелъ его есть».[581] Свидительствуеть же и симъ Господь, глаголя: «Видите и не нерадите единого от малыхъ сихъ: глаголю бо вамъ, яко ангели ихъ видять лице воину Отца моего, сущаго на небесехъ». Еще же у коейждо церкви хранителя ангелы пристави Христосъ, якоже открываеть Иоан, глаголя: «Рци ангелу, сущему въ церкьви Измуреньсте: видихъ твою нищету и скорбь, нъ богатъ еси». ... Доброизвестьно убо есть любящимъ насъ ангеломъ, яко насъ ради къ Владыце молящимся. Ибо служебнии дуси суть, якоже и апостолъ глаголеть: «Въ служенье слеми хотящимъ ради наследити спасенье». Ихъ же и поборникы, и споборникы, якоже и ныня слышалъ еси Данила, како въводи архангела Михаила персемь в часъ прогневанья нашея ради свободы. Се бо людемъ работати персямъ нужаше, якоже речено бысть, се же раздришити пленьныя тщашеся. И одалаеть Михаилъ противнику, ибо Ефратъ жидове пришедше, отьне пакы селенье прияша, и градъ и церковь създаша. Тако же и великий Епифаний веща: «Коемуждо языку ангелъ приставленъ», и Списанье бо к Данилу глагола: «Ангелъ и властеля елиномъ и Михаила властеля июдеемъ»; глаголеть же: «И постави уставы по числу ангелъ».
«В лето третьее Кура цесаря, азъ Данилъ плакахъся три недели: перваго же месяца смирихся, моля Бога дьний 20 и 1, прося от него откровенья тайны. И, услышавъ, Отець пусти слово свое, кажа хотящее быти имъ; и бысть на велице реце, лепо бяшеть ту ся явити, идеже хотяше и грехи отпущати. И возведъ очи свои, видехъ: и се мужь оденъ в багоръ. Первый рече виденьемь, аки Гаврилъ ангелъ летя, сде же не тако, но видъ самого Господа, видъ же не свершена человека, но образомъ человекомъ являющася, якоже глаголеть: “И се мужь оденъ въ пъстро, и лядвия его припоясани златомъ чистомъ, и тело его, аки фарсисъ, и лице ему, аки молнья, и очи ему, яко свещи огненеи, и мышци ему плещи подобни меди чисте, и глас его, аки народа многа”. И падохъ на земли, и се я мя аки рука, речи, человеку, и еще въстави мя на колену и рече ко мне: “Не бойся, Даниле, веси, что ради приидохъ к тобе? Брань хочю створити съ княземъ перьскымь. Но поведаю ти писаное в писаньи истинномь, и несть никогоже прящася о семь со мною, разве Михаила князя вашего. Того бо оставихъ ту: от него же бо дьне устремися молити предъ Богомъ твоимъ, услыша молитву твою, и пущенъ есмь азъ брань створити со княземь пръскым, съвет некоторый бысть не отпустити люди, да скоро убо будеть молитва твоя свершена; противихся ему и оставихъ ту Михаила князя вашего’. Кто есть Михаилъ, разве аньгела, преданаго людем?» Яко и к Моисиеви глаголеть: «Не имамъ с вами ити на путь, занеже суть людье жестокою выею», но «ангелъ мой идеть с вами».[583]
Якоже и се с Божьею помощью, молитвами святыя Богородица и святыхъ ангелъ, възъвратишася русьстии князи въсвояси съ славою великою къ своимъ людемъ; и ко всимъ странамъ далнимъ, рекуще къ Грекомъ и Угромъ, и Ляхомъ, и Чехомъ, дондеже и до Рима проиде,[584] на славу Богу всегда и ныня, и присно во веки, аминь.
Того же лета приставися княгини Всеволожая,[585] месяца октября въ 7 день, и положена бысть у святаго Андрея в манастыри. Того же лета приставися Иоанъ, епископъ черниговьский, месяца ноябьря въ 23.
июня въ 29. Того же лета ведоша Володимерьну Офимью въ Угры за короля.[586] Того же лета преставися Давыдъ Игоревичь, месяца маия въ 25, и положено бысть тело его въ 29 въ церькви святыя Богородица Влахерне на Клове. Томъ же лете преставися Янка, дщи Всеволожа, сестра Володимера, месяца ноября въ 3 день, положена бысть у церкви святаго Андрея, юже бе создалъ отець ея; ту бо ся бе и постьригла у церкви тоя, девою сущи. Исходящю же сему лету, и поставиша Феоктиста епископомъ Чернегову, игумена Печерьскаго, месяца генваря въ 12 день, а посаженъ на столе въ 19. И радъ бе князь Давыдъ и княгини, бе бо ей отець духовный, и бояре, и вси людье радовахуся; бе бо пред нимъ епископъ боленъ и не моги служити, и лежа в болести летъ 25; темьже князь и людье жадаху епискупле службе и радовахуся, славяще Бога. Сему же тако бывьшю и братьи сущи безъ игумена, совокупившимся братьи всей, и нарекоша в собе игумена Прохора попина, и възвистиша митрополиту и князю Святополку о немь. И повеле князь митрополиту поставити с радостью. И поставленъ бысть неделе Масленое в четвергъ, месяца февраля въ 9 день. И тако внидоша в постъ братья и со игуменомъ.
В лето 6621. Бысть знаменье въ солнци въ 1 часъ дьне, бысть видити всемъ людемъ: остася солнца мало, аки месяца доловъ рогома, месяца марта въ 19 день, а луны въ 29. Се же бывають знаменья не на добро; бывають знаменья въ солнци и в луне или звездами не по всей земле, но в которой любо земле аще будеть знаменье, то та земля и видить, и ина земля не видить. Тако се древле, во дни <...> Онтиоховы быша знаменья въ Ерусалиме, ключися являтися на въздуси на конихъ рыщуще во оружьи, и оружьемь двизанье, то се бяше въ Иерусолиме токмо, а по инымъ землямъ не бяше сего.[587] Якожь бысть знаменье въ солнце, проявляше Святополчю смерть. По семь бо приспе празникъ пасхы, и празьноваша, и по празнице разболися князь. А преставися благоверный князь Михаилъ, зовемый Святополкъ, месяца априля въ 16 день за Вышегородомъ. И привезоша ̀и в лодьи Киеву, и спрятавше тело его, и възложиша на сане. И плакашеся по немь бояре и дружина его вся, певше над нимь обычныя песни, и положиша въ церкви святаго Михаила, юже бе самъ создалъ. Княгини же его много раздили богатьстьво монастыремъ и попомъ, и убогымъ, яко дивитися всемъ человекомъ, яко такоя милости никтоже можеть створити. Наутрия же, въ семы на 10 день, светъ створиша кияне, послаша к Володимеру, глаголюще: «Поиди, княже, на столъ отенъ и деденъ». Се слышавъ, Володимеръ плакася велми и не поиде, жаляси по брате. Кияни же разъграбиша дворъ Путятинъ, тысячького, идоша на жиды и разграбиша я. И послашася паки кияне к Володимеру, глаголюще: «Поиди, княже, Киеву; аще ли не поидеши, то веси, яко много зла уздвигнеться, то ти не Путятинъ дворъ, ни соцькихъ, но и жиды грабити, и паки ти поидуть на ятровь[588] твою и на бояры, и на манастыре, и будеши ответъ имети, княже, оже ти манастыре разъграбять». Се же слышавъ, Володимеръ поиде в Киевъ.
̀и митрополитъ Никифоръ съ епископы и со всими кияне с честью великою. Седе на столе отца своего и дедъ своихъ, и вси людье ради быша, и мятежь влеже.[589] Слышавше же половце смерть Святополчю, и съвокупившеся, и придоша къ Выры.[590] Володимеръ же, совокупивъ сыны свои и сыновце, иде къ Выру и совокупися съ Олгомъ, половце же бежаша. Того же лета посади сына своего Святослава в Переяславле, а Вячьслава у Смоленьске. В се же лето преставися игуменья Лазорева манастыря, свята житьемь, месяца семьтября въ 4 на десять день, живши летъ шестьдесятъ в чернечестве, а от роженья девяносто летъ и два. В се же лето поя Володимеръ за сына своего Романа Володаревну, месяца семьтября въ 1 на десятъ день. В се же лето Мьстиславъ заложи церковь камяну святаго Николы на княже дворе, у торговища Новегороде.[591] Того же лета посади сына своего Ярополка в Переяславле. Томъ же лете поставиша епископа Данила Гургеву, а Белугороду Никиту.
В лето 6622. Преставися Святославъ, сынъ Володимеръ, месяца марта 16 день, и положенъ бысть во Переяславле у церкви святаго Михаила; ту бо отець ему далъ столъ, выведы ̀и изъ Смоленьска. В се же лето Мьстиславъ заложи Новъгородъ болий перваго. В се же лето заложена бысть Ладога камениемъ на приспе Павломъ посадникомъ при князе Мьстиславе.
«Егда будеть туча велика, находять дети наши глазкы стекляныи, и малы и великыи, провертаны, а другые подле Волховъ беруть, еже выполоскываеть вода», от нихъ же взяхъ боле ста, суть же различь.[592] Сему же ми ся дивлящю, рекоша ми: «Се не дивно; и суть и еще мужи старии ходили за Югру и за Самоядь,[593] яко видивше сами на полунощныхъ странахъ: спаде туча, и в той тучи спаде веверица млада, акы топерво рожена, и възрастъши, и расходится по земли. И пакы бываеть другая туча, и спадають оленци мали в ней, и възрастають и расходятся по земли». Сему же ми есть послухъ посадникъ Павелъ ладожкый и вси ладожане.
Аще ли кто сему веры не иметь, да почтет фронографа.[594] «Въ царство Прово, дожгьцю бывшю и тучи велиции, пшеница с водою многою смешена спаде, юже събравше, насыпаша сусекы велия. Тако же при Аврильяне крохти сребреныя спадоша, а въ Африкеи три камени спадоша превелици». И бысть по потопе и по разделеньи языкъ «поча царьствовати первое Местромъ от рода Хамова, по немь Еремия, по немь Феоста», иже и Соварога нарекоша егуптяне. «Царствующю сему Феосте въ Егупте, въ время царства его спадоша клеще съ небесе, нача ковати оружье, преже бо того палицами и камениемъ бьяхуся. Тъ же Феоста законъ устави женамъ за единъ мужь посагати и ходити говеющи, а иже прелюбы деющи, казнити повелеваше. Сего ради прозваша ̀и богъ Сварогъ». «Преже бо сего жены блудяху к немуже хотяше, и бяху, акы скотъ, блудяще. Аще родяшеть детищь, который ей любъ бываше, дашеть: “Се твое детя”. Он же, створяше празнество, приимаше. Феость же сь законъ расыпа и въстави единому мюжю едину жену имети и жене за одинъ мужь посагати; аще ли кто переступить, да ввергуть ̀и в пещь огнену». «Сего ради прозваша и́ Сварогомъ и блажиша и́ егуптяне. И по семъ царствова сынъ его, именемъ Солнце, егоже наричють Даждьбогъ, семъ тысящь и 400 и семъдесять дний, яко быти летома двемадесятьмя ти полу. Не видяху бо егуптяне инии чисти; ови по луне чтяху, а друзии деньми лета чтяху; двою бо на десять месяцю число потомъ уведаша, отнележе начаша человеци дань давати царемъ. Солнце царь, сынъ Свароговъ, еже есть Дажьбогъ, бе бо мужь силенъ. Слышавше не от кого жену некую от егуптянинъ богату и в сану сущю и некоему, въсхотевшю блудити с нею, искаше ея, яти ю хотя. И не хотя отца своего закона расыпати, Сварожа, поемъ со собою мужь неколко своихъ, разумевъ годину, егда прелюбы дееть, нощью припаде на ню, не удоси мужа с нею, а ону обрете лежащю съ инемъ, с нимъже хотяше. Емъ же ю, и мучи, и пусти ю водити по земли в коризне, а того любодеица всекну. И бысть чисто житье по всей земли Егупетьской, и хвалити начаша».[595] Но мы не предолжимъ слова, но рцемъ съ Давидомъ: «Вся елико въсхоте и створи Господь на небеси и на земли, в мори, въ всихъ безнахъ, възводяй облакы от последнихъ земли».[596] Се бо и бысть последняя земля, о нейже сказахомъ первое.
В лето 6623, индикта 8. Съвъкупишася братья, русции князи, Володимеръ, зовемый Монамахъ, сынъ Всеволожь, и Давыдъ Святославлиць, и Олегъ, братъ его, и сдумаша перенести мощи Бориса и Глеба: бяху бо создали церковь има камяну на похвалу и честь телесема ею и на положение. Первое же освятиша церковь камяную мая въ 1 день, в суботу, наутрия же въ 2 день перенесоша святая. И бысть сборъ великъ, сшедшюся народу съ всихъ странъ, митрополитъ Микифоръ съ всими епископы: съ Фектистомъ черниговьскымъ, с Лазаремъ переяславьскымъ, с попомъ Никитою белогородьскымъ и с Данилою гурьговьскымъ, и съ игумены: с Прохоромъ печерьскымъ, и съ Селивестромъ святаго Михаила, и Сава святаго Спаса, и Григорий святаго Андрея, Петръ кловьскый[597] и прочии игумени. И освятиша церковь каменую. И отпевшимъ имъ обедьнюю, обедаша у Ольга и пиша, и бысть учрежение велико, и накормиша убогыя и странъныя по 3 дни. И яко бысть утро, митрополитъ, епископи, игумени оболокошася у святительскыя ризы и свеща вожгоша с каделы благовоньными, и придоша к ракама святою, и взяша раку Борисову, и въставиша ́и на возила, и поволокоша ужи князи и бояре, черньцемъ упредъ идущимъ съ свещами, попомъ по нимъ идущимъ, таже игумени, таже епископи предъ ракою, а княземъ с ракою идущимъ межи воромъ. И не бе лзе вести от множества народа: поламляху воръ, а инии и покрили бяху градъ и забрала, яко страшно бяше видити народа множество. И повеле Володимеръ, режючи паволокы, орници, бель розметати народу, овъ же сребреникы метати людемъ, силно налегшимъ, а быша легко внесли въ церковь и поставиша раку среде церкви, и идоша по Глеба. Темже образомъ и сего привезоша и поставиша у брата. Распри же бывши межи Володимеромъ, и Давыдомъ и Ольгомъ: Володимеру бо хотящю я поставити среде церкви и теремъ серебрянъ поставити над нима, а Давыдъ и Олегъ хотяшета поставити я в комару, «идеже отець мой назнаменалъ», на правой стороне, идеже бяста устроене комаре има. И рече митрополитъ и епископи: «Верзите жребий, да кде изволита мученика, ту же я поставимъ». И вгодно се бысть. И положи Володимеръ свой жребий, а Давыдъ и Олегъ свой жребий на святой тряпезе, и выняся жребий Давыдовъ и Олговъ. И поставиша я в комару тою, на десней стране, кде ныне лежита. Принесена же бысть святая мученика маия въ вторый день из деревяной церкви в каменую Вышегороде. Иже еста похвала княземъ нашимъ и заступника земли Русцей, иже славу света сего попраста, а Христа узлюбиста, по стопамъ его изволиста шествовати, овчате Христове добрии, яже влекома на заколение, не противистася, ни отбежаста нужныя смерти. Темже и съ Христосомъ въцаристася у вечную радость, и даръ ицеления приемъша от Спаса нашего Иисуса Христа, неискудно подаваета недужнымъ, с верою приходящимъ въ святый храмъ ею, поборника отечьству своему. Князи же и бояре, и вси людие празноваша по три дни и похвалиша Бога и святою мученику. И тако разидошася кождо въсвояси. Володимеръ же окова раце сребромъ и златомъ и украси гроба ею, такоже и комаре покова сребромъ и златомъ, имже покланяются людие, просяще прощения грехомъ.
у святаго Спаса, у гроба отца своего Святослава. Того же лета устрои мостъ чересъ Днепръ.
̀и. Володимеръ же, надеяся на Бога и на правду, поиде къ Меньску съ сынъми своими и с Давыдомъ Святославичемъ и Олговичи. И взя Вячеславъ Ръшю и Копысу, а Давыдъ съ Ярополкомъ узя Дрьютескъ на щитъ. А Володимеръ самъ поиде къ Меньску[599] и затворися Глебъ въ граде. Володимеръ же нача ставити истьбу у товара своего противу граду. Глебови же, узрившю, ужасеся сердцемь, и нача ся молити Глебъ Володимеру, шля от себе послы. Володимеръ же съжалиси темь, оже проливашеться кровь въ дьни постъныя великого поста, и вдасть ему миръ. Глебъ же, вышедъ из города съ детми и съ дружиною, поклонися Володимеру, и молвиша речи о мире, и обещася Глебъ по всему послушати Володимера. Володимеръ же, омиревъ Глеба и наказавъ его о всемъ, вдасть ему Менескъ, а самъ възратися Киеву. Ярополкъ же сруби городъ Желъди[600] дрьючаномъ, ихже бе полонилъ. В се же лето Мьстиславъ Володимеричь ходи на чюдь с новгородчи и со пьсковичи, и взя городъ ихъ именемъ Медвежа Глава,[601] и погостъ бе-щисла взяша, и възвратишася въсвояси съ многомъ полономъ. В се же лето иде Леонъ царевичь, зять Володимерь, на куръ на Олексия царя,[602] и вдася городовъ ему дунайскыхъ неколко, и въ Дерьстре городе лестию убиста ̀и два сорочинина, посланая царемъ, месяца августа въ 15 день. В се же лето князь великый Володимеръ посла Ивана Воитишича, и посажа посадники по Дунаю. В се же лето посла Володимеръ сына своего Ярополка, а Давыдъ сына своего Всеволода на Донъ, и взяша три грады: Сугровъ, Шаруканъ, Балинъ. Тогда же Ярополкъ приведе собе жену красну велми, ясьскаго князя дщерь полонивъ. Томъ же лете и Предъславна черница, Святославна, предъставися. Томъ же лете ходи Вячеславъ на Дунай с Фомою Ратиборичемъ и, пришедъ къ Дьрьсту, и не въспевше ничтоже, воротишася. В се же лето бишася с половци и с торкы и с печенегы у Дона, и секошася два дни и две нощи, и придоша в Русь къ Володимеру торци и печенези. В се же лето преставися Романъ Всеславичь. В се же лето преставися Мьстиславъ, внукъ Игоревъ.[603] Томъ же лете Володимерь отда дщерь свою Огафью за Всеволодка.
В лето 6625. Приведе Володимеръ Мьстислава из Новагорода, и дасть ему отець Белъгородъ, а Новегороде седе Мьстиславичь, сынъ его, внукъ Володимеровъ.[604] В се же лето иде Володимеръ на Ярослава к Володимерю[605] и Давыдъ Ольговичь, и Володарь, и Василко и оступиша и́ у городе Володимери, и стояша дний шестьдесять, и створи миръ съ Ярославомъ. Ярославу покорившюся и вдарившю челомъ передъ строемъ своимъ Володимеромъ, и наказавъ его Володимеръ о всемъ, веля ему к собе приходити, «когда тя позову». И тако в мире разидошася кождо въсвояси.
Тогда же придоша половци къ болгаромъ, и высла имъ князь болъгарьскый пити съ отравою, и пивъ Аепа и прочии князи, вси помроша. Семъ же лете преставися Лазоръ, епископъ переяславьскый, семтября въ 6. Томъ же лете придоша беловежьци в Русь. В се же лето поя Володимеръ за Андрея внуку Тугъртъканову. В се же лето потрясеся земля, семтября въ двадесять шестый. Того же лета выведе Глеба из Меньска Володимеръ. И церковь заложи на Льте мученику.[606] Володимеръ же посла сына Романа во Володимерь княжить. Того же лета умре куръ Олексий, и взя царство сынъ его Иванъ.[607]
Примечания.
— В X — «Тчючина». Имеется в виду Чучин—город на Днепре, выше по течению устья Трубежа.
— Пс. 103, 4.
[563] ... водяшеть бо я... столпъ огненъ... — Ср.: Исход, 13. 21.
[564] ... Ангелъ твой буди с тобою. — На этом месте обрывается текст в Л, Р и сходных с ними (в части, относящейся к ПВЛ) летописях; далее читается приписка Сильвестра, сообщающая о написании (переписке? редактировании?) летописи в 1116 г. В И рассказ о знамении в Печерском монастыре продолжается.
— Пс. 90, 11.
— Выписка из сочинения Епифания Кипрского, церковного писателя IV в. Этот текст почти дословно совпадает с цитатой из того же автора во Вводной части «Летописца Еллинского и Римского», но начало текста там иное: «Въ пръвый день (сотворил Бог,— О. Т.) небеса и вышняя, и землю, и воды... и духи, иже служать пред нимъ, иже суть сии: аггели облаком и мъглам...» и далее как в летописи, однако вместо «и таиныя бездны, и суть скровены подъ землею, и преисподънии тьмы» — «водныя, и бездныя, и сущая подземлею пропасти и тьме».
[567] ... повеленью Божью. — Далее следует фрагмент «Аще ли кто речеть... не поганъ ли побежаше» — отрывок из «Александрии» в обработке еврейской средневековой хроники «Иосиппон» (См.: Мещерский Н. А. К вопросу об источниках «Повести временных лет» // ТОДРЛ. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 57—65). Александр Македонский в 332 г. до н. э. действительно посетил Иерусалим, но совершенно легендарен восходящий к «Иудейским древностям» Иосифа Флавия рассказ о том, как полководец поклонился иудейскому богу и смог познакомиться с пророчеством Даниила — сочинением, возникшнм через полтора столетия после походов Александра.
[568] Арам — в еврейском оригинале — «земля Эдом».
— Пророчество, будто бы предрекающее (а фактически задним число констатирующее) победу Александра над персидским царем Дарием III Коломаном (336—331 до н. э.), содержится в Библии, в Книге пророка Даниила (8, 20—21).
[570] Се ангелъ мой... лицемъ твоимъ. — Ср.: Исход. 23, 20.
— Как показал Д. С. Лихачев (Комментарии. С. 473—475), рассказ о совещании князей перед походом 1111 г. почти дословно воспроизводит сообщение в статье 1103 г.
[572] И поидоша въ 2 неделю поста... быша на Суле. — Маршрут и хронология похода были реконструированы К. В. Кудряшовым в его книге «Половецкая степь» (М., 1948. С. 113—119). 26 февраля войско вышло из Переяславля, переправилось через Сулу в районе Лукомля, а затем через Хорол в среднем его течении и приток Псела—Голтву, переправилось через Воркслу в районе Лтавы (современной Полтавы), затем двинулось в район современного Змиева, переправилось через Северский Донец (летописец называет его Доном), двинулось по левому его берегу, а затем, перейдя на правый, князья взяли городки Шарукан и Сугров, располагавшиеся на Донце между устьями Оскола и Казенного Торца. Затем русские повернули назад, и решающее сражение произошло 27 марта на притоке Донца — Сальнице в районе современного города Изюм.
— Отсюда и до слов «... и постави уставы по числу ангелъ» обширная выписка из Хроники Амартола (С. 160—162).
[574] Иоанн Златоуст — византийский церковный писатель и проповедник, один из наиболее почитаемых отцов церкви, константинопольский патриарх в 398—404 гг.
[575] ... со дьяволомъ тела ради Моисиева противяся... — Об этом упоминается в Послании апостола Иуды (Иуд. 9) и подробно повествуется в апокрифе о Моисее (См.: Порфирьев В. Я. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки // Сборник ОРЯС. СПб., 1877. Т. 17, № 1. С. 204).
— Следующее далее описание ангела сходно с библейским текстом (Дан. 10, 6).
— В Библии рассказывается, как ослица заговорила, удерживая пророка Валаама от неугодного Богу поступка (Чис. 22, 27—30).
[578] Иисус Навин — вождь израильтян после смерти Моисея. Данный эпизод см.: Ис. Нав. 5, 13.
[579] ... пророка Амбакума... посреде же левъ препитаеть. — Пророк Даниил был брошен в ров с голодными львами, но остался невредим (Дан. 6, 16—22).
[580] Такоже есть и боголепный Рафаилъ... створи ему. — В библейской книге Товит рассказывается, как демон умерщвлял одного за другим семь женихов Сарры, дочери Рагуила. Сыну Товита Товии ангел Рафаил велел извлечь из пойманной рыбы сердце, печень и желчь и сохранить их. Затем ангел повелел Товии жениться на Сарре, но перед брачной ночью сжечь внутренности рыбы. От этого запаха демон бежал, и молодожены остались живы.
— В книге Деяний апостолов (12, 12—17) рассказывается, что, когда ангел извел апостола Петра из темницы и он пришел к дому евангелиста Марка и постучал в дверь, то служанка Рода, услышав его голос, не открыла дверь, а побежала сообщить молившимся в доме о его приходе. Ей не поверили, думая, что пришел «ангел его».
[582] Ипполит — церковный писатель, автор толкований на Книгу пророка Даниила. Далее (до слов «... Михаила князя вашего») следует близкий к оригиналу пересказ Библии (Дан. 8, 1 — 13).
— Пересказ библейского текста (Исх. Гл. 33).
[584] ... къ Грекомъ и Угромъ... и до Рима проиде... — Образ разносящейся по всем странам славы мы встречаем также в «Слове о полку Игореве» («Ту Немци и Венедици, ту Греци и Морава поютъ славу Святъславлю...») и в «Задонщине».
— вдова Всеволода Ярославича.
— Евфимия была выдана замуж за венгерского короля Кальмана ІІ (1095—1116 гг.), но вскоре была отослана обратно на Русь из-за ухудшения отношений с Венгрией. Ее сын Борис впоследствии выступал как претендент на венгерский престол (См.: Пашуто. Внешняя политика. С. 167—168). Умерла Евфимия в Киеве в 1139 г.
[587] Тако се древле... не бяше сего. — См. сноску 381.
[588] Ятровь — жена брата. Здесь речь идет, видимо, о вдове Святополка.
— Владимир останется великим князем киевским до своей смерти в 1125 г. В 1113 г., став киевским князем, Владимир, стремясь успокоить киевлян, дополнил свод законов — «Русскую правду» разделом «А се уставил Володимерь Всеволодовичь», в котором были расширены права «закупов» — то есть зависимой части населения, отрабатывающей свой долг и ссуду, полученную от феодала.
[590] Выра — приток Сейма, ныне это река Выр.
— Николо-Дворищенский собор.
[592] ... глазкы стекляныи... суть же различь. — Д. С. Лихачев полагает, что говорится о стеклянных «бусинах», вымывавшихся ливнями или речной водой с берега Волхова (Комментарии. С. 480).
— ненцы.
[594] ... да почтет фронографа. — Далее следует пересказ из Хроники Амартола и Хроники Иоанна Малалы. См.: Творогов О. В. Античные мифы в Древней Руси — древнерусской литературе XI—XVI вв. // ТОДРЛ. Л., 1979. Т. 33. С. 8—11. Проб (Пров) — римский император (276—282 гг.), Аврелиан — римский император (270—275 гг.) Сообщение об упавших камнях во Фракии (не в Африке), как и предыдущие два, читаются в Хронике Амартола (См. сноску 381), но попали в летопись через посредство «Хронографа по великому изложению».
[595] ... поча царьствовати... и хвалити начаша. — Свободный пересказ главы 23 первой книги Хроники Малалы, главы 1 второй книги и главы 4 четвертой книги. В славянском переводе античные боги Феоста—Гефест и Гелиос—Солнце соотносятся со славянскими божествами Сварогом и Даждьбогом. Следует подчеркнуть, что, вопреки распространенному мнению, отождествление это произведено не летописцем, а славянским переводчиком.
— Пс. 137, 7.
— игумен Влахернского монастыря на Клове.
[598] Случеск — ныне Слуцк, в Минской области Беларуси.
[599] ... къ Меньску... — В И — «къ Смоленьску», но по смыслу речь идет о Минске, стольном городе Глеба.
[600] Желъди — Желни, город в нижнем течении Сулы.
— впоследствии крепость Оденпе, вблизи от города Юрьева (Тарту).
[602] ... Леонъ царевичь... на Олексия царя... — Леон — Девгениевич (См. сноску 484). Алексей — император Алексей Комнин (1081—1118 гг.).
[603] ... Мьстиславъ, внукъ Игоревъ — сын неизвестного нам по имени сына Игоря Ярославича.
— Речь идет о Всеволоде Мстиславиче, который прокняжит в Новгороде до 1136 г., когда будет изгнан недовольными им новгородцами.
— на Ярослава Святополчича к Владимиру Волынскому.
— Церковь в память о Борисе и Глебе на Альте, месте гибели Бориса.
[607] Иван — Иоанн Комнин, византийский император (1118—1143 гг.).