Подготовка текста и комментарии С. А. Семячко
ПОВЕСТЬ О ТВЕРСКОМ ОТРОЧЕ МОНАСТЫРЕ
ЛЕТА МИРОЗДАНИЯ1 6773-ГО, А ОТ РОЖЕСТВА ХРИСТОВА 1265-ГО ГОДА СОСТАВЛЕНЪ БЫСТЬ ОТРОЧЬ МОНАСТЫРЬ ТЩАНИЕМЪ И РАЧЕНИЕМЪ ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ ЯРОСЛАВА ЯРОСЛАВИЧА ТФЕРСКАГО И ВЕЛИКИЯ КНЯГИНИ БОГОМУДРЫЯ КСЕНИИ ПО СОВОКУПЛЕНИИ ИХЪ ЗАКОННАГО БРАКА В ЧЕТВЕРТОЕ ЛЕТО ПО ПРОШЕНИЮ И МОЛЕНИЮ ЛЮБИМАГО ЕГО ОТРОКА ГРИГОРИА, А ВО ИНОЧЕСКОМ ЧИНУ ГУРИА О ЗАЧАТИИ ОТРОЧА МОНАСТЫРЯ
В лето великаго князя Ярослава Ярославича Тферскаго, бысть у сего великаго князя отрокъ, именемъ Григорий, иже пред нимъ всегда предстояше и бе ему любимъ зело и веренъ во всемъ; и тако великий князь посылаше его по селом своим, да собираетъ ему повеленная2. Случися же тому отроку быти в селе, нарицаемомъ Едимоново, и ту обита у церковнаго понамаря, именем Афанасия, и узре у него дщерь его, девицу, именем Ксению, велми красну, и начать мыслити в себе, да оженится ею. И бояся князя своего, да некогда прииметъ от него великий гневъ, и велми печаленъ бысть о семь, возлюби бо ю3 зело, и не поведа мысли своея никому от друговъ своихъ, но в себе размышляше, да како бы ему улучити желаемое4. Случися же наедине со отцемъ ея Афанасиемъ, начать ему глаголати, да вдастъ5 за него дщерь свою и обещается ему в всемъ помогати. Отецъ же ея велми удивися о сем: «Да како у таковаго великаго князя имать предстояти всегда пред лицем его, и тако ли вещаетъ мне о семь?» И не ведяше, что ему отвещати противу словесъ его. Шедъ убо Афанасий, вопроси о семь жены своея и дщери, сказа имъ подробну; дщерь же его, исполненна Духа Святаго, возглагола отцу своему сице: «Отче мой! сотвори ему вся сия, елика онъ тебъ обещася, положи на волю его, Богу бо тако изволившу, и сие да будетъ».
Бяше бо девица сия благочестива и кротка, смиренна и весела, и разум имея великъ зело, и хождаше во всехъ заповедехъ Господнихъ, и почиташе родители своя зело, и повинуяся има во всемъ, от младых ногтей Христа возлюбила и последуя ему, слышаше бо от отца своего Святое Писание и внимаше прилежно всемъ сердцемъ своимъ.
Отрок же наипаче того уязвися любовию и прилежно о семь вещает отцу ея, да не устрашается: «Азъ бо ти во всемъ имаюся6 и князя умолю во всемъ, ты же не бойся». И тако совещастася во всем, и быти в томъ селе браку, и венчатися в церкви святаго великомученика Димитриа Селунскаго, и жити ту, даже великий князь повелитъ. И тако повеленная великаго князя исполни вся, яже повелена быша, и возвратися во градъ Тферь с радостию и дивляшеся в себе велми, яко нигде таковыя обрете девицы, и не поведа сего никому.
Отроковица же после его рече отцу своему и матери: «Господие мои! не дивитеся о сем, что вам обещался сей отрокъ, онъ бо тако совеща, но Богъ свое строить: не сей бо мне будетъ супругъ, но той, егоже Богъ мне подастъ». Родители же ея о семь велми дивистася, что рече к ним дщерь ихъ.
Предиреченный же отрокъ той, усмотря время благополучное, и припаде к ногама великаго князя, и молитъ его со многими слезами, и возвещаетъ ему свою мысль, да сочетается законному браку, яко ему годно бысть, красоту и возрастъ девицы оныя изъявляетъ. Князь же великий, сия от него слышав, рече ему: «Аще восхотелъ еси женитися, да поимеши себе жену от велможъ богатыхъ, а не от простыхъ людей, и не богатых, и худейших, и безотечественныхъ7, да не будеши в поношении и уничижении от своихъ родителей, и от боляръ и друговъ, и от всехъ ненавидим будеши, и от мене удален стыда ради моего». Однако на многи дни отрокъ моляше прилежно великаго князя, да повелитъ ему желание свое исполнити и тамо жити. И тако великий князь наедине его увещаваетъ и вопрошаетъ о семъ подробну, чего ради тако восхотъ. Онъ же все исповеда великому князю обещание свое, якоже тамо обещася.
Князь же великий Ярославъ Ярославичь по прошению его повелеваетъ всему быть, якоже ему годно и потребно, и насадъ изготовити, и вся воли его потребная, и люди ему тамо готовы быть имеютъ, елико годно будетъ на послужение отроку, когда приспеетъ время обручению и венчанию его, и отпущаетъ его в насадъ по Волге реке, бе бо то село близъ Волги стояй, а кони ему обещаваетъ прислати за ним вскорости по брегу.
Отрок же с радостию поклонися великому князю и поиде в насаде по Волге реке со всеми, посланными с нимъ.
Наутрие же великий князь повелъ готовити себе коня и всему своему сигклиту, якоже угодно великому князю, соколы и псы, да, едучи, ловы деетъ8. В ту бо нощъ великий князь сонъ виделъ: якобы быти в поле на ловехъ9 ему в недра. И возбнувъ князь от сна своего и много разъмышляше в себе, да что сие будетъ, и не поведа сна того никому, токмо повелъ с собою на ловъ вся птицы взяти; и тако великий князь поиде в ту же страну, идеже отрокъ, ловы деюще, тешася. Бе же великий князь безбраченъ и младъ, яко двадесяти летъ, еще ему не достигшу возраста своего.
Той же отрокъ, егда прииде в насадъ по реке, и приста у брега, ожидающе коней от князя, и посла вестники своя къ девице, да вся готова будутъ, якоже есть обычай брачнымъ.
Девица же присланнымъ рече: «Возвестите отроку, да же помедлеетъ тамо10, дондеже11 сама весть пришлю к нему, какъ вся изготована будутъ, понеже бо нам от него о приходе его вести не было». Вестницы же его, пришедше, поведаша ему о всемъ, еже имъ повелено бысть от девицы возвестити: провиде бо она великаго князя приход к себе, рече родителем своим, яко «уже сватъ мой приехалъ, а жених мой не бывалъ еще, но уже будетъ, яко в поле тешится и замедлилъ тамо, но пождемъ его немногое время, да же приедетъ к нам», — а о имени его никому от сродниковъ своих не поведа, но токмо готовяше ему честныя дары, яже сама строяше12
Князь же великий села того не знаяше, но восхоте тамо быти наутрие или на другий день и да видитъ своего отрока оженившагося; и тако обначева13 на лове, бяше бо село то от града Твери четыредесять поприщъ. В нощи же той виде сонъ прежний и наипаче разъмышляше в себе, что будетъ сие видение, наутрие же по обычаю своему ловы деяше.
Отрок же той, не дождався вести ни коней, помысли в себе: «Яко аще государь мой великий князь раздумает и пошлетъ по мене, и велитъ возвратитися вспять, азъ же своего желанного не получилъ». И тако вскоре поиде во дворъ той, идеже девица та, и по чину своему все изготовавше. И тако седоста вкупе на место свое, якоже быти вскоре венчанию ихъ, отрок же повелеваше по скору вся строити и дары разносити.
Девица же рече отроку: «Не вели спешити ничемъ, да еще у меня будетъ гость незванной, а лучше всехъ и званныхъ гостей».
же соколъ великаго князя, заигрався, ударися летети на село то; великий же князь погна за нимъ и приехалъ в село то борзо14, забывъ вся; соколъ же сяде на церкви святаго великомученика Димитрия Селунскаго; князь же повеле своимъ вопросити про село, чие есть. Селяня же поведаху, яко село то великаго князя Ярослава Ярославича Тферскаго, а церковь святаго великомученика Димитриа Селунскаго. В то же время множеству народа сошедшуся смотрети, яко уже к венчанию хотятъ итти. Князь же, сия слышавъ от поселянъ, повеле своимъ сокола своего манити; соколъ же той никакоже думаше слетети к ним, но крилома своима поправливаяся и чистяшеся; сам же великий князь поиде на дворъ, идеже бе отрокъ его, в дорожномъ своемъ платье, не на то бо приехалъ, но Богу тако изволившу. Людие же, видевше князя, не знаяху его, мняху бо его с конми и с потехами к жениху приеъхавша, и не встретиша его никтоже.
Девица же рече всемъ ту седящимъ: «Востаните вси и изыдите во стретение своего великаго князя, а моего жениха», — они же дивляхуся.
Великий же князь вниде в храмину15, идеже бяху отрокъ и девица седяще, всемъ же воставшимъ и поклоншимся великому князю, им же не ведущим пришествия его и прощения просящим, князь же повеле имъ сести, да видитъ жениха и невеъсту.
«Изыди ты от мене и даждь место князю своему, онъ бо тебе болши16 и женихъ мой, а ты былъ сватъ мой».
Великий же князь узре ту девицу зело прекрасну, и аки бы лучамъ от лица ея сияющимъ, и рече великий князь отроку своему Григорию: «Изыди ты отсюду и изыщи ты себе иную невесту, идеже хощеши, а сия невеста бысть мне угодна, а не тебе», — возгореся бо сердцемъ и смятеся мыслию.
Отрок же из места изыде повелениемъ его; великий же князь поимъ17 девицу за руку и поидоста в церковь святаго великомученика Димитрия Селунскаго, и сотвориша обручение и целование о Христе, якоже подобаетъ, потом же и венчастася в той же день; и тако бысть велия18 19. Идущу же великому князю после венчания от церкви ко двору, тогда оный соколъ его любимый виде господина своего, идуща с супругою своею, сидя на церкви, начать трепетатися, якобы веселяся и позирая на князя. Князь же вопроси своих соколников: «Слетелъ ли к вам соколъ или нетъ?» Они же поведаша ему: «Не летитъ с церкви». Князь же, возревъ на него, кликнулъ его своим гласомъ, соколъ же скоро прилете к великому князю, и сяде на десней20 его руце, и позирая на обоихъ, на князя и на княгиню. Великий же князь отдаде его соколнику. Отрок же той великою кручиною одержим бысть, и ни яде, и ни пия. Великий же князь велми его любляше и жаловаше, наипаче же ему не веляше держатися тоя кручины, и сказа ему сны своя, якоже видехъ во сне, тако и збысться Божиимъ изволениемъ.
Отрок же той в нощи положилъ мысль свою на Бога и на Пречистую Богоматерь, да якоже восхотятъ къ которому пути, тако и наставят; и снем с себя княжее платье и порты, и купи себе иное платье, крестьянское, и одеяся в него, и утаися от всехъ своих, и изыде из села того, никомуже о сем не ведущу, и поиде лесом, незнаемо куды.
Наутрие же великий князь того отрока воспомянув, что его у себя не видитъ, и повеле своим боляром, да пришлютъ его к нему; они же поискавше его много и не обреътоша нигде, токмо платье его видеша, и великому князю возвестиша о немъ. Князь же великий о немъ велми печаленъ бысть, и повеле искати его сюду и сюду, по реке и в кладезяхъ21 и поиде в пустыню.
Великий же князь повеле его искати по лесамъ, и по дебрямъ, и по пустыням, да гдеего обрящутъ и приведутъ его; и многие леса, и дебри, и пустыни обыдоша, и нигде его не обретоша, Богъ бо его храняше. И пребысть ту великий князь даже до трехъ дней.
Великая же княгиня его Ксения вся возвести бывшая великому князю Ярославу Ярославичю о себе и об отроке, яже напреди писана суть.
Великий же князь велми печаленъ бысть об отроке своемъ, глаголаше бо, яко «азъ повиненъ есмь смерти его». Княгиня же его Ксения печалитися ему всячески не велитъ и глаголетъ великому князю: «Богу убо тако изволившу быть мне с тобою в совокуплении; аще бы не Божиимъ повелениемъ, како бы было мощно тебе, великому князю, к нашей нищете приехати и пояти мя за себя. Ты же не печалися о семь, но иди с миромъ во град свой и мене пойми с собою, ничего не бойся». Великий же князь велми печаленъ бысть, воздохнувъ, прослезися и воспомяну своя глаголы: «Яже глагола ко отроку своему Григорию, тое на мне собысться, а его уже отныне не увижу». И возложи свою печаль на Бога и на Пречистую его Богоматерь. И отпусти свою великую княгиню в насаде и боляръ своихъ, иже были со отрокомъ, во град Тферь, и повеле великий князь боляром своим, да берегутъ великую княгиню его, и покланяются ей, и слушаютъ во всемъ. Сам же великий князь по-прежнему поехалъ берегомъ, деюще потехи своя и ловы; и прииде во градъ Тферь прежде княгини своея. Егда же прииде и великая княгиня его Ксения ко граду Тфери, великий же князь повеле боляромъ своим и з болярынями, и своимъ дворовымъ, и всему граду, да выдуть на встретение великия княгини и з женами своими. Вси же, слышавше от великаго князя, с радостию изыдоша, весь град, мужи и жены, и младенцы, от мала даже и до велика, з дароношениемъ, и сретоша ея на брезе у церкви архаггела Михаила. Егда же прииде ко граду Тфери, великий князь посла всехъ боляръ с коретами, и тако с великою честию сретоша ю и поклонишася ей; и вси, зряще красоту ея, велми чудишася, яко «нигде же видехомъ очима нашима или слышахомъ слухом нашимъ таковую жену благообразну и светящуся, аки солнце во многихъ звездахъ, якоже сию великую княгиню, сияющу во многих женахъ сего града паче луны и звездъ многихъ». И провождаше ю во град Тферь с радостию великою и з дарами многими на дворъ великаго князя. И бысть во граде радость и веселие велие, и бысть у великаго князя пирование на многи дни всякому чину от мала даже и до велика.
Предиреченнаго же отрока не бе слухом слышати на много время. Божиимъ же промысломъ той отрокъ прииде на реку, зовомую Тферцу, от града Тфери пять на десять22 немногое время, и наидоша его ту близъ живущие людие, хождаху бо по лесу потребы ради своея, и вопрошаху его, глаголюще: «Откуду ты сюду пришелъ еси, и какъ тебя зовутъ, и кто тебе велелъ тутъ вселитися в нашемъ местъ?» Отрок же имъ не отвеща ничтоже, но токмо имъ кланяшеся, и тако от него отъидоша восвояси. Он же ту мало пребысть и от того места отъиде, и хотяше отъитти от града подалее, понеже уведа от пришедшихъ к нему людей, яко близъ есть градъ. Божиимъ же изволениемъ прииде близъ града Тфери по той же реке Тферце на устье, и вышед на реку Волгу, и позна, яко град Тферь есть, ибо знаемъ ему бе, и возвратися в лесъ той, и избра себе мъсто немного вдалее от Волги на Тферце и начатъ молитися Пресвятей Богородице, да явитъ ему про место сие. В нощи же той возляже опочинути и в сонъ тонокъ23 сведенъ бысть, и видитъ на томъ местъ аки поле чистое и великое зело и светъ великий, яко некую лучу Божественную сияющу. И воспрянувъ от сна, и мышляше в себе, да что сие будетъ знамение, и тако моляшеся Спасу и Пресвятей Владычице Богородице, да явитъ ему вещъ сию. В ту же нощъ паки24 явися ему Пресвятая Богородица и повелеваетъ ему воздвигнути церковь во имя честнаго и славнаго ея Успения и указа ему место, и рече: «Хощетъ бо Богъ прославити сие место и роспространити его, и будетъ обитель велия; ты же иди с миромъ во градъ ко князю своему, и той помощник тебе будетъ во всемъ и прошение твое исполнитъ. Ты же, егда вся совершиши и монастырь сей исправиши, немногое время будеши ту жити и изыдеши от жития сего къ Богу». И тако воспрянувъ от сна своего, и велми ужасеся о видении томъ, и размышляше в себе, яко «аще отъиду от сего места, боюся явления сего и показания месту. Яко Господеви годно, тако и будетъ». И помысли в себе, глаголя: «Аще ли же пойду к великому князю и увещати меня станетъ, однако не хощу в доме его быти». Сие же ему мыслящу, абие25 приидоша в той часъ во оный лесъ некия ради потребы мужие княжий зверей ради. Отрок же позна ихъ и прикрыся от нихъ, они же видевше крестъ и хижу и удивишася зело, и глаголаху другъ ко другу, яко есть человекъ тутъ живяй26. И тако начаша искати, и обретоша его, и познаша, яко «той есть отрок князя нашего». И пришедше к нему, и поклонишася ему, и возрадовашася о немъ радостию великою, той бо отрокъ по пустыни хождаше три лета и вящше27«великий князь печаленъ бысть зело о тебъ и доныне, аще же увидитъ тя жива и здрава, возрадуется о тебе радостию великою».
Онъ же, сия слыша от нихъ, с веселиемъ идяше с ними. Егда же прииде во дворъ великаго князя и вси узревши его, возрадовашася велми о немъ и прославиша Бога, и возвестиша о немъ великому князю. Князь же повеле ввести его в верхния палаты, и виде отрока своего, и возрадовася велми, и похвали Бога. Он же поклонися великому князю и рече: «Прости мя, господине мой великий княже, яко согреших пред тобою, опечалихъ бо тя зело». И рече к нему великий князь: «Како тя Господь Богъ хранит до сего дне и времени?» И облобызавъ его. Он же поклонися до земли и рече: «Прости мя, господине мой великий княже, яко согръшихъ пред тобою». И исповеда вся о себе по ряду, како изыде от него, и како Богъ приведе до сего места. Князь же о сем велми удивися и прослави Бога, и повеле своим предстоящим, да дадутъ ему всю его первую одежду, и да будетъ в первом своем чину. Он же со смирениемъ рече: «Господине мой великий княже, я не того ради приидохъ к тебе, но да ты от печали свободишися и прошения моего да не презъриши: молю тя и прошу, да повелиши то место разчистити», — и вся поведа великому князю, како ту прииде, и како явилася ему Пресвятая Богородица со святителемъ Петромъ, митрополитомъ московским, и место показа, идеже быти церкви во имя Пресвятыя Богородицы, честнаго и славнаго ея Успения; и вся ему сказа о себе по ряду. Князь же, воздохнувъ велми, и прослезися и отрока похвали, яко таковаго страшнаго видения сподобися, и обещася во всемъ помогати месту тому до совершения; и беседова с ним многое время, и повеле предстоящим пред ним поставити трапезу, да вкусить брашна28; он же вкуси малую часть хлеба и воды, а иной же пищи отнюдь не прикоснуся. Великий же князь повеле по воли его быти и тако отпусти его с миромъ, идеже онъ восхощетъ. Отрок же отъиде на место свое и по обычаю своему моляшеся Богу и Пресвятей Владычице Богородице, и на помощъ ея призываетъ о создании обители тоя, и тако молитвами Пресвятыя Богородицы вскоре дело совершается. Князь же великий повеле вскоре собрати крестьянъ и иных людей, да росчистятъ место то, идеже оный отрокъ покажет, и посла их ко отроку; слышавше же то, граждане и сами мнози идяху на помощъ месту тому. И тако вскоре очистивше меъсто, еже отрокъ показа имъ, и возвестиша великому князю о семъ; князь же прослави Бога и отрока своего о сем похвали. И тако сам великий князь прииде на то место и виде его сияюща паче иныхъ местъ. Отрок же паки припадаетъ к ногама его и молитъ, да повелитъ церковь создати древянную и монастырь возградити. Великий же князь вскоре повеле всемъ прежнимъ людемъ тутъ работати и мастеровъ добрыхъ собрати к церковному строению. И тако Божиею помощию и великаго князя повелением вскоре дело совершается, и освящение церкви сотвориша. Бысть же ту на освящении церкве Успения Пресвятыя Богородицы сам великий князь Ярославъ Ярославичь и с своею супругою великою княгинею Ксениею, и со всемъ своим княжиим сигклитом, и всемъ трапезу устроилъ, и по прошению отрока своего великий князь даде ему игумена Феодосия, и братию собра, и колокола устрой. И назвася место от великаго князя Ярослава Ярославича Отрочь монастырь, и вси прославиша Бога и Пречистую его Богоматерь. На другий день по освящении церкве тоя той отрокъ Григорий пострижеся во иноческий чинъ и нареченъ бысть Гурий от игумена Феодосия. И той отрокъ по пострижении своемъ немногое время поживе и преставися ко Господу, и погребенъ бысть во своем монастыре. По преставлении же блаженнаго онаго отрока немногим летом мимошедшим29 великий князь Ярославъ Ярославичь и великая княгиня Ксения изволили в том монастырь создати церковь каменную во имя Пресвятыя Богородицы, честнаго и славнаго ея Успения, с приделомъ Петра, митрополита московскаго, чудотворца, и села подаде к тому же монастырю, и место то насели, идеже бе отрокъ прежде пришедши30. Монастырь же той стоитъ и доныне Божиею благодатию и молитвами Пресвятыя Богородицы и великаго святителя Петра, митрополита московскаго и всея России чудотворца.
Великий князь Василий Михайловичь,
Великий князь Всеволодъ Александровичь,
Великий князь Владимир Александровичь,
Великий князь Андрей Александровичь,
Великий князь Симеонъ Констянтиновичь,
Великий князь Иоаннъ Михайловичь,
Великий князь Борисъ Александровичь,
Великий князь Феодоръ Феодоровичь,
Великий князь Андрей Димитриевичь,
Великий князь Феодоръ Александровичь,
Великий князь Михаила Васильевичь.
Къ церкви Пресвятыя Богородицы дана сия граммата. В ней написано тако:
«Кто станетъ монастырь сей и монастыря того людей обидить, не буди на немъ милость Божия в сий векъ и в будущий».
Примечания.
1. в год от сотворения мира;
2. дань;
3. её;
5. отдаст;
6 доверяюсь.
7. незнатных;
8. охотится;
10. пусть подождет там;
11. пока не;
12. делала;
13. заночевал;
15. вошел в дом;
16. потому что он знатнее тебя;
17. взял;
18. большая;
20. правой.
21. колодцах.
22. пятнадцать;
23. чуткий;
25. тотчас;
26. что живет здесь человек;
27. более.
28. пищи
30. куда прежде приходил отрок.
Комментарии
ПОВЕСТЬ О ТВЕРСКОМ ОТРОЧЕ МОНАСТЫРЕ
«Повесть о Тверском Отроче монастыре» написана в Твери, скорее всего в самом Отроче монастыре, во второй половине XVIIв. Хотя легенда, которая легла в ее основание, была известна несколько раньше: она нашла свое отражение в памятнике первой половины XVIIв. — Пискаревском летописце (ПСРЛ. М., 1978. Т. 34. Подробно об этом см.: Демкова Н. С. «Повесть о Тверском Отроче монастыре» и «Сказание о Отроче монастыре, еже есть во Твери»: оправдание любви // Демкова Н. С. Средневековая русская литература: Поэтика, интерпретации, источники. СПб., 1997. С. 147—163). Однако в отличие от Повести действующими лицами легенды являются великий тверской князь Михаил (имеется в виду Михаил Ярославич Тверской, сын героя Повести Ярослава Ярославича) и его вымышленные супруги (первая жена княгиня Марфа, которую он постригает в монастыре, и вторая — безымянная красавица, отнятая князем у своего отрока). Все это позволяет датировать Повесть: совершенно очевидно, что изменение действующих лиц произошло после того, как в середине XVIIв. установился культ настоящей жены Михаила Ярославича великой княгини Анны Кашинской (принадлежность открытых в 1649 г. мощей была установлена, как мы предполагаем, в 1652 г., что и было зафиксировано в ее житии; см. об этом: Семячко С. А. Круг агиографических памятников, посвященных Анне Кашинской. II. Агиографический цикл// ТОДРЛ. СПб., 1999. Т. 51. С. 221—231). Но в Повести не только иные действующие лица, изменился сам характер текста. С одной стороны, Повесть, по сравнению с легендой, более «исторична» (если вообще это понятие применимо по отношению к вымыслу). Князь и княгиня носят имена реальных исторических персонажей, не совпадает с действительным лишь отчество героини, и это следует отметить, так как, изменяя имена действующих лиц легенды, автор Повести, скорее всего, обращался к какой-то летописи, а в летописях отчество княгини Ксении встречается очень редко. Повесть насыщена историческими и географическими реалиями, с помощью которых, как это показала Р. П. Дмитриева, автор в условиях XVIIв. пытается воссоздать картину жизни второй половины XIIIв. (см.: Дмитриева Р. П. Повесть о Тверском Отроче монастыре и исторические реалии // ТОДРЛ. Л., 1969. Т. 24. С. 210—213).
«граммате великихъ князей тферскихъ», он имел в виду две грамоты (одну 1361 —1365 гг., другую — 1437—1461 гг.), хранившиеся тогда в Отроче монастыре и впоследствии опубликованные в «Актах, собранных... Археографическою экспедициею...» (СПб., 1836. Т. 1. С. 2—3, 26—27). Это «Жалованная грамота кашинского великого князя Василия Михайловича и удельных тверских князей: Всеволода, Михаила, Владимира и Андрея Александровичей, Иеремия и Симеона Константиновичей и Михаила Васильевича, об освобождении людей Тверского Отроча монастыря от пошлин, даней и проч.» и «Жалованная грамота тверского князя Бориса Александровича и удельных тверских князей: Федора Федоровича, Ивана Юрьевича, Андрея Димитриевича и Федора Александровича, об освобождении людей Отроча монастыря от княжеских даней и пошлин, о подсудимости их монастырскому тиуну и проч.». Но под пером автора реальные документы превращаются в фольклорно переосмысленную грамоту «за девятью печатми». Поскольку перед автором стояла задача прославления монастыря, все князья были названы великими, хотя лишь четверо из них носили (в разное время) титул великого князя Тверского, остальные же владели различными удельными княжествами (Кашинским, Дорогобужским, Зубцовским, Телятевским) или вовсе не имели собственных уделов. Несмотря на такое широкое использование исторического материала, сама Повесть не является достоверным историческим источником. Перед нами не столько историческое сочинение, содержащее значительную долю вымысла, сколько своеобразный опыт исторического романа (см.: Семячко С. А. Повесть о Тверском Отроче монастыре: Исследование и тексты. СПб., 1994. С. 90).
Другое весьма существенное отличие Повести от легенды заключается в характере разработки сюжета. Повесть была задумана как произведение о монастыре, объясняющее его название и рассказывающее о его легендарном основании и славной истории. Она строится в соответствии с каноном повестей об основании монастырей: решение основать монастырь, поиски места для монастыря, ряд знамений, указывающих на это место, расчистка места, строительство монастыря и сообщение о его процветании. Из ряда традиционных повестей об основании монастырей «Повесть о Тверском Отроче монастыре» выделяет романическая история, предшествующая собственно рассказу о создании монастыря и объясняющая решение главного героя удалиться от людей и основать монастырь. Эту историю автор Повести и почерпнул из легенды. Но сюжет легенды не был механически перенесен в Повесть, а подвергся серьезному художественному переосмыслению, и переосмысление это происходило под воздействием свадебного обряда. Сюжетная коллизия легенды как бы была наложена на самый драматичный эпизод свадебного обряда — «сымание свадебного отрока», когда дружка жениха или сам жених, которого на протяжении всего обряда величают князем, прогоняет юношу, выполнявшего в первой части обряда роль ложного жениха (см. об этом подробнее: Семячко С. А. Повесть о Тверском Отроче монастыре. С. 41—61). Не случайно кульминационной становится сцена появления князя в доме Ксении, в то время как в легенде о всей свадьбе сообщается одной фразой: «И едва князь сотвориша волю их, и как прииде время браку, в той часъ приеха внезапу князь великий и поя себъ ю въ жены...». И состав персонажей Повести (князь, княгиня, отрок, бояре), и их поведение во многом определяются не легендой, а свадебным обрядом.
Но автора Повести привлекают не столько поступки людей, сколько их чувства и переживания. Внимание к человеку, к его чувствам делает Повесть необычайно поэтичной, и эта поэтичность усиливается использованием образов и художественных средств свадебной лирической поэзии. Эта поэтичность Повести, яркий нетрадиционный характер главного героя, отрока Григория, острота конфликта и перенесение этого конфликта, по словам Д. С. Лихачева, «в самую суть человеческой природы» (интересно, что одним из главных двигателей сюжета является любовь, причем любовь до брака, что нельзя назвать традиционным для древнерусской литературы) — все это приближает «Повесть о Тверском Отроче монастыре» к произведениям литературы Нового времени, и не случайно она неоднократно привлекала к себе внимание авторов XVIII—XXвв., создававших на основе ее сюжета повести, поэмы, драмы; среди тех, кто обращался к сюжету «Повести о Тверском Отроче монастыре», — В. Т. Нарежный, Ф. Н. Глинка, С. Н. Глинка, В. С. Глинка, В. К. Кюхельбекер, Н. Третьяков, Н. Полевой, Т. Северцов (Полилов) и др.
Художественное своеобразие «Повести о Тверском Отроче монастыре» во многом обусловлено тем, что она возникла на стыке различных, порой прямо противоположных, традиций: книжной традиции повестей об основании монастырей, тесно связанной с агиографическим жанром, и традиции фольклорной, представленной, с одной стороны, устной легендой, с другой — свадебным обрядом.
Отличия между двумя редакциями текста повести (Краткой и Распространенной) и между двумя видами Распространенной редакции (А и Б) не слишком значительны. Текст печатается по списку вида Б Распространенной редакции, отличающейся большей художественной цельностью: БАН,
Стр. 128. ... составленъ быстъ Отрочъ монастырь... — Летописных данных о времени основания Отрочь-Успенского монастыря нет.
... великаго князя Ярослава Ярославича Тферскаго... — Ярослав Ярославич (1230? — 1271) — сын Ярослава Всеволодовича, внук Всеволода Большое Гнездо, брат Александра Невского, великий князь Тверской (с 1247 г.), основатель династии тверских князей, великий князь Владимирский (с 1263 г.).
... великая княгини... Ксении... — Ксенией звали вторую жену Ярослава Ярославича (ум. в 1312 г.), дочь новгородского боярина Юрия Михайловича.
... по совокуплении ихъ законнаго брака в четвертое лето... — Летописи называют разные даты второй женитьбы Ярослава Ярославича: 1263, 1264 и 1266 гг.
— Едимоново — село на левом берегу Волги, приблизительно в сорока верстах от Твери.
Стр. 129. ... насадъ... — Тип судна. На полях рукописи помета: «сиречь полубарокъ».
... в пустыню. — Здесь: пустынное, уединенное место.
... сретоша ея на брезе у церкви архаггела Михаила. — Вероятно, имеется в виду известный с начала XVв. и упраздненный к концу XVIIв. Михаило-Архангельский монастырь, находившийся на берегу Волги.
... от града Тфери пять на десять поприщъ, на место боровое... — На полях рукописи помета: «ныне стоитъ именуемое село Бор». Вероятно, имелось в виду село Пречистый Бор в 15 верстах от Твери.
Стр. 134. ... в верхния палаты... — По мнению Н. Н. Воронина, княжеский дворец в Твери был двухэтажным.
... со святителемъ Петромъ митрополитомъ Московским... — Петр, митрополит «всея Руси», родился во второй половине XIIIв., хиротонисан в 1308 г., умер 20 декабря 1326 г., канонизирован в 1339 г.
Стр. 135. ... назвася место от великаго князя Ярослава Ярославича Отрочъ монастырь... — По мнению В. Ф. Ржиги, наиболее вероятная этимология слова «отрочь» — «мужской» (в противоположность «девичью» — «женскому»).