Подготовка текста и комментарии Н. С. Демковой
ПОВЕСТЬ О КУПЦЕ, КУПИВШЕМ МЕРТВОЕ ТЕЛО И СТАВШЕМ ЦАРЕМ
ПОВЬСТЬ О НЕКОТОРОМЪ КУПЦЕ, КАКО МЕРТВОЕ ТЕЛО У ЖИДОВИНА СКУПИ
И ЦАРСТВО СЕБЪ ПРИОБРЕТЪ
В некоторой стране живяше купецъ славный и богобоязнивъ, и нищелюбив, имея у себя жену велми благообразну и благонравну, имяше же у себя единаго сына, первенца, в малых летех, которого велми любляше и Бога о нем моляше. По некотором времени и сын их хождаше по торгу и пременяяся к товаром, которой товар и по какой цене купитца и по чему1 надлежит ево продать. И прииде ко отцу своему и рече ему: «Отче, аз ныне бых на торжище и пременился к товаромъ и такой товар давал по такой цене, а надлежит ево продать по такой же цене». Отецъ ево слыша от него такой разум и прииде к жене своей, и рече жене: «Госпожа моя! Сей сынъ нашъ хощет быть в торгу смыслом лутче меня и хощет жити славнее и богатее». Мати же его о том велми радовашеся о разуме сына своего.
По некоторых днех сташа збиратися родственники того купца за моря торговать. Сынъ же купцев услыша то и прииде ко отцу своему и рече: «Государь мой милостивый батюшка и милостивая матушка, сотворите надо мною свое отеческое милосердие! Ныне збираютца дядья за моря торговать. Дайте мне триста рублев и отпустите с ними!» Отецъ же его даде триста рублевъ и отпусти, и наказа родственником своим, дабы его ни в чем ни покинули. Онъ же поклонишася им, и поехаша в корабле.
По наказании2 же сына своего, и вручи родственикомъ своимъ, даде ему триста рублевъ, и отпустиша с великою печалию. Сынъ же купцевъ вземъ у отца и матери деньги, взял и благословение получилъ, паде, поклонися имъ, и сяде на корабль.
И ехоша три года и три месяца по морю, и приехаша в царство некоего града, и престаша у брегу. Они же взяша дары и поидоша к царю, потомъ ста торговати и такожъ и товаровъ закупати. Купецкий же сынъ, ходя за ними, применялся к товаромъ и ничего не купитъ.
Потомъ же выде на площетъ и видехъ: по торжищу жидовинъ немилостивно мертвое тело влачаше; он же, не смея к нему приступити и вопрошаше, чесо ради волочитъ. Потомъ же виде во вторый и в третий — жидовин паки то тело влачаше.
Он же приступи к нему и вопроси жидовина: «Чесо ради сие ты мертвое тъло волочишъ?» Жидовин же отвеща ему: «За то сие мертвое тело влачу: сей человек бысть християнин и взяша у меня в животе своемъ3 взаемъ денегъ триста рублевъ. Я же у него просяше, онъ же мне не отдаде, в том и умре. После умертвия его прихождаше к сродникомъ его и просяше, они же мне не отдаша, и я вынул его из могилы и таскаю по торжищу имъ в поругание и в посмеяние, дабы они мертвое тело скупили». Купецкий же сынъ рече: «Жидовине немилостивый, отдажъ ми сие тело мертвое, а у меня возьми за него триста рублевъ!» Жидовинъ же рад о томъ бысть и взя у него деньги, а тело мертвое отдаде ему.
Потом же тот купецъкий сынъ взяша тело и не ведаетъ, куды схоронити, и не смеет идти к дядемъ своимъ на корябль, и размышляше в себе: «Како я приду и что себе сотворю? Сродники мои меня спрошают, что за товар купилъ, и станут мне смеятца, такожъ скажут отцу моему, и мне от того будет великой срамъ, а родителемъ моимъ — велия4 печаль. Не пойду ныне к нимъ и не скажю, и пойду на другую страну пристанища морскаго, и найду корабелщиковъ иных, авось либо поверятъ и свезут ко отцу моему!» Тело же спрята во удобное место, а самъ поидоша искати корабля.
И придоша на пристанища морское и видеша корабль. Онъ же имъ, падъ, поклонися. Они же вопросиша его, что за человекъ, ис которого града и чесо ради семо пришел еси. Он же имъ поведа всю правду: «Аз, господие, такого града и такого отца сынъ». Они же реша ему: «Мы знаемъ добре отца твоего. Токмо чесо ради семо5 пришелъ?» Онъ же отвеща имъ: «Аз егда поехалъ от отца своего с сродниками своими в сие царство с товаромъ, и на море корабль нашъ разбиша, а мы вси оскудеша и ныне не имеемъ, что дати в наемъ — доехати до отца моего». Они же реша ему: «Мы отца твоего знаемъ. Садися в корабль без найму, мы довеземъ тя до отца твоего». Он же паки, пад, поклонися имъ: «Господа мои милостивыя! Азъ зде бых з дядею своимъ. Он же, дядя мой, с такой печали, что корабль разбиша, и умре, а похоронить в семъ царстве негдъ, понеже некрещеные живутъ». Они же реша ему: «За хлебъ, за соль отца твоего не токмо единое мертвое тело клади в корабль, хотя десять!» Онъ же велми о томъ возрадовася, и принесе мертвое тело, и положиша в корабль, и поплы по морю.
Сродники же ево хватишася и ста по граду искати, и не обретоша нигде. И поехаша до царства своего. И какъ приехаша ко отцу ево, отецъ же ево и мати вопросиша о сыне своемъ. Они же поведаша: «Не вемы, где осталъ». Они же, отецъ его и мати, горко о томъ плакаше, о разлуки сына своего.
Сынъ же купцев съеха со ономи купцами и приеха ко острову, на нем же манастырь чудотворца Николая. А как купцы сташа с коробля и поидоша молебное пение воздавать. Онъ же сниде с корабля и пад, и имъ поклонися: «Господа мои милостивыя, аще вы отца моего знаете, то сотворите такую любовъ, дайте мнъ сто рублев. А когда ко отцу моему приедемъ, то въторицею6 имамъ вамъ заплатити». Они же даша ему. Онъ же наня ерыжных7 «Что я сие сотворил? Четыреста рублевъ истратилъ, а что купил, не вемъ! И то отцу моему донесетца, великую скорбь возсприму, а мнеъ великую срамоту доспеетъ. Пойду и куплю лошеть, и поеду от нихъ прочь сухимъ путемъ, и приеду ко отцу своему, выпрошу на выкупку товаровъ еще сто рублевъ и поеду, куды очи несут, чтобъ родителемъ моимъ не было печали». И купи лошеть и поехал сухимъ путемъ. Они же поехаша восвояси.
Он же приехаша ко отцу своему и, падъ, поклонися ему. Отецъ же велми милостивно его приятъ и возрадовася, и во слезах едва слова изрекли: «О, чадо наше дражайший, откуда еси семо пришел и како, чадо наше, и где такое многое время пребых?» Он же имъ отвеща: «Аз же приехавъ, отче, с сродникоми своими в то царство, о которомъ они тебе возвещали, и, умедлихъ на час, купих товару на четыреста рублевъ, которой стоитъ десяти тысячь. У дядевъ своих стал денех просить, они же мне не даша, зна-де, что товар дешевъ купилъ. И оставиша меня в томъ царстве, а сами уехаша. Я же, отче, пришед на другую страну к пристанищу московъскому, и, пад, поклонися имъ. Они жъ меня вопрошаша, которого царства и какова чину». Он же имъ об отце поведал, и о царстве, и о роде. Они же сказаша, что «мы родителя твоего знаемъ и хлебъ-соль с нимъ водимъ». Я же у них попроси сто рублевъ на оной таваръ. Они же мне даша, и я с ними, отче, приехал, еже видиши мя». Отецъ же его вопроси: «Да где тот таваръ, который ты купил?» Он же отвеща: «Я, отче, оставих у нихъ, а послали меня к тебъ, дабы сто рублевъ дал, а товаръ взялъ». Отец же его даде ему сто рублевъ, чая, что вправду товаръ принесетъ.
Он же взявъ сто рублевъ и поехавъ от отца, куды очи несутъ. И ехаша многа дней и много нощей, и плакаше горко и рыдая о разлучении родителей своихъ, такожде и от наследства.
И приеха к великому непроходимому лесу, чрез которой лежат две дороги: одна через лесъ, а другая кругомъ лесу. Онъ же размышляя, како ему ехать, и которою дорогою, и в которое царство. И плакашеся горко и размышляя в себъ: «Аще бо кто мне ныне послужил, то бы я дорогою ценою поредил»8. Внезапу виде в лесу на дороге стоит человекъ велми великъ, в руках держитъ клещи железныя. Онъ же велми ужасеся, чая, что стоит разбойникъ, не смея к нему ехати, измышляя: «Лутче мне зде одному умрети, нежели родителемъ моимъ велию скорбь привести». И поехал к нему прямо.
И приеха к нему, вопроси его, что за человекъ и которого града. Он же сказа ему все поряду: «А езжжу я по разным государствамъ для торгу и торговых извычаевъ9 других государствъ». Купецъ же вопраси предстоящего: «А ты что за человекъ?» Он же ему повъда: «Аз есмь ищу господина, у кого бы нанятца служити». Купецъ же о сем велми возрадовался и рече: «Человече, пойди ко мне во служение, аз имамъ дати великую плату». Онъ же отвеща: «Готовъ тебе служити, токмо сотворим мы с тобою обет, чтобъ тебе мяня во всемъ слушатца. А ежели слушатца не будешь, то не иду к тебъ во служение». Купецъ обещая ему тако сотворити.
И чрез тотъ лесъ лежаще две дороги: одна — чериз лес, а другая — кр-гомъ лесу. Онъ же вопроси его: «Сие дороги в которое царство лежатъ? В разныя царства или в одно царство?» Онъ же сказа ему, что сии две дороги лежат к одному царъству. Купецъ же рече: «Для чего две дороге и которая ближе?» Человек же рече: «Кругомъ лесу — тысяча верстъ, а чрезъ лесъ — пятьсотъ веръстъ. И кругомъ лесу ехать — никакой нетъ опасности, а чрезъ лесъ, хотя и ближе, точию по ней великой разбой, никому проезду нетъ». Купецъ же рече: «Лутче намъ ехать кругомъ лесу, здоровие будетъ». Слуга же отвеща: «Поедемъ прямою дорогою, чрезъ лесъ, ближе до царства». Купец рече: «Не хощу ехать». Слуга же рече: «Да ты меня слушатца обещалса». Он же не преступи слова своего.
Поехали чрезъ лесъ. И как быша среди лесу на поле, и тутъ стоит дворъ превеликой, в которомъ разбойники живутъ. Разбойники же, видя ихъ, что стоящы в думе, и все бежаша из храмины10 и спряташася во единъ анбаръ, хотя их сонныхъ погубити. Слуга же все то видя, а господинъ ево не виде ничего сего, спрошаше у него о дворе: «А сей двор чей?» Слуга же отвеща: «Сей двор постоялой, тут намъ начевать». И стало на дворе смеркатца, слуга рече: «Господине, начуй здесь, а я пойду на двор к лошаде спать». Он же велми о томъ печаленъ бысть и не хотяше остатися во храмине и хотяще ити с нимъ на дворъ спать, с слугою. Слуга же рече: «Да ты хотел, господине мой, во всемъ меня слушетца, а ныне ты меня преслушаешь!» Он же с великою печалию и со страхомъ остася начевать во храмине. Слуга же поиде и легъ спать в телеге.
из онбаря выходити. Он же их клещами хваташе по единому за голову, и примаше их за шею, и дави их в руду11. Разбойники же видеша, что ихъ единъ человекъ подавляше, уже и не смеяша из анбаря вон выходить. Слуга же купцевъ вниде в онбаръ и передавиша всех до смерти, и покладе всех в онбаре, и запре их. Какъ свету светающу, поиде во храмину к господину своему. Господин же его не спит от страха, яко един начеваше, а того не ведаше, что слуга их, разбойниковъ, подави. И запрягши лошедь, и поехали до царства.
И приехаша во царство и ста на постояломъ дворе. Егда же сташа, купецъ же по обычею поиде по царству и применялся ко всякимъ товаромъ. И егда будет среди торжища, встрете его того царства сенатор, которой ближе при царе, и удивляяся на красоту его. Самъ же поиде за ним вослед, куда он пойдет и коего царства. Купецъ же приде на постоялой дворъ, а сенаторъ смотрелъ и поехал до царя.
Во утрий же день приехаша в то царство из ыные земли гости корябленики и придоша к царю з дарами. Царь же дары у них принял и унелъ12 их у себя обедать. Сенатор же вошедъ к царю и рече: «Пресветлейший царю! Есть в нашемъ царстве иностранной купецъ, которой велми прекрасен, а на обеде зде его нетъ, не вижу». Царь же рече: «Да где тот купецъ стоит?» Он же сказа: «Аз, царю, видех его, где онъ стоит». Царь же посла по него. Сенаторъ же приде х купцу и просиша его, дабы к царю шел на обед. Купецъ же обещася и купи дары царю. Слуга же купцевъ рече: «Господине! Ты идешъ к царю на обед, возми и меня с собою!» Купец же отвеща ему: «Да како я могу тебе взяти с собою?» Слуга же рече: «Да ты хотел меня во всем слушатца!» Купецъ же взя его с собою. А слуга же рече: «Когда ты, господине, придешь к царю в полаты, и царь увидит тебя, и востанет с своево места, и возметъ тебя за руку, и посадит подле себя, и станет потчиватъ лутче всех, аз же, господине, стану у дверей, и царь взглянет на меня и спросит тебя: „Что за человекъ?", и ты скажи, что слуга. И он велит меня выслать вон. И ты ему поведай: „Царю, сей слуга лутче мне отца родного!" И он велит мне сесть тут же, посадит за столомъ».
что за человекъ. Купец же рече: «Рабъ мне». Царь же рече: «Аще ли рабъ, поели ево в другую полату, где люди13 сидятъ». Купецъ же отвеща к царю: «Сей мне слуга лутче отца родного!» Царь же повеле и слуге сести за стол и посадил через человека от купца.
По окончанию же обеда царь взялъ купца за руку и веде его во особливую полату, и ста ему глаголати: «Аз тебе, купче, глаголю, не почитаю тебя за купца, почитаю тебя за сына и за зятя. Есть у меня единая дщерь, даю тебе в жену и будеши царству моему держатель, понеже не имел по обычаю себе зятя выбрать никого, и ныне един ты мне угоденъ». И выведе дщерь свою и показа ему. Купецъ же, пад, поклонися ему. Царь же обеща за нею приданые дати треть царства и заповеда ему, дабы сие никому не поведал: «Аще ли поведаеши, то злою смертию умреши. А токмо будем ведать ты да я, да невеста твоя, попъ да друшка». И удариша по рукамъ, и отпустиша его, а самъ наказа: «Жди дня уреченаго, когда аз пришлю к тебе оного же сенатора». Купецъ же поклонися и поиде да квортеры своея.
И како идоша дорогою, слуга же купцевъ поздравляше ему: «Здравствуй, господине, на царской дщере зговорившись и треть царства взявши!» Купецъ же удивися сему, како он про сие сведа, никто не был в полате, кроме царя и невесты, а онъ про сие сведа. И приидоша до квартеры своей.
Уреченный же день приде. В полунощи прислал царь к нему того сенаторя, дабы ехал к венчанию. Купецъ же сорежаетца для сочетования законного брака. Слуга же рече: «Господине, возми меня с собою!» Он же сказа ему: «Да како могу тебя взяти с собою? Царь не велел никому о семъ поведати. А тебя взять — он меня злою смертию казнит!» Слуга же рече: «Да ты хотел меня слушатца!» Купецъ же чрез великую мочь14
И какъ приехаша на царский дворъ, царь же повеле ихъ вести в церковь и обвенчать свещенику. По венчанию же ихъ посади за стол, потомъ повеле ихъ вести на ложу спать. Слуга же купцевъ кликнуша его к себъ: «Господине, пойди ко мне до слова!» Царь же то услыша и рече: «Како еси смел сотворити сие, слуге поведати? Ведаешь, что смертию да умрешь!» Он же рече: «Царю, но не могу сего сотворити, что его ослушатися, понеже под великою клятвою», и выйде к слуге своему. Он же рече: «Господине, аще пойдешь спать на ложу с царевною, возми меня с собою!» Он же ему сказа: «Да како магу тебя взяти с собою?» Слуга же рече: «Да ты меня слушатца хотелъ!» Купец же рече: «Да како магу тебе пустити, понеже нас запрутъ двоих? Да како же ей, девичье дело, како ей раздетца при тебе?» Слуга же отвеща: «Ты сего не моги! Токмо повели, хотя и двоих запрутъ, а я уже тамо буду. А коли она станетъ стыдитися, и ты ей скажи: „Чего тебе стыдитися, сей слуга всегда при нас будетъ". И станетъ она с табою играть, и захочетъ спать, ты же не спи и сматри на лице ея. Аще же ана здрогнетъ, ты еще смотри. Ежели же в другой раз вздрогнетъ, то ты сойди с постели и стань на мое место, а я возлягу на одре с нею».
Она же вопроси его: «Господине, аки что за человекъ стоитъ, понеже дело мое девичье? Како он семо15 зашел?» Купецъ же рече: «Чесо тебе, душа моя, ево стыдится, понеже сей рабъ всегда при нас будетъ служить!» Она же сташа с нимъ играть. По игранию же восхоте спати и рече: «Господине, не мешай, аз хощу спати!» Он же повеле ей спати, а самъ ста на нее гледети. И какъ засне, вздрогнула необычно, онъ же прилежно ста смотрети на нее. Потом во вторый такождеъ вздрогнула так сильно, что от постели в высоту на аршинъ поднело ея и удари о постель. Купецъ же велми ужасеся и сниде с постели долой, и ста на месте слуги своего. Слуга же взя клещи и возляже на постелю. Потом изо устъ ея бысть пламе огненное и искры по всей полате. Купецъ же, сие видя, велми ужасеся, и паде на землю, и бысть аки мертвъ, уповая, что слуга его уже умертве. Слуга же вста с постели, и взя клещи, ста у кровати, и виде изходяще изо устъ ея змия велика, взя клещами за шею и удави его и, раздробя в мелкие части, спрята. И подня господина своего едва жива и рече: «И возляжи на одре с женою своею!» Он же не хотяше возлещи с нею, но с нуждею ево привлекъ и по обычею сотвори, по закону брака.
Потом утру же светающу, царь же послаше друшку: «Пойди, выкини кости, чаю, давно уже змий заелъ». Друшка же приде и отпер двери и ста отваряти, двери изнутри заперты. Друшка же удивися сему. Слуга же купцевъ вопроси: «Ты кто еси?» Он же отвеща: «А ты кто ecu и како взошел сюда?» Слуга же отвеща: «Аз купцевъ слуга». Друшка же рече: «Да кто тебя пустил?» Слуга же рече: «Господинъ мне повелел, не вас бо слушаюсь!» Друшка же рече: «В добромъ ли здравии молодыя?» Слуга же отвеща: «В добромъ здравии и лиходея нашего, змия, уходили!» Друшка же воззопи великимъ гласомъ к царю: «Пойди скоро! Злодея нашего змия уходили, а молодые в добром здравии» Царь же велми воздрадовася и поиде с царицею и велможеми, и виде молодых в добромъ здравии, а змия убита, возрадовашеся радостию велиею зело, а слугу почти и одари дарами честно. И живяше тутъ в царстве много летъ.
16 брать, а велел взять триста подводъ без людей. Купецъ же рече: «Да-ко кто может ихъ гнать?» Он же ему сказа: «Ты о семъ не тужи, я уже управлюся с ними, возми подводы!» Царь же даде ему и отпусти ихъ с щестию.
Потомъ ехаша они дорогою, купецъ же с царевною, а слуга подводы гонит. И приехаша на тот разбойнический двор, где онъ давил разбойников, и въехаша, ста начевати. И проводиша ихъ в хоромы, а самъ легъ на дворъ. Он же в храмине спаша с царевною своею, а слуга насыпал все подводы злата, и сребра, и камения дрогоценава. Поутру же вышедша из храмины и видеша возы насыпана златомъ, и сребромъ, и удивишася сему и поехаша в путь свой.
Потомъ приехаша х тому месту, где у него нанелся, слуга же сталъ говорить: «Господине, аз теперя от тебя иду, даси мне ряжено»17. Купецъ же даде ему и разделиша возы пополамъ. Слуга же рече: «Да не обидно ли мне будетъ? Ты владеешь царевною, а мне что?» Он же вопроси его: «Да како намъ ея делити? Возьми ты все триста подводъ, а ея не замай у меня!» Он же ему отвеща: «Тебе обидно будет. Ты ея разруби пополамъ!» Купецъ же заплака: «Возьми ея один к себе, а не замай ея, живу!» Слуга же, не послушав его, выняша мечъ и удариша ее. Она же паде на землю, аки мертва. И выскочиша из нея, иза устъ, змеиное гнездо, в немъ же змеенков семъдесятъ, аки черви колышуща. Слуга же поднявъ ее и перекрести и даде ему живу: «И поди ты живи с нею без опасения, а то бы она тебя съела от сихъ змиевъ. И возми все подводы себе и мое наемъное». И рече: «Знаеши ли ты меня?» Купецъ же рече: «Воистину, не знаю». Он же ему поведал: «Аз есмъ аггелъ Божий. Послал меня Господь Богъ к тебеъ, за добродетель твою царство даровати, что ты у жидовина мертвое тело скупил и похаронил, и за то тебе царство и богатство». И пусти ихъ, а самъ невидимъ быстъ.
к царю, тестю своему. По преставлению царя, сяде на царство и правилъ царство свое добре и благополучно. Конецъ.
Примечания.
1. по какой цене
2. после того, как дал наказ
3. при жизни своей;
5. сюда.
6. вдвойне;
7. слуг;
8. нанял.
10. дома;
11. в кровь.
13. слуги.
15. сюда.
16. слуг;
17. как договорились.
Комментарии
«Повесть о купце», созданная на основе сказочного сюжета о «благодарном мертвеце» (см. записи сказок в сборниках А. Н. Афанасьева, И. А. Худякова, Д. И. Садовникова), разрабатывает тему, характерную для оригинальной русской литературы «переходной поры», — тему необычной судьбы героя и его приключений. В качестве главного героя выступает купеческий сын, и в этом отношении повесть напоминает такие повести XVIIв., как «Повесть о Горе-Злочастии» и «Повесть о Савве Грудцыне». Однако добродетельный и разумный купеческий сын контрастно противопоставлен «блудным сыновьям» XVIIв. (он «хочет быть в торгу смыслом лутче» отца и т. п.); а в финале повести, преодолев все испытания, получает богатство, жену-царевну и, наконец, царство. Таким образом, герой повести оказывается литературным и нравственным антиподом Саввы Грудцына: попадая в аналогичную жизненную ситуацию (он полностью растратил отцовские деньги, отпущенные на покупку товара), купеческий сын получает в «помощники» не беса, но ангела, с помощью которого выходит победителем из замысловатых сказочных испытаний. Активность и удачливость купеческого сына напоминает о героях повестей более поздней — петровской — поры, о персонажах типа Василия Кариотского. Повесть не содержит исторических реалий, которые могли бы помочь точно определить время ее создания. Однако тип героя, характер разработки темы судьбы и лексика повести (в списках используются такие слова, как «сенатор», «квортера») сближают ее с началом XVIIIв. Новый (по сравнению с XVIIв.) тип перипетий (нечаянная встреча с разбойниками, выслеживание купца царским сенатором, тайна его женитьбы на царевне и др.), натурализм описаний — все это отвечало новым читательским вкусам демократической городской среды, ее интересу к литературе приключений. Вполне в духе конца XVII— начала XVIIIв. — как сюжетный материал — используются в повести элементы агиографической легенды: герой повести — «вымоленный сын», слугою становится ангел (вместо мертвеца, как это было в сказке), погребение происходит в монастыре святого Николая (повесть соотносится с циклом народных легенд о Николе-чудотворце) и др. Совмещение в одном литературном тексте элементов разных жанровых источников привело к тому, что герои начинают совершать действия, не свойственные их жанровому амплуа: царь — хитрит, заманивая купца в зятья, ангел — становится убийцей, и др. Дисгармония в литературном этикете изображения героев ведет к стилистической пестроте текста и также указывает на «переходный период» конца XVII—начала XVIIIв., как на время создания повести.
Повесть издается по списку середины XVIIIв.: РЯБ, собр. ОЛДП, Q. 137, л. 1 —15 об. (издан в кн.: Русская повесть XVIIвека. Л., 1954. С. 126—135), с исправлениями (курсивом) по вновь найденному нами списку: ГИМ,
Стр. 84. ... монастырь чудотворца Николая. — Не может быть локализован географически: известие о нем литературного происхождения.
Сорокоусты — плата за церковное поминовение и службы в течение 40 дней после смерти, а также атрибуты поминального обряда: свечи, ладан, вино.
Стр. 85. ... что сии две дороги... «А сей двор чей?» — Порча текста в ркп., восполняется по списку ГИМ,
Купец же... с собою? — Порча текста в ркп., восполняется по тому же списку.
Стр. 87.Друшка — свадебный чин (дружка).