Послание Андрея Курбского Марку Сарыхозину (перевод)

Послание Марку Сарыхозину

ПИСЬМО КНЯЗЯ АНДРЕЯ КУРБСКОГО МАРКУ, УЧЕНИКУ АРТЕМИЯ

Юноше, усвоившему добрые нравы, моему любимому брату и другу, господину Марку неизменный привет.

Артемием. Беседовали мы о книжных делах, а более всего о книге Василия Великого, которую я просил у него для прочтения, так как он сказал мне, что она у него есть, — и которую мне потом и подарил по своей любезности. Я тогда спросил: «Есть ли у нас полный перевод сочинений Василия Великого?» Он ответил, что у нас переведена только его книга «О постничестве» и несколько отрывков из других произведений, а потом добавил: «Есть одна рукописная книга, в которую входят избранные слова из Евангелия и Апостола, или подобные им; говорят, что ее написал Василий Великий». Я сказал: «Не знаю, так ли это». «А что касается, — сказал он, — его наилучшего сочинения о естественных вещах, а также его сочинений против еретиков, то они не переведены на наш язык». И еще он попросил меня, чтобы я постарался и приобрел книгу, содержащую все сочинения Василия, и нашел человека, который мог бы перевести ее с греческого или латинского языка. На это я ответил: «Может, дескать, и найдется кто-либо, знающий греческий или латинский язык, но знающего славянский мне не сыскать». А преподобный поспешил мне на это сказать: «Я, — говорит, — хоть и старый, но если понадобится, то даже пешком, подпоясавшись, пойду из Слуцка туда, куда ты мне велишь, и охотно помогу тебе в переводе, поправляя славянский текст». И потом еще раз повторил: «Если бы только дал мне Бог, то я бы помог вам со славянским языком».

И я, услышав такое из уст преподобного, не только начал искать нужных для этого дела людей, но и сам, уже будучи седым, немало лет истратил в трудах, чтобы изучить, насколько это было в моих силах, латинский язык. К тому же упросил я одного благородного юношу, моего брата князя Михаила Оболенского, чтобы он, пока еще в молодом возрасте, изучил светские науки на латинском языке. Он меня послушал и три года провел в Кракове, обучаясь в университете, а затем, чтобы совершенствоваться, уехал в Италию, оставив дом, жену и детей, и провел там около двух лет. И вот теперь по Божьей благодати возвратился к нам здоровый и невредимый в праотеческом благоверии, подобный кораблю, наполненному драгоценнейшими товарами.

и одну очень полезную и умную Хронику, написанную благородным мужем Никифором Каллистом и недавно переведенную с греческого языка на латинский. Переписав оглавление всех этих книг, — что какая в себе содержит, — посылаю его вашей милости и оставляю вам, чтобы, прочитав его, вы увидели, скольких еще книг, содержащих в себе звуки божественной речи, нам не хватает.

А отсюда и моя братская просьба к тебе: во имя любовного единения нашего Христа и его раба, а твоего старца и моего духовного отца, святого преподобного Артемия, — прояви свою любовь к единокровной России, ко всему славянскому народу! Не поленись приехать к нам на несколько месяцев и помоги нам, невежественным и неопытным! Потому что как я, так и князь Михаил, не зная в совершенстве славянского языка, не решаемся взяться сами, без чьей-либо помощи, за такое великое и достохвальное дело. Посылаю также тебе предисловие к одной из книг, переведенной нами, но не из гордости или тщеславия — сохрани нас Бог от этого! — а для того чтобы ты, прочитав его, смог лучше увидеть нашу скудость и невежество. Искал я себе помощников, обращаясь в разные места, но так и не нашел. Но если бы тебя привел к нам Бог, то я с одним бакалавром взялся бы за перевод посланий апостола Павла, протолкованных Хризостомом, а ваша милость с князем Михаилом принялись бы за другую книгу — или Григория Богослова, или Василия Великого. При этом посылаю вашей милости духовный подарок — одну орацию Григория Богослова и одно слово Василия Великого в нашем переводе. Прошу принять с любовью этот наш небольшой подарок на память.

Прости, что осмеливаюсь тебе сказать еще вот о чем: если даже ты имеешь сотню коп годовых денег от князя Слуцкого, то думаю, что честнее и достойнее было бы все же перед Богом уступить братским просьбам, касающимся духовных вещей, чем стремиться к преходящему и суетному. Полученное же тобой по милости Господа серебро лучше было бы раздать на торжищах, а самому приумножать свой талант, способствуя при этом просвещению своих соотечественников. Слышал я от людей, будто бы князь Слуцкий считает, что переманиваю тебя на службу к себе. А какой же имеющий ум христианин не был бы рад иметь у себя в товарищах «сына света», как выражается Богослов в своем слове, которое я тебе послал? Я же, клянусь тебе, и не помышлял звать тебя к себе ни на службу, ни для какого-нибудь иного дела, кроме как для того, о чем я говорил тебе выше. Помнится мне, что просил я как-то его милость о том, чтобы он прислал ко мне вашу милость для помощи в этом деле, да его милость из-за свойственной ему мнительности по своему обыкновению понял все иначе. Пусть ваша милость знает, если зайдет речь об этом переводе: просим мы только потому, что не можем и не осмеливаемся без вашей помощи взяться за работу. Впрочем, оставляю решать тебе. Аминь.