|
Сказание об убиении... князя Михаила Черниговского (перевод) |
СЛОВО НОВОСВЯТОЮ МУЧЕНИКУ, МИХАИЛА КНЯЗЯ РУССКАГО[1] И ФЕОДОРА ВОЕВОДЫ ПЕРВАГО ВЪ КНЯЖЕНИИ ЕГО. СЛОЖЕНО ВЪКРАТЦе НА ПОХВАЛУ СВЯТЫМА ОТЦЕМЬ АНДРЕЕМ[2]
В лето 6746 бысть нахожение поганых татаръ на землю христьянскую гневомь Божиимъ за умножение грехъ ради. Овии убо затворяхуся въ градехъ, Михаилу же бежавшю во Угры, инии же бежаша в земли дальнии, инии же крыяхуся в пещерахъ и в пропастех земныхъ. А иже въ градехъ затворишася, ти исповеданиемь и со слезами Богу молящеся, тако от поганыхъ немилостивно избьени быша, а инии же крыяхуся в горахъ и в пещерах и в пропастехъ и в лесехъ, мало от техъ остася. Тех же не по колицехъ времянехъ осадиша въ градех, изочтоша я в число и начаша на них дань имати татарове.
Слышавше же се иже бяху ся разбегли на чюжи земли, и взвратишася князи и вси людие на свои земли, что ихъ избыло ся. Начаша ихъ звати татарове нужею, глаголаще: «Не подобаеть жити на земли канови и Батыеве, не поклонившеся има». Мнози бо ехаша и поклонишася канови и Батыеви.[3]
дары цесареви, от всего того взимающе волсви, вметахуть первое во огнь, тоже пред цесаря пущахуть самехъ и дары. Мнози же князи с бояры своими идяху сквозе огнь и покланяхуся солнцю и кусту и идолом славы ради света сего и прашаху кождо ихъ власти. Они же безъ взбранения даяхуть имъ, кто которыя власти хотяше, да прелстятся славою света сего.
Блаженому же князю Михаилу пребывающю в Чернигове, видя многи прелщающася славою света сего, посла Богъ благодать и даръ Святаго Духа на нь и вложи ему въ сердце ехати предъ цесаря и обличити прелесть его, ею же лстить крестьяны. Блаженый же князь Михаилъ разгоревся благодатию Божиею, хотя ехати къ Батыеви. И, приеха къ отцю своему духовному, поведа ему глаголя: «Хощю ехати къ Батыеви». И отвеща ему отець: «Мнози ехавше и створиша волю поганаго, прелстишася славою света сего, идоша сквозе огнь и поклонишася кусту и идоломъ, и погубиша душа своя. Но ты, Михаиле, оже хочеши ехати, не створи тако: ни иди сквозе огнь, ни поклонися кусту, ни идолом ихъ, ни брашна, ни пития ихъ не приими во уста своя. Но исповежь веру христьянскую, яко не достоить христьяном ничему же кланятися твари, но токмо Господу Богу Исусу Христу». Михаилъ же глагола ему: «Молитвою твоею, отче, яко же Богъ дасть, тако и будет. Азъ быхъ того хотелъ кровь свою пролияти за Христа и за веру крестьяньскую». Тако же и Феодоръ глаголаше. И глагола отець: «Вы будета в нынешнемь веце новосвятая мученика на утвержение инемъ, аще тако створита».
Михаилъ же и Феодоръ обещастася ему се створити, и благословистася у отца своего. Тогда отець дасть има причастие на путь и, благослави я, опусти рекъ: «Богъ да утвердить ваю и послеть вама помощь, за него же тщитася пострадати». Тогда Михаилъ еха в домъ свой и възя от имения своего еже на потребу на путь.
Многи же земли преехавшю ему и доеха Батыя. Поведаша Батыеви: «Князь великий русский Михаилъ приехалъ поклонится тобе». Цесарь же повеле призвати волхвы своя. Волхвом же пришедшимъ пред онь, глагола имъ цесарь: «Еже есть по обычаю вашему створите Михаилу князю, потомь приведете его предъ мя». Онем же шедшимъ к Михаилови и глаголаша ему: «Батый зоветь тя». Он же, поемъ Феодора, и идяше с нимь. И доидоша места, идеже бе накладенъ огнь со обе стране. Мнози же погании идяху сквозе огнь, и покланяхуся солнцю и идоломъ. Волсви же хотеша Михаила вести и Феодора сквозе огнь. Михаилъ же и Феодоръ глаголаста имъ: «Недостоить христьяном ходити сквозе огнь, ни покланятися, емуже ся сии кланяють. Тако есть вера христьянская, не покланятися твари, но покланятися Отцю и Сыну и Святому Духу». Михаилъ же глагола Феодорови: «Луче намъ есть не покланятися, емуже ся си кланяют».
Они же, оставлеше ю на месте, идеже беста приведена, идоша и поведаша цесареви: «Михаилъ повеления твоего, цесарю, не слушаеть: сквозе огнь не идеть, а богомь твоимъ не кланяеться, глаголеть — недостоить христьяном ходити сквозе огнь, ни покланятися твари, солнцю и идолом, но токмо кланятися створшему вся си, Отцю и Сыну и Святому Духу». Цесарь же възъярився велми и посла единого от велможъ своихъ, именем Елдегу, и глагола ему: «Рци Михаилови: “Почто повеление мое преобиделъ еси — богомь моимъ не поклонился еси? Но отселе едино от двою избери собе: или богомь моимъ поклонишися и живъ будеши и княжение приимеши, аще ли не поклонишися богомь, то злою смертью умреши”».
«Тако глаголеть цесарь: “Почто повеление мое преобидел еси — богомь моимъ не поклонился еси? И отселе едино от двою избери собе: или богомь моимь поклонишися и живъ будеши и княжение свое все приимеши, аще ли не поклонишися богомь, то злою смертью умреши”». Тогда отвеща Михаилъ: «Тобе, цесарю, кланяюся понеже Богъ поручил ти есть царство света сего. А емуже велиши поклонитися,— не поклонюся». Рече ему Елдега: «Михаиле, ведая буди — мертвъ еси!» Михаилъ же отвеща ему: «Азъ того хощю, еже ми за Христа моего пострадати и за православную веру пролияти кровь свою».
Тогда глагола ему внукъ его Борисъ, князь ростовский, с плачемъ многимъ: «Господине отче, поклонися!» Тако же и бояре глаголаху: «Вси за тя приимемъ опитемью[4] со всею властию своею». Тогда глагола имъ Михаилъ: «Не хощю токмо именемь христьянъ зватися, а дела поганых творити». Егда же глаголаше к нимъ Михаилъ, Феодоръ глаголаше в собе: «Еда како ослабееть Михаилъ молениемь сихъ, помянувъ женьскую любовь и детей ласкание, и послушаеть сихъ». Тогда, помянувъ Феодоръ слово отца своего, и рече: «Михаиле, помниши ли слово отца наю, иже учаше насъ от святаго Еуангелиа? Рече Господь: “Иже хощеть душю свою спасти, погубить ю, а иже погубить душу свою мене ради, то спасеть ю”. И паки рече: “Кая полза человеку, аще и всего мира царство прииметь, а душю свою погубить? И что дасть человекъ измену на души своей? Иже постыдиться мене и словесъ моихъ в роде семь исповесть мя пред человеки, исповемь и и азъ пред Отцемь моимь, иже есть на небесехъ. Аще ли кто отвержеться мене пред человеки, отвергуся и азъ его пред Отцемь моимь небеснымъ”».
Се же глаголющю Феодору къ Михаилови, они же начаша прилежно молити и, глаголюще да послушаеть ихъ. Михаилъ же глаголаше к ним: «Не слушаю васъ, ни души своея погублю». Тогда Михаилъ соима коць свой и верже к нимъ, глаголя: «Приимете славу света сего, ея же вы хощете!» Слышав же се Елдега, яко сии не увещаша его, тогда еха о цесареви и поведа ему, еже рече Михаилъ.
Бяше же на месте томь множство христьянъ и поганыхъ, и слышала, еже отвеща Михаилъ ко цесареви. Тогда Михаилъ и Феодоръ почаста пети собе, и по отпетии взяста причастие, еже има далъ бе отець ею. И се глаголаху предстоящеи: «Михаиле, се убийци едутъ от цесаря убиватъ ваю, поклонитася и жива будета!» Михаилъ же и Феодоръ, яко единеми усты, отвещаста: «Не кланяевеся, а васъ не слушаеве славы ради света сего». И почаста пети: «Мученици твои, Господи, не отвергошася тобе, и паки страдавше тобе ради, Христе» и прочая.
Тогда убийци приехаша, скочиша с конь и, яша Михаила и растягоша за руце, почаша бити руками по сердцю. По семь повергоша его ниць на землю и бияхуть и´ пятами. Сему же надолзе бывшю. Некто, бывъ преже христьянъ и последи же отвержеся веры христьянския и бысть поганъ законопреступник, именемъ Доманъ, сий, отреза главу святому мученику Михаилу и отверже ю проч. Потомъ глаголаша Феодорови: «Ты поклонися богомь нашимъ и приимеши все княжение князя своего». И глагола имъ Феодоръ: «Княжения не хочю, а богомь вашимъ не кланяюся, но хощю пострадати за Христа, яко же и князь мой!» Тогда начаша Феодора мучити, яко же и преже Михаила, после же честную его главу урезаша.
бысте неврежене.
Человеколюбець же Господь милосердый Богъ нашь, прославляя святыя своя угодники, пострадавшая за нь и за православную веру, столпъ огненъ от земля до небесе явися над телесема ею, сияющь пресветлыми лучами на утвержение христьяномъ, а на обличение темъ, иже оставиша Бога и покланяются твари, и на устрашение поганым. Святеи же и честнеи телеси ею некими христьяны богобоязнивыми схранене бысте.
Бысть же убиение ею в лето 6753, месяца септября, въ 20 день. Ею же молитвами достойнии будемъ вси обрести милость и отпущение греховъ от Господа Исуса Христа в нынешний векъ и в будущий, славяще вкупе Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и в веки векомъ. Аминь.
[1] Слово... Михаила, князя русскаго...— Михаил Всеволодович (80—90-е гг. XII в.— 1246) — сын князя Всеволода Святославича Чермного, был великим князем черниговским с 1224 по 1234 г. Несколько раз стоял во главе Новгорода. Боролся за киевский княжеский стол. Во время нашествия Батыя бежал в Венгрию. По возвращении на Русь отправился в Орду и был там убит.
— Кто был этот Андрей — неизвестно. Одни исследователи предполагают, что он находился вместе с Михаилом в Орде и был свидетелем гибели князя. Другие считают, что Андрей составил свой рассказ со слов очевидцев гибели князя в Орде.
— По возвращении из похода в Восточную Европу в 1243 г. Батый обосновался на Нижней Волге, где возникло монголо-татарское государство Золотая Орда. С именем Батыя связано основание столицы Золотой Орды — города Сарай Бату (Старый Сарай) на восточном берегу Волги, близ Астрахани. Здесь и происходят описанные события.
[4] ... приимемъ опитемью...— Епитимья — церковное наказание в виде поста, земных поклонов, паломничества в «святые места» и т. п., налагаемое церковью, реже самим верующим на себя, чтобы замолить, искупить грех покаянием.