Василий Казимирович и Добрыня

ВАСИЛИЙ КАЗИМИРОВИЧ И ДОБРЫНЯ

 

	А во стольнеём городе во Киеве, А у ласкова князя у Владимира А было пированьё-стол, почестён пир, А про многих хрестьян, про русских бояров А про тех же про русскиих богатырей, А да про тех полениц да приудалые, А про тех же наездников пресильниих. А все на балу сидят, пьют, кушают, А два молодца не пьют, не кушают,
10	А где белой лебедушки не рушают.
	А говорил тут Владимир стольнё-киевской: «А уж ты ой еси, Василий да сын Касимирович! А сослужи ты мне-ка служобку церковную,— А ще съезди-тко, Васильюшко, во Большу орду, Во Большу-де орду, да в прокляту землю, А к тому же ко Батею к сыну Батеевичу; А да свези где-ка дань, свези всё пошлины А да за те за двенадцать лет выходных; —
20	А во-первых-де, двенадцать ясных соколов,
	А во-вторых-то, двенадцать белых лебедей, А во-третьих-то, двенадцать да серых кречатов». А ще тут-де Васильюшко призадумался, Говорил где Васильюшко таковы слова: «А уж ты ой еси, Владимир да стольнё-киевской! А у нас много где ездило во Большу орду, Во Большу-де орду, да прокляту землю, А к тому же ко Батею сыну Батеевичу,— А назад тут они не приезживали».
30	А говорил тут Владимир да стольнё-киевской:
	«А уж ты ой еси, Васильюшко сын Касимирович! А тебе надо ехать во Большу орду, Во Большу-де орду тебе, в прокляту землю. Да бери-тко ты от меня да золотой казны, А бери от меня да силы-армии». Говорил тут Василий да сын Касимирович: «А уж ты ой еси, Владимир да стольнё-киевской! А не надо мне твоя да золота казна,
40	А не надь мне твои нонче подарочки,—
	А только дай мне-ка братилка крестового, А на мо́лода Добрынюшку Микитича». Говорил тут Владимир да стольнё-киевской: «А сряжайтесь-ка вы, русские богатыри, А сряжайтесь, богатыри, по-подорожному, А возьмите-тко с собой тут да дань-пошлину А за те за двенадцать лет как выходных; Вы возьмите еще ему подарочки». А говорил-де Васильюшко сын Касимирович:
50	«А не надо где нам да дань ведь, пошлина
	А не надо ведь нам ёму подарочки». А срядились богатыри по-подорожному, А седлали, уздали своих добрых коней, А на себя надевали латы кольчужные, А брали лучок, калёну стрелу, А ту еще палочку буёвую, А ту еще саблю да нонче вострую, А то где копейцо да брусоменчато.
60	А еще падал Добрыня Василью Касимировичу:
	«А уж ты ой еси, братилко крестовой нонь! А да поедем мы с тобой во путь-дорожечку,— А не бросай ты меня да середи поля, А не заставь ты меня ходить бродягою». А да не видели поездки богатырскою, А только видели — в поле курева стоит, Курева где стоит, да дым столбом валит. А едут дорожкой да потешаются,— А Васильюшко стрелочку постреливат,
70	А да Добрынюшка стрелочку подхватыват.
	А приехали во царство да во Большу орду, А не держала стена их городовая, А та где-ка башня четвёроугольняя. А заезжали они да нонь в ограду тут, А становились молодцы да ко красну крыльцу, А вязали коней да к золоту кольцу, А заходили они да во светлу грыню. Говорил где Васильюшко сын Касимирович:  «А здравствуй, царь Батей Батеевич!»
80	А говорил где-ка царь Батей Батеевич:
	«А уж ты ой еси, Васильюшко сын Касимирович! А приходи-тко ты, Васильюшко сын Касимирович, А садись-ка, Васильюшко, за дубовой стол». А еще тут где-ка царь угощать их стал. А говорил где-ка царь Батей Батеевич: «А ты послушай-ка, Василий сын Касимирович! А ты привез ле мне дань, привез ле пошлину За двенадцать как лет да нонче выходных? А привез еще нонче подарочки —
90	А тех же двенадцать ясных соколов,
	А во-вторых, двенадцать белых лебедей, А во-третьих, двенадцать серых кречатов?» А говорил Васильюшко сын Касимирович: «А уж ты ой еси, царь Батей Батеевич! А не привез я к тебе нонь дани-пошлины А за те как за двенадцать лет как выходных; А не привез я к тебе нонче подарочок — А тех же двенадцать ясных соколов,
100	А во-третьих-де, двенадцать серых кречатов»
	А говорил где-ка царь Батей Батеевич: «Уж ты ой еси, Василий да сын Касимирович! А есь ле у вас да таковы стрельцы — А с моима стрельцами да пострелетися А во ту где во меточку во польскую, А во то вострее да во ножовое? Ай если нету у вас да таковых стрельцей А с моима стрельцами пострелетися,— А не бывать те, Васильюшко, на святой Руси,
110	А не видать четья-петья церковного,
	А не слыхать тебе звону колокольнёго, А не видать те, Васильюшко, бела свету». А говорил где Васильюшко сын Касимирович: «А уж ты ой еси, царь Батей Батеевич! Я надею держу да я на господа, Я надеюсь на матерь на божью, Богородицу, А надеюсь на званого на братилка, А на молоды Добрынюшку на Микитича».
120	А выбрал он ровно триста стрельцов,
	А из сотни он выбрал да только три стрельца. Да пошли как они как тут стрелетися, А пошли где они да во чисто полё, А стрелели во меточку во польскую, А во то востреё во ножовоё. А первой тут стрелил — да он не выстрелил, А второй-от тут стрелил — да он не дострелил, А третей-от стрелил — да он перестрелял.
130	А Добрынюшка стрелил да всё во меточку,
	А калёна та стрелочка раскололася. А еще тут у царя да вся утеха прошла, А собрал он где пир да ровно на три дня, А еще тут богатырей угощать тут стал. А пировали-столовали да ровно по три дня, А на четвертой-от день стали разъезжатися, А говорил где Батей сын Батеевич: «А уж ты ой еси, Васильюшко сын Касимирович! А есь ли у тебя да таковы игроки —
140
	А во те же во карточки, во шахматы? А еще нет у тя таковых игроков,— Не бывать тут тебе да на святой Руси, А не видать тебе тут будёт бела свету, А не слыхать-то четья-петья церковного, А не слыхивать звону колокольнёго». А говорил тут Василий да сын Касимирович: «А я надею держу да я на господа, Я на матерь на божью, Богородицу,
150	Я надеюсь на званого на братилка,
	А на молоды Добрыню на Микитича». А еще тут же как царь Батей Батеевич, А еще выбрал игроков он одну сотёнку, А из сотёнки выбрал да ровно тридцать их, А из тридцати выбрал да ровно пять тут их. А они сели играть во карты, шахматы, А играли они да ровно суточки, А Добрынюшка тут всех их поигрыват. А еще тут у царя да вся утеха прошла,
160
	А тут-де богатырей угощать тут стал. А пировали-столовали да ровно три тут дня, А на четвертой-от день стали разъезжатися. А говорил где-ка царь Батей Батеевич: «А уж ты ой еси, Василий да сын Касимирович! А есь ле у тебя тут таковы борцы — А с моима борцами да поборотися? А если нет у тя да таковых борцей,— Не бывати тебе да на святой Руси,
170	А не видати тебе да нонь бела свету
	Не слыхать тут четья-петья церковного, А не слыхивать звону колокольнёго». Говорил тут Василий да сын Касимирович: «А надею дёржу да я на господа, Я на матерь на божью, Богородицу, Я надеюсь на званого на братилка, Я на молоды Добрынюшку на Микитича». А тот как царь Батей Батеевич А еще выбрал борцов одну ведь сотёнку,
180
	А из тридцати выбрал да ровно три борца, А да пошли где они тут всё боротися А во то-де как полё да во раздольицо. А говорил где Васильюшко сын Касимирович: «А послушай-ка, Батей ты царь Батеевич! А как им прикажошь тут боротися — А поодиночке ле им или со веема тут вдруг?» А говорил тут Батей да сын Батеевич: «А уж ты ой Васильюшко сын Касимирович!
190	А боритесь-ка вы нонь как нонь знаете».
	А еще тут-де Добрынюшка Микитич млад А еще два к себе взял нонче в охабочку, А третьёго взял да по середочку,— А всех он тут трех да живота лишил. А богатырская тут кровь да раскипелася, А могучи ёго плеча расходилися, А белы ёго руки примахалися, А резвы ёго ноги приходилися,— Ухватил он татарина всё за ноги,
200
	А перёд тут махнет — да всё как улками, А назад-от махнет — да переулками; А сам где татарину приговариват: «А едрён где татарин на жилки — не по́рвется, — не переломится». А еще тут где-ка царь Батей Батеевич, А говорил где-ка царь Батей Батеевич: «А уж вы ой еси, русские богатыри, А те же удалы добры молодцы!
210
	А опустите-ка свои да руки белые, А оставьте мне татар хотя на семена. А я буду платить вам дань и пошлину А вперед как за двенадцать лет как выходных, А буду дарить вам чистым серебром, А еще буду ведь я скатным жемчугом; А присылать я вам буду нонь подарочки — А тех же двенадцать ясных соколов,
220
	А тех же двенадцать серых кречатов». А еще где-ка тут царь Батей Батеевич, А еще тут где-ка царь да им ведь пир доспел. А пировали-столовали да ровно десять дней, А еще зачали богатыри сряжатися, Еще стали могучи сподоблятися. А спроводил их Батей тут сын Батеевич. А да приехали они ко городу ко Киеву,
230
	А стречат их Владимир да стольне-киевской, А стречаёт ведь их да всё тут с радостью. Рассказали они князю да всё Владимиру.