Иван Годинович

ИВАН ГОДИНОВИЧ

 

	Завелся у солнышка Владимира почестный пир На многие князи и бояре, И все на пиру напивалися, И все на пиру наедалися, И все на пиру порасхвастались: Умный хвастает отцом, матерью, А безумный хвастает молодой женой. Один на пиру невесел сидит, Понизя сидит да буйну голову,
10	И потупя сидит очи ясные
	Во матушку да во сыру землю,— Молодой Иванушко да Гудинович, Княженецкий любезный племянничек. Возговорит Владимир-князь стольне-киевский: «Ай же ты Иванушко Гудинович! Что сидишь невесел, нерадостлив? Али место тебе не по разуму, Али безумица тобой осмеялася?»
20	И возговорит Иванушко Гудинович:
	«Место то мне было по разуму, И чара мне-ка рядом дошла,— Захотелося мне, солнышко, женитися. Я был за славным за синим морем, Во том ли во городе да во Чернигове, У Дмитрия — гостя торгового, Во тех палатах белокаменных. У него ведь есть любимая дочь, Тая ли Настасья Митриевна,—
30	Захотелось мне, Владимир-князь, женитися,
	А эту Настасью замуж мне взять. Дай-ка мне силы четыре ста, Золотой казны да колько надобно, Я поеду ко Митрию свататься». Когда будет Иван за синим морем, Крест кладет да по-писаному, А поклон ведет да по-ученому, Поклоняется Иван на все стороны,
40	Дмитрию — гостю торговому в особину,
	И сам говорит таково слово: «Здравствуешь, Митрий — гость торговыий!» И возговорит Митрий — гость торговый: «Ты коей земли, ты коей орды, Коего отца, коей матери, Как тебя, удалый, зовут именем?» — «Я из славного из города из Киева, Молодой Иванушко Гудинович, Княженецкий любезный племянничек,
50	А приехал к тебе, Митрий, свататься.
	У тебя ведь есть да любимая дочь, Тая ли Настасья Митриевна,— Отдай-ка ей да за меня замуж». — гость торговыий: «У меня срощена собака на моем дворе,— Отдать за тебя, Иванушко Гудинович». И возговорил Иванушко Гудинович, Сам говорил таково слово: «Я не стану у тебя много спрашивать,
60	Не стану с тобой много и разговаривать».
	Вставал со лавочки брусовыя И пошел по гридне по столовыя, Ко той ко завесы да ко шелковыя, Отдынул завесу шелковую, И брал ей, Настасью, за белы руки, За тые за перстни злаченые, И целовал в уста да во сахарные, И повел Настасью во широкий двор, И садился Иван на добра коня,
70	А Настасью Митриевну в тороки вязал.
	И выходит Митрий — гость торговыий, «Ай же Иванушко Гудинович, Княженецкий ты любезный племянничек! Ведь моя-то Настасья просватана За того ли Кощея Бессмертного: У нас записи-то с ним пописаны, К записям у нас руки приложены, К рукам у нас головы приклонены
80	За того ли Кощея Бессмертного.
	Тебе отрубит Кощей буйну голову, Пропадет твоя буйная головушка Ни за единую денежку». И говорит Иван таково слово: «Когда срубите с Кощеем буйну голову, Тогда будете и хвастати». Как видели Иванушка сядучись, А не видели его уедучись. Когда будет Иванушко под городом под Киевом,
90
	И заехал во сторону во летнюю, И расставил шатер белополотняный, Зашел с Настасьей забавлятися. На ту пору, да на то время Не шум шумит, да не гром гремит,— Налетел-то Кощей Бессмертныий, Зарычал Кощей да во всю голову, Мать сыра земля всколыбалася, Сыры дубья пошаталися:
100	«Ай же ты Иванушко Гудинович!
	Выходи-тко ты из бела шатра, Станем-ка, Иван, со мной бой держать,— Кому на бою будет божья помочь, Кому владеть Настасьею дочерью Митриевою». Как пошел Иван да из бела шатра: «Ай же ты ворона налетная, Налетная ворона, негодная! Тебе ли будет на бою божья помочь? ».
110	Они секлися-рубилися. три часа,
	И пособил ему господи, молодцу Ивану Гудинову, Одолеть Кощея Бессмертного. И садился он Кощею на белы груди, И не случилось у Иванушка востра ножа, И нечем пороть грудей белыих, Вынимать сердечко со печенью. И закричал Иван да во всю голову: «Ай же ты Настасья Митриевна! Подай-ка ты мой булатный нож,
120	Я распорю Кощею белы груди,
	Выну я сердце со печенью». И закричал Кощей во всю голову: «Ай же ты Настасья Митриевна! За Иваном быть тебе — крестьянкой слыть, А за мной-то быть тебе — княгиной слыть». Как идет Настасья из бела шатра, И стащила с Кощея Бессмертного, И одолела Иванушка Гудиныча
130	Женска сила да богатырская.
	И приковали Иванушка ко сыру дубу На те ли петелки на шелковые, И заехали со стороны со сиверныя, И расставили шатер белополотняный, И зашли с Кощеем да забавлятися. На ту пору, да на то время Налетел на дуб голубь да со голубушкою, Они промеж собою ведь гуркают, А Ивана Гудиновича распотешивают,
140	А Кощею-то Бессмертному надзолу дают.
	И говорит Кощей Бессмертный: «Ай же ты Настасья Митриевна! Подай-ка ты мой тугой лук, калену стрелу, Застрелю я голубя с голубушкою, ». Подает Настасья Митриевна Тугой лук и калены стрелы, И говорит Настасья таково слово: «Ты не стреляй-ка голубя с голубушкою,
150	И не разоряй любови голубиныя,—
	Стреляй-ка ты Иванушка Гудинова во белы груди». И не попал-то Кощей в Ивана во белы груди, А пролетела калена стрела в толстый сырой дуб,— От сыра дуба стрелочка отскакивала, Становилася Кощею во белы груди. От своих рук Кощею и смерть пришла. И брала Настасья свою саблю вострую, Приходила Настасья ко сыру дубу,
160	Сама говорила таково слово:
	«От бережка откачнутось, К другому да не прикачнутось. Ты возьмешь ли меня за себя замуж? У тебя теперь скованы ножки резвые, А связаны ручки белые,— Я тебе отрублю буйну голову». И сам говорит таково слово:
170	«Ай же ты Настасья Митриевна!
	Я возьму тебя за себя замуж, ». У ней женское сердце раздумалось, И из белых рук сабля острая выпала По тым ли петелькам шелковыим, Тут-то Иванушко на воле стал, И взял саблю Кощееву во белы руки, И отрубил у Настасьи резвы ноги,
180	Рубил-то ей ножки — сам приговаривал:
	«Эти мне ноги не надобны, Почто шли из бела шатра Драть Ивана за желты кудри». И отрубил у Настасьи белы руки: «Эти мне руки не надобны, ». И распластал у Настасьи бело тело, Которое спало с Кощеем Бессмертныим. Только то Иванушко и женат бывал.
190
	И поклон отправил князю Владимиру От Кощея Бессмертного,— что его жива нет.