Чурилл Пленкович


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница

ЧУРИЛЛ ПЛЕНКОВИЧ

В стольнём городе во Киеве,
У ласкова князя у Владимира,
Хороший заведен был почестной пир
На многие на князи да на бояра,
Да на сильни могучие богатыри.
Белой день иде ко вечеру,
Да почестной-от пир идет навеселе,
Хорошо государь распотешился,
Да выходил на крылечко перёное,

10    Зрел-смотрел во чисто полё,—

Да из да́леча-дале́ча поля чистого
Толпа мужиков да появилася,
Да идут мужики да всё киевляна,
Да бьют они князю жалобу кладут:
«Да солнышко Владимир-князь!
Дай, государь, свой праведные суд,
Да дай-ка на Чурила сына Плёнковича:
́
Да неведомые люди появилися —

20    Да наехала дружина та Чурилова,

Ше́лковы неводы заме́тывали,
Да тетивки были семи шелков,
Да плутивца у сеток-то серебряные,
Камешки позолоченные,
А рыбу сарогу повыловили,
Нам, государь свет, улову нет,
Тебе, государь, свежа куса нет,
Да нам от тебя нету жалованья.
Скажутся-называются

30    Всё они дружиною Чуриловою».

Та толпа на двор прошла,
Новая из поля появилася,
Да идут мужики да все ки́евляна,
Да бьют они челом, жалобу кладут:
«Да солнышко да наш Владимир-князь!

Дай-ка на Чурила сына Плёнковича.
Сегодня у нас на тихих заводях
Да неведомые люди появлялися,

40    Гуся да лебедя да повы́стреляли,

Серу пернату малу утицу,
Нам, государь свет, улову нет,
Тебе, государь, свежа куса нет,
Нам от тебя да нету жалованья.
Скажутся а называются
Всё они дружиною Чуриловою».
Та толпа на двор прошла,
Новая из поля появилася,
Идут мужики да все киевляна,

50    Бьют они челом, жалобу кладут:

«Солнышко да наш Владимир-князь!
Дай, государь, свой праведные суд,
Дай на Чурила сына Плёнковича.
́х во лесах
Неведомые люди появилися,
Шелковы те́нета заметывали,
Кунок да лисок повыловили.
Черного сибирского соболя.
Нам, государь свет, улову нет

60    Да тебе, государь свет, корысти нет,

Нам от тебя да нету жалованья.
Скажутся а называются
Всё они дружиною Чуриловою».
Та толпа на двор прошла,
Новая из поля появилася —
А и́де молодцов до пяти их сот,
Мо́лодды на конях одноличные,
Кони под нима́ да однокарие были,
Же́ребцы всё латынские,

70    Узды, по́вода у их а сорочинские,

Седёлышка были на́ золоте,

Зелена сафьяну-то турецкого,
Славного покрою-то немецкого,
Да крепкого шитья-то ярославского.
Скобы, гвоздьё-де были на золоте,
Да ко́жаны на молодцах лосиные,
Да кафтаны на молодцах голу́б скурлат,
Да источниками подпоясаносе,

80    Колпачки золотые верхи.

Да молодцы на ко́нях быв свечи́-де горят,
А кони под нима быв соколы́-де летят.
Доехали-приехали во Киев-град,
Да стали по Киеву уродствовати,
Да лук, чеснок весь повырвали,
Белую капусту повыломали,
Да старых-то старух обезвичили,
Молодых молодиц в соромы́-де довели,
Красных девиц а опозорили.

90

Да князи ты просят со княгинами,
Да бояра ты просят со боярынями,
Да все мужики огородники:
«Да дай, государь, свой праведные суд,
Да дай-ка на Чурила сына Плёнковича.
Да сегодня у нас во городе во Киеве
Да неведомые люди появилися —
Да наехала дружина та Чурилова,
Да лук, чеснок весь повырвали,

100    Да белую капусту повыломали,

Да старых-то старух обезвичили,
Молодых молодиц в соромы-де довели,
Красных девиц а опозорили».
Да говорил туто солнышко Владимир-князь
«Да глупые вы князи да бо́яра,
Неразумные гости торговые!
Да я не знаю Чуриловой посе́личи,
Да я не знаю, Чурило где двором стоит».

110    «Свет государь ты Владимир-князь!

Да мы знаем Чурилову поселичу,
Да мы знаем, Чурило где двором стоит.
Да двор у Чурила ведь не в Киеве стоит,
Да двор у Чурила не за Киевом стоит —
Двор у Чурила на Почай на реки,
У чудна креста-де Мендалидова,
У святых мощей а у Борисовых,
Да около двора да всё булатний тын,
Да ве́реи были всё точёные».

120    Да поднялся князь на Почай на реку,

Да со князьями ты поехал, со боярами,
Со купцами, со гостями со торговыми.
Да будет князь на Почай на реки,
У чудна креста-де Мендалидова,
У святых мощей да у Борисовых,
Да головой-то ка́ча, сам проговариват:
«Да право мне, не пролгали мне —
Да двор у Чурила на Почай на реки,
Да у чудна креста-де Мендалидова,

130    У святых мощей да у Борисовых.

Да около двора всё булатний тын,
Да вереи ты были все точёные,
Воротика ты всё были все стекольчатые,
Подворотенки да дорог рыбий зуб».
Да на том дворе-де на Чуриловом
Да стояло теремов до семи до десяти:
Да во которых теремах Чу́рил сам живет —
Да трои сени у Чурила-де косивчатые,
Трои сени у Чурила-де решатчатые,

140    Да трои сени у Чурила-де стекольчатые.

Да из тех-де из вы́соких из теремов,
На ту ли на улицу падовую
Да выходил туто старый матёрый человек.
На старом шуба-то соболья была,
́рогим под зе́леным под ста́метом,
Да пугвицы были вальячные,—
Да вальяк-от литый красна золота;
Да кланяется-поклоняется,
Да сам говорит и таково слово:

150    «Да свет государь ты Владимир-князь!

Да пожалуй-ка, Владимир, во высок терём,
Во высок терём хлеба кушати».
Да говорил Владимир таково слово:
«Да скажи-ка мне, старый матёрый человек,
Да как тебя да именём зовут,—
Хотя знал, у кого бы хлеба кушати?»—
«Да я Пленко́ да гость Сарожанин,
Да я ведь Чурилов-от есть батюшко».
Да пошел-де Владимир во высок терём,

160    Да в терём-от идет да всё дивуется —

Да хорошо-де теремы да изукрашены были:
Пол — середа одного серебра,

"Да потики ты были всё серебряные,
Да потолок у Чурила из черны́х соболе́й,
На стены сукна навиваны,
На сукна ты стекла набиваны;
Да всё в терему-де по-небесному,
Да вся небесная луна-де принаведена была,

170    Ино всякие утехи несказа́нные.

Да пир-от идет о полупиру,
Да стол-от идет о полустоле,
Владимир-князь распотешился,
Да вскрыл он окошечка немножечко,
Да поглядел-де во далече чисто́ полё:
Да из далеча-далеча из чиста поля
Да толпа молодцов появилася,—
Да еде молодцов а боле тысящи,
Да середи-то силы ездит купав молоде́ц,

180    Да на мо́лодце шуба та соболья была

Пугвицы были вальячные,—
Да вальяк-от литый красна золота,
Да по до́рогу яблоку свирскому.
Да едё молодец да и сам тешится,
Да с коня-де на коня перескакиваёт,
Из седла в седло перемахиваёт,
Через третьего да на четвертого,
Да вверх копье побрасываёт,

190    Из ручки в ручку подхватываёт.

Да ехали-приехали на Почай на реку,
Да сила та ушла-де по своим теремам.
Да сказали Чурилы по незнаемых гостей,—
Да брал-де Чурило золоты ключи,
Да ходил в амбары́ мугазенные,
Да брал он сорок сороков чёрных соболёв,
Да и многие пары лисиц да куниц,
Подарил-де он князю Владимиру.
Да говорит: де Владимир таково слово:

    «Да хоша много было на Чурила жалобщиков,

Да побольше того-де челом битчиков,—
Да я теперь на Чурила да суда-де не дам».
Да говорил-де Владимир таково слово:
«Да ты премладыи Чурилушко сын Плёнкович!
Да хошь ли идти ко мне во стольники,
Да во стольники ко мне, во чашники?»
Да иной от беды дак откупается,
А Чурило на беду и нарывается,—
Да пошел ко Владимиру во стольники,

210    Да во стольники к ему, во чашники.

Приехали они ужо во Киев-град,
Да свет государь да Владимир-князь
На хороша́ на нового на стольника —
Да завел государь-де почестной пир.
Да премладыи Чурило-то сын Плёнкович
Да ходит-де ставит дубовы́ столы,
Да же́лтыми кудрями сам потряхиваёт,

А быв скаче́н жемчу́г раскатается.

220    Прекрасная княгина та Апраксия

Да рушала мясо лебединоё,
Смотрячи́сь-де на кра́соту Чурилову —
Обрезала да руку белу правую,
Сама говорила таково слово:
«Да не дивуйте-ка вы, жены господские,
Да что обрезала я руку белу правую,—
Да помешался у мня разум во буйной голове,
Да помутилися у мня-де очи ясные
Да смотрячись-де на красоту Чурилову,

230    Да на его-то кудри на желтые,

Да на его-де на перстни злаченые.
Помешался у мня разум во буйно́й голове,
Да помутились у меня да очи ясные».
Да сама говорила таково слово:
«Свет государь ты Владимир-князь!

Не на́а этой а ему службы быть,—
Да быть ему-де во постельниках,
Да стлати ковры да под нас мягкие».

240

«Да суди те бог, княгина, что в любовь ты мне пришла:
Да кабы ты, княгина, не в любовь пришла —
Да я срубил бы те по плеч да буйну голову,
Что при всех ты господах обесчестила».
́льшины,
Да поставил на большину на и́ную,—
Да во ласковые зазыватели,
Да ходить-де по городу по Киеву,
Да зазывати гостей во почестной пир.

    Да премладыи Чурило-то сын Плёнкович

Да улицми идет, да переулкамы,
Да желтыми кудрями потряхиваёт,
А желтые ты кудри рассыпаются.
—
Да старицы по келья́м онати́ они дерут,
А молодые молодицы с голенища (...),
Красные девки отселья дерут.
Да смотрячись-де на красоту Чурилову —

260    Да еще говорила таково слово:

«Свет государь ты Владимир-князь!
Да тебе-де не любить, а пришло мне говорить:
́дому Чурилу сыну Плёнковичу
Да на этой а ёму службы быть,—
Да быти е́му во постельниках,
Да стлати ковры под нас мягкие».
Да видит Владимир, что беда пришла,

«Да премладыи Чурило ты сын Плёнкович!

270    Да больше в дом ты мне не надобно,—

Да хоша в Киеве живи, да хоть домой поди».

Да вышел Чурило-то на Киев-град,
Да нанял Чурило там извозчика,
Да уехал Чурило на Почай на реку,
Да и стал жить-быть, а век коро́тати.
́х скажем,
Да отныне сказать а будем до́ веку.
А й диди-диди-дудай — боле вперед не знай!


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница

	В стольнём городе во Киеве, У ласкова князя у Владимира, Хороший заведен был почестной пир На многие на князи да на бояра, Да на сильни могучие богатыри. Белой день иде ко вечеру, Да почестной-от пир идет навеселе, Хорошо государь распотешился, Да выходил на крылечко перёное,
10	Зрел-смотрел во чисто полё,—
	Да из да́леча-дале́ча поля чистого Толпа мужиков да появилася, Да идут мужики да всё киевляна, Да бьют они князю жалобу кладут: «Да солнышко Владимир-князь! Дай, государь, свой праведные суд, Да дай-ка на Чурила сына Плёнковича: ́ Да неведомые люди появилися —
20	Да наехала дружина та Чурилова,
	Ше́лковы неводы заме́тывали, Да тетивки были семи шелков, Да плутивца у сеток-то серебряные, Камешки позолоченные, А рыбу сарогу повыловили, Нам, государь свет, улову нет, Тебе, государь, свежа куса нет, Да нам от тебя нету жалованья. Скажутся-называются
30	Всё они дружиною Чуриловою».
	Та толпа на двор прошла, Новая из поля появилася, Да идут мужики да все ки́евляна, Да бьют они челом, жалобу кладут: «Да солнышко да наш Владимир-князь! Дай-ка на Чурила сына Плёнковича. Сегодня у нас на тихих заводях Да неведомые люди появлялися,
40	Гуся да лебедя да повы́стреляли,
	Серу пернату малу утицу, Нам, государь свет, улову нет, Тебе, государь, свежа куса нет, Нам от тебя да нету жалованья. Скажутся а называются Всё они дружиною Чуриловою». Та толпа на двор прошла, Новая из поля появилася, Идут мужики да все киевляна,
50	Бьют они челом, жалобу кладут:
	«Солнышко да наш Владимир-князь! Дай, государь, свой праведные суд, Дай на Чурила сына Плёнковича. ́х во лесах Неведомые люди появилися, Шелковы те́нета заметывали, Кунок да лисок повыловили. Черного сибирского соболя. Нам, государь свет, улову нет
60	Да тебе, государь свет, корысти нет,
	Нам от тебя да нету жалованья. Скажутся а называются Всё они дружиною Чуриловою». Та толпа на двор прошла, Новая из поля появилася — А и́де молодцов до пяти их сот, Мо́лодды на конях одноличные, Кони под нима́ да однокарие были, Же́ребцы всё латынские,
70	Узды, по́вода у их а сорочинские,
	Седёлышка были на́ золоте, Зелена сафьяну-то турецкого, Славного покрою-то немецкого, Да крепкого шитья-то ярославского. Скобы, гвоздьё-де были на золоте, Да ко́жаны на молодцах лосиные, Да кафтаны на молодцах голу́б скурлат, Да источниками подпоясаносе,
80	Колпачки золотые верхи.
	Да молодцы на ко́нях быв свечи́-де горят, А кони под нима быв соколы́-де летят. Доехали-приехали во Киев-град, Да стали по Киеву уродствовати, Да лук, чеснок весь повырвали, Белую капусту повыломали, Да старых-то старух обезвичили, Молодых молодиц в соромы́-де довели, Красных девиц а опозорили.
90
	Да князи ты просят со княгинами, Да бояра ты просят со боярынями, Да все мужики огородники: «Да дай, государь, свой праведные суд, Да дай-ка на Чурила сына Плёнковича. Да сегодня у нас во городе во Киеве Да неведомые люди появилися — Да наехала дружина та Чурилова, Да лук, чеснок весь повырвали,
100	Да белую капусту повыломали,
	Да старых-то старух обезвичили, Молодых молодиц в соромы-де довели, Красных девиц а опозорили». Да говорил туто солнышко Владимир-князь «Да глупые вы князи да бо́яра, Неразумные гости торговые! Да я не знаю Чуриловой посе́личи, Да я не знаю, Чурило где двором стоит».
110	«Свет государь ты Владимир-князь!
	Да мы знаем Чурилову поселичу, Да мы знаем, Чурило где двором стоит. Да двор у Чурила ведь не в Киеве стоит, Да двор у Чурила не за Киевом стоит — Двор у Чурила на Почай на реки, У чудна креста-де Мендалидова, У святых мощей а у Борисовых, Да около двора да всё булатний тын, Да ве́реи были всё точёные».
120	Да поднялся князь на Почай на реку,
	Да со князьями ты поехал, со боярами, Со купцами, со гостями со торговыми. Да будет князь на Почай на реки, У чудна креста-де Мендалидова, У святых мощей да у Борисовых, Да головой-то ка́ча, сам проговариват: «Да право мне, не пролгали мне — Да двор у Чурила на Почай на реки, Да у чудна креста-де Мендалидова,
130	У святых мощей да у Борисовых.
	Да около двора всё булатний тын, Да вереи ты были все точёные, Воротика ты всё были все стекольчатые, Подворотенки да дорог рыбий зуб». Да на том дворе-де на Чуриловом Да стояло теремов до семи до десяти: Да во которых теремах Чу́рил сам живет — Да трои сени у Чурила-де косивчатые, Трои сени у Чурила-де решатчатые,
140	Да трои сени у Чурила-де стекольчатые.
	Да из тех-де из вы́соких из теремов, На ту ли на улицу падовую Да выходил туто старый матёрый человек. На старом шуба-то соболья была, ́рогим под зе́леным под ста́метом, Да пугвицы были вальячные,— Да вальяк-от литый красна золота; Да кланяется-поклоняется, Да сам говорит и таково слово:
150	«Да свет государь ты Владимир-князь!
	Да пожалуй-ка, Владимир, во высок терём, Во высок терём хлеба кушати». Да говорил Владимир таково слово: «Да скажи-ка мне, старый матёрый человек, Да как тебя да именём зовут,— Хотя знал, у кого бы хлеба кушати?»— «Да я Пленко́ да гость Сарожанин, Да я ведь Чурилов-от есть батюшко». Да пошел-де Владимир во высок терём,
160	Да в терём-от идет да всё дивуется —
	Да хорошо-де теремы да изукрашены были: Пол — середа одного серебра, "Да потики ты были всё серебряные, Да потолок у Чурила из черны́х соболе́й, На стены сукна навиваны, На сукна ты стекла набиваны; Да всё в терему-де по-небесному, Да вся небесная луна-де принаведена была,
170	Ино всякие утехи несказа́нные.
	Да пир-от идет о полупиру, Да стол-от идет о полустоле, Владимир-князь распотешился, Да вскрыл он окошечка немножечко, Да поглядел-де во далече чисто́ полё: Да из далеча-далеча из чиста поля Да толпа молодцов появилася,— Да еде молодцов а боле тысящи, Да середи-то силы ездит купав молоде́ц,
180	Да на мо́лодце шуба та соболья была
	Пугвицы были вальячные,— Да вальяк-от литый красна золота, Да по до́рогу яблоку свирскому. Да едё молодец да и сам тешится, Да с коня-де на коня перескакиваёт, Из седла в седло перемахиваёт, Через третьего да на четвертого, Да вверх копье побрасываёт,
190	Из ручки в ручку подхватываёт.
	Да ехали-приехали на Почай на реку, Да сила та ушла-де по своим теремам. Да сказали Чурилы по незнаемых гостей,— Да брал-де Чурило золоты ключи, Да ходил в амбары́ мугазенные, Да брал он сорок сороков чёрных соболёв, Да и многие пары лисиц да куниц, Подарил-де он князю Владимиру. Да говорит: де Владимир таково слово:
	«Да хоша много было на Чурила жалобщиков,
	Да побольше того-де челом битчиков,— Да я теперь на Чурила да суда-де не дам». Да говорил-де Владимир таково слово: «Да ты премладыи Чурилушко сын Плёнкович! Да хошь ли идти ко мне во стольники, Да во стольники ко мне, во чашники?» Да иной от беды дак откупается, А Чурило на беду и нарывается,— Да пошел ко Владимиру во стольники,
210	Да во стольники к ему, во чашники.
	Приехали они ужо во Киев-град, Да свет государь да Владимир-князь На хороша́ на нового на стольника — Да завел государь-де почестной пир. Да премладыи Чурило-то сын Плёнкович Да ходит-де ставит дубовы́ столы, Да же́лтыми кудрями сам потряхиваёт, А быв скаче́н жемчу́г раскатается.
220	Прекрасная княгина та Апраксия
	Да рушала мясо лебединоё, Смотрячи́сь-де на кра́соту Чурилову — Обрезала да руку белу правую, Сама говорила таково слово: «Да не дивуйте-ка вы, жены господские, Да что обрезала я руку белу правую,— Да помешался у мня разум во буйной голове, Да помутилися у мня-де очи ясные Да смотрячись-де на красоту Чурилову,
230	Да на его-то кудри на желтые,
	Да на его-де на перстни злаченые. Помешался у мня разум во буйно́й голове, Да помутились у меня да очи ясные». Да сама говорила таково слово: «Свет государь ты Владимир-князь! Не на́а этой а ему службы быть,— Да быть ему-де во постельниках, Да стлати ковры да под нас мягкие».
240
	«Да суди те бог, княгина, что в любовь ты мне пришла: Да кабы ты, княгина, не в любовь пришла — Да я срубил бы те по плеч да буйну голову, Что при всех ты господах обесчестила». ́льшины, Да поставил на большину на и́ную,— Да во ласковые зазыватели, Да ходить-де по городу по Киеву, Да зазывати гостей во почестной пир.
	Да премладыи Чурило-то сын Плёнкович
	Да улицми идет, да переулкамы, Да желтыми кудрями потряхиваёт, А желтые ты кудри рассыпаются. — Да старицы по келья́м онати́ они дерут, А молодые молодицы с голенища (...), Красные девки отселья дерут. Да смотрячись-де на красоту Чурилову —
260	Да еще говорила таково слово:
	«Свет государь ты Владимир-князь! Да тебе-де не любить, а пришло мне говорить: ́дому Чурилу сыну Плёнковичу Да на этой а ёму службы быть,— Да быти е́му во постельниках, Да стлати ковры под нас мягкие». Да видит Владимир, что беда пришла, «Да премладыи Чурило ты сын Плёнкович!
270	Да больше в дом ты мне не надобно,—
	Да хоша в Киеве живи, да хоть домой поди». Да вышел Чурило-то на Киев-град, Да нанял Чурило там извозчика, Да уехал Чурило на Почай на реку, Да и стал жить-быть, а век коро́тати. ́х скажем, Да отныне сказать а будем до́ веку. А й диди-диди-дудай — боле вперед не знай!