Царь Соломан и Василий Окулович

ЦАРЬ СОЛОМАН И ВАСИЛИЙ ОКУЛОВИЧ

	Как за славныим было да синём море́м, У славного царя у Василья у Окульевича, А у него-то было заведено столованьице На всих на князей да на бо́яров, На всих на могучих бога́тырей, На всих поле́ниц удалыих. А ще вси-то на пиру да наедалися, Вси-то на пиру да напивалися, А ще вси-то на пиру да порасхвастались:
10	А умный-то похвастал отцом, маменькой,
	А безумный-то — молодой женой, А кто-то — кони́ма добрыма, А ины́й-то — платьима цве́тныма. С-за того пиру да за почёстного, С-за того ли стола за дубового Как выходит-то прекрасный царь Василий да Окульевич, «Вси вы, князи мои да бояра,
20	Вси вы, сильные могучие богатыри,
	Вси вы на пиру да принакормлены, Вси вы на пиру да принапоены, А ще вси вы на пиру да й поженены,— А я один у вас холост-неженат. Вы найдите-ка мне супротивную, Чтобы станечком была до ровнёшенька, И ростом бы была да высокёшенька, Чтобы телом была да снегу белого, А очи-то у нее да ясна сокола,
30	А брови-то у нее черна соболя,
	Волосо́м-то желта, да умом сверстна». С-за того ли из-за пиру да почёстного, С-за стола ли того да со дубового Как выходит вор Ивашка он Поваренин, Он бьет челом да царю да поклоняется: «Прекрасный царь Василий да Окульевич! Я-то теби знаю супротивную. Есть у царя Соло́мана царица Солома́ния,— Она станичком да тут ровнёшенька,
40	Она ростом тут да высокёшенька,
	А тело-то у нее да снега белого, А брови-то у ней да черна соболя, А очи-то у нёй да ясна сокола, Волосом желта, да и умом сверстна». Как ударил Ивашку по той стороны, Как переправил Ивашку по той стороны́: «Ах ты вор, ты Ивашка Поваренин! Разве можно от жива мужа жену отнять?» Того Ивашка не пугается,
50	Бьет челом да поклоняется:
	«Прекрасный царь Василий да Окульевич! Я ведь знаю, как у жива мужа да жену отнять. Построй ты мне кораблички червленые, Поставь туда кроватечку тесовую, Постели перинушку пуховые, Клади занавесточки да крусчато́й камки, А наволечки клади ситцевые, А сделай грядочки орлёные,
60	Клади-то птицу райскую,—
	Чтобы пела песенки-то да царские, И поставь-ка питья́ забуду́щие, И сделай ты дороги подарочки: Соломо́ну-то — шубу соболиную, А сорока соболей со куницами, А царице-то — ка́мочку крусчатую,— А не дороги́ камочки крусчатые, Только доро́ги узоры-то заморские». Тут послухал прекрасный царь
70	Василий Окульевич,
	Он построил кораблики червленые, Сделал тут ребьядую бесёдушку, И поставил кроватку тесовую, Позастлал перинушки пуховые, Клал-то занавесточки крусчатой камки, Наволочики-то ситцевые, Посадил-то тут птицы райские, Чтобы петь могли песни разны царские,
80	Наклал-то пи́тьев забудущиих,
	И сделал-то разные до́роги подарочки: Соло́мону — шубу соболиную, Сорока соболей со куницами, А царице — камочку крусчатую,— А не дорога́ камочка крусчатая, Только до́роги узоры заморские. А скоро скажется, да тихо деется. Раздернул белы парусочики, Полетел Ивашка за синё море.
90
	Подъехал Ивашка под крут красен бережок, И подкидывал подмостички дубовые, Выходил на крут на красен бе́режек, И подходил к царю да под окошечко, Закричал-то он громким голосом: «Ай же ты Соло́мон да Давыдьевич! Воздай-ка да калике милостину,— Было бы чего калике волочитися, Было бы чего калике есть да пить»,
100	Пала-то царица Соломания по плечо в окно,
	А Соломана-то дома не случилося,— Говорит-то Ивашке да таково слово́: «Ступай-ка, Ивашка, да на высок терём». Пришел-то Ивашка во высок терём, Кресты кладет по-писа́ному, Поклоны-то ведет по-ученому, А царице Соломании в особину: «Здравствуй, царица Соломання, ́роги подарочки:
110	Соломону — шубку соболиную,
	Сорок соболей со куницами, А тебе камочку крусчатую,— А тебе камочка крусчатая недо́рога, Только дороги узоры-то заморские» Кормила она Ивашку досыта, Поила она Ивашку допьяна, Говорил Ивашка да таково слово: «Ай же ты царица Соломания! Сходи-ка ты на насады червленые,
120	Оцени у меня живот на ко́рабле,
	Чтобы было вам и есть, и пить, Чтобы было вам платить да дани-пошлины». Тут царица выгово́риет: «Торгуй ты, Ивашка, хоть год, хоть два, Торгуй хоть три годы́, Мне ни дани, ни пошлины не надобно». Он бьет челом да поклоняется: «Не могу быть без дани, без пошлины.
130	Сходи на насады червленые,—
	На тех на насадах червленыих Оцени товары заморские». Намылась она белёшенько, Накрутилась она да хорошохонько, Пошла она на на́сады червленые, Начала-то она похаживать, Начала-то она погуливать, Увидела питья забудущие,— Тут царица принапилася,
140	И увидала кроватки тесовые;
	И поют-то птички райские, И поют-то песни разные царские,— Она тут на кроватки да и привалилася. Что поют-то птицы райские, И поют-то песни разны царские. Подуло тут пове́терье, Полетел Ивашка в свою сторону. А скоро скажется, да тихо деется.
150	А середь-то моря царица протрезвилася,
	Начала она тут слезно плакати «А вор ты, Ивашка Поваренин! Зачем украл меня, царицу Соломанию?» Спрого́ворил Ивашка Поваренин: «Буде бог спасёт на сине́м мори́, Выдам я тебя за дру́гого, За прекрасного царя Василья за Окульевича». И приехали они за синё море, Подкатили они сходни дубовые,
160	Выходили на крут на красен бережек.
	Встретает прекрасный царь Василий Окулович, И брал царицу Соломанию, Целовал во уста да во саха́рные. Сходили они и во божью церковь, Приняли они золоты венцы, Жили в совете, в любови ровно три года́ Собирал свою силушку великую,— Кони, люди как крылатые,
170	Собрал он силушку несметную,
	Полетел он за славно синё морё. Прилетели они за синё морё, Оставил он силушку по край моря́, И пошел-то, силу понаказывал: «Ах ты моя силушка великая! Как я первый раз трублю во турий рог — Вы уздайте-ка, седлайте добры́х коней; Как второй раз струблю во турий рог — Вы садитесь на добрых коней;
180	Как в третий раз струблю во турий рог —
	Приезжайте далече во чисто полё». И сам пришел к царю да под окошечко, Закричал он громким голосом: «Ай же ты прекрасный царь Василий Окульевич! Воздай-ка мне милостыню, Чтобы было мне и исть, и пить». Дома не случилося, Увидала царица Соломания,
190	И говорит-то она да таково слово:
	«Ступай, Соломан, в высок терём». Напоила она его допьяна. «Ай же ты Соломон-царь Давыдьевич! Скоро приедет прекрасный царь ВасильОкульевич. Поди-ка сядь ко мне да в окова́н ларец. Скоро приедет прекрасный царь ВасильОкульевич» Сел он с глупым умом да пьяным разумом Сретает царица Соломания, Сретает царя Василь Окульевича:
200	«Ай же ты прекрасный Василий Окульевич!
	Кого мы боялись три годы, А тот сидит в окован ларце, Под моей под (...) под бабьею». Спроговорит Соломан-царь Василью Окульевичу: «Ай же ты прекрасный царь Василь Окульевич! Уж не бей ты меня по-холопьему, Прикажи казнить во чистом поли, Прикажи поставить столбички точеные,
210	Прикажи класть грядочку орлёную,
	И поставить лестницы клейменые, И повесить две петельки шелко́вые, Чтобы знали, что царь царя казнил во чистом поли́». Тут сказала прекрасная Соломания: «Он и первую петлю́ пройде своей хитростью А вторую пройдет своей глупостью». Тут прекрасный царь Василь Окульевич Приказал своим слугам верныим Поставить столбики точеные,
220	Положить грядочку орлёную,
	Поставить лестницу клейменую, Сделать петельки шелковые. И повезли Соломана. «Первую-то кере́жку конь везет, А вторая-то кережка сама идет, ». Приехали да́лече-дале́че во чисто поле, Спроговорит царица Соломания: «Ай же ты прекрасный царь Василий Окульевич!
230	Отпояшься от себя шелко́в поя́с,
	Повесь третью петлю шолкову». Отпоясала под собой И повесила третью пе́тлю шо́лкову. Испроговорит Соломан-царь Давыдович: «Ай же ты прекрасный царь Василь Окульевич! Дай же мне при смерти в тот рог сыграть. Ты знаешь мое житье юное,— Что я пас скот в лесу, И стрелял в гу́сей, лебедей,
240	И перелетных серых малых утушек,
	И стрелял я зверей лесо́воих,— Чтобы все прилетели на царскую смерётушку». Дал ему прекрасный царь Василь Окульевич В турий рог протрубить. Как затрубил — в реках вода застоялася, Сильный пошел у́ моря шум великий, Все птицы, звери заволновалися, Вси летят на царскую смерётушку.
250	—
	И поднялся у моря шум великий, Вси звери и птицы зрадова́лися, И скликают друг другу они, Вси летят на царскую смерётушку. Во турий рог Соломан-царь,— Как налетела тут сила великая, Которы люди, кони крылатые. В первую петлю клали Ивашку Поваренина,
260
	Василья Окульевича. Тут царица Соломания Начала слезно плакати: «Прости меня, Соломан-царь, во той вины». — «Во первой вины тебя бог простит,— Что пошла на насады червленые, Что пила питья забудущие; И во второй вине тебя бог простит,— Что уехала к прекрасному царю
270
	А в третьей вине не могу простить,— Что посадила меня в окован ларец И велела казнить далече во чистом поли, Сделать шелко́вый пояс». И полетел Соломан в свою сторону.