2. К истории собирания и изучения
В истории науки о фольклоре вопрос о легенде занимает несколько особое место. Трудов о легенде имеется очень много, но подавляющее большинство их относится не к фольклорной, а к книжной легенде. Систематически легенда никогда не собиралась и не изучалась. Единственным научных собранием легенд на сегодняшний день остается собрание Афанасьева «Народные русские легенды». Здесь, не включая вариантов, имеются 33 сюжета русских легенд. Наряду с действительными народными легендами здесь содержатся: один духовный стих (№ 9 — «Егорий Храбрый»), две книжные повести (№ 22 — повесть о бражнике; № 24 — о царе Аггее) и две сказки (№ 32—0 волке-дурне, № 33 — «Петух и жерновцы»). С другой стороны, ряд легенд содержится в афанасьевском собрании сказок. Афанасьевские «Легенды» были запрещены цензурой, но вновь вышли нелегально в Лондоне. Запрет длился до 1914 г., когда сразу появилось два новых издания: казанское, под редакцией И. П. Кочергина96, и московское, под редакцией С. К. Шамбинаго.97 В первом перепечатаны рецензия А. Н. Пыпина из «Современника» (1860, т. LXXX, кн. 3) и некоторые другие материалы (биография, воспоминания, библиография и пр.); второе содержит лишь краткую вводную статью Шамбинаго. В этом издании примечания Афанасьева (ценные своими вариантами) доведены лишь до двадцатого номера. Издание, таким образом, является неполным. Оно повторено рке в полном виде в 1916 г.98 Издание Афанасьева, содержащее подлинные народные тексты, показало, что народное миросозерцание отнюдь не соответствует церковной религии. Этим объясняется его запрещение, но этим же объясняется и огромный успех, который оно имело. Своеобразная попытка «реабилитации» народной легенды сделана в анонимном издании «Русские простонародные легенды» (14 текстов без вариантов) и в «Дополнениях к русским простонародным легендам и рассказам» (10 текстов; оба издания объединены под названием «Легенды русского народа» (СПб., 1861).
В этом издании в тексты внесены многочисленные искажения. Так, просфора заменена булками, апостолы — мудрецами, рай — прекрасным садом и т. д.
Русский записанный легендный репертуар не очень велик. Единичные записи легенд имеются во всех крупных сборниках сказок. Легенды сказочного происхождения или состава приведены Н. П. Андреевым в его «Указателе сказочных сюжетов по системе Аарне» (Л., 1929), в разделе «Легендарные сказки» (№ 750-849). Здесь указано 56 сюжетов. Из них 35 сюжетов (62,5%) неизвестны в европейском фольклоре и являются исконно русскими. Легенда — наиболее национальный из всех жанров русского фольклора, и в этом отношении она может быть сравниваема только с народными анекдотами. Следует, однако, иметь в виду, что легенды имеются и в других разделах указателя. Так, легенда о кровосмесителе, приуроченная у нас к Юде или к Андрею Критскому, значится в разделе сказок о судьбе; легенда о Соломоне отнесена к сказкам об умных юношах или девушках и т. д. В «Указателе» расписаны тексты по основным русским сказочным сборникам. Легенды, не имеющие отношения к сказке, здесь не представлены. Записи легенд публиковались и в этнографических журналах, как «Этнографическом обозрении», «Живой старине», в «Сборниках материалов для описания местности и племен Кавказа» и в ряде местных, краевых изданий. Библиографию легенды содержит «Библиографический указатель литературы по народной словесности на русском языке», издававшийся комиссией по народной словесности при Этнографическом отделе имп. общества любителей естественной антропологии и этнографии в Москве (В. I. 1911 год. М., 1913; В. II. 1912 год. М., 1914; В. III. 1913 год. М., 1915). Богатую сводку параллелей к опубликованным им текстам дает Ю. А. Яворский в издании «Памятники галицко-русской народной словесности» (ЗРГО Т. XXXVII. Вып. 1., Киев, 1915). Весьма тщательный перечень трудов и публикаций дает А. И. Никифоров в «Обзоре работ о сказке и легенде на русском языке за 1917—1925 гг.»99 Библиография легенд, связанных с древнерусской повествовательной литературой, дана в библиографической сводке «Древнерусская повесть» (вып. 1), составленной В. Н. Адриановой-Перетц и В. Ф. Покровской (Изд. АН СССР, 1940). Специально карельские публикации установлены Н. С. Виноградовым в его библиографическом указателе «Фольклор Карелии» (Петрозаводск, 1937). Украинский материал превосходно библиографирован в книге: Ол. Андрiевський. Бiблiографiя лiтератури з українського фолькльору. У Київi, 1930. Эта библиография доведена до 1917 г. Продолжение ее: Балик и Карпiнська. Библиографiчн. покажник краезнавчої лiтератури на Українi, 1917—1926. Чрезвычайно ценные указания дает А. Wesselsld (Märchen des Mittelalters, Berlin 1925).
Мы не можем быть уверены в том, что сравнительно небольшое количество записанных текстов правильно отражает действительное положение. Мы вынуждены предположить, что в поисках былины, сказки, песни собиратели иногда забывали о легенде. Записи фольклора в Ульяновской области, сделанные сотрудником Отдела фольклора Института литературы Академии Наук СССР в Ленинграде В. А. Кравчинской не в условиях краткосрочной экспедиции, а в условиях длительного общения с населением и тесного контакта с ним во время эвакуации, показывают более широкое бытование и более интенсивную живучесть легенды, чем это можно было предполагать по печатным изданиям. Недостаточность русского материала только отчасти может быть восполнена украинским материалом. Одно только огромное двухтомное собрание В. Гнатюка содержит свыше 400 текстов.100 Частично недостаточностью материала объясняется, что собственно народная, фольклорная легенда почти не изучалась в нашей науке. Легенда не осознавалась как самостоятельный жанр. Поэтому и нельзя говорить об истории изучения легенды в том смысле, в каком молено говорить об изучении сказки, былины, причитаний и т. д. Основная проблема, занимавшая русскую науку, была проблема связи фольклорной легенды с русской, византийской, славянской и романогерманской книжной письменностью. Главная цель — установление источников легенды. Если удавалось установить, что сюжеты заимствованы из русской или иноземной книжной литературы, то задача считалась исчерпанной. Частные случаи таких заимствований объявлялись общим законом легенды, которая признавалась вообще как таковая книжным и заносным жанром. Другая задача в изучении легенды состояла в определении ее внутренней идеологии. Здесь можно установить, что ранние ученые признавали за легендой идейную самостоятельность и независимость от церковного учения, в более поздних же трудах ее идеология объявляется христианской или богомильской, и эти утверждения переходят из одних трудов в другие. Мы приведем общие мнения о легенде некоторых наиболее выдающихся исследователей, исследования же по частным вопросам будут приведены ниже, при рассмотрении отдельных сюжетов.
Ранние ученые, как Пыпин, еще признавали наличие собственно народных легенд, признавали независимость хотя бы некоторой части легенд от церковной литературы и церковной идеологии. В своем упомянутой отзыве на «Легенды» Афанасьева Пыпин дает правильное определение легенды и отличает ее от «православно-церковных сказаний», «решительно не принадлежащих к разряду народных поверий». Таким образом, Пыпин уже видел резкую разницу между народной верой и верой церковной. В дальнейшем, однако, Пыпин оперирует понятием «литературные истории», созданным им в его «Очерке литературной истории старинных повестей и сказок русских»101. Приводя духовные стихи, ссылаясь на западноевропейские письменные памятники, упоминая о хронографиях, палеях, житиях, Пыпин, не приводя конкретных данных, внушает читателю мысль, что именно здесь и кроется источник легенды. Правда, он очень кратко говорит и о легендах самостоятельных, собственно народных и приходит к выводу, что по содержанию народная легенда может быть приурочена или к чужим переводным сказаниям, или к литературным повестям чисто русским, или, наконец, к устным преданиям, в самом начале принадлежащим к области народной поэзии. Таким образом, Пыпин хотя бы за частью легенд признает их самостоятельность. И. Я. Порфирьев также еще видит самостоятельность легенды по сравнению с письменной легендарной литературой, но относится к этому явлению, как к чему-то отрицательному. В разделе «Народные легенды» своей «Истории русской словесности» он говорит: «Подобно (духовным) стихам легенды составились также под влиянием разных сочинений духовной письменности и апокрифических сказаний, но только они еще более уклонились от этих сочинений в изображении своих предметов... Поэтому легенды далеко не имеют того важного и серьезного том, каким отличаются большей частью духовные стихи, а скорее походят на религиозные сказки, в которых от священного предания часто остается одно только название лица или события а все прочее составляет чистый вымысел народной фантазии»102 . Как автор капитальных трудов и изданий по книжной легенде Порфирьев пренебрежительно относится к «вымыслам народной фантазии», тогда как с современной точки зрения эти вымыслы как раз представляют собой драгоценное достояние и подлежат специальному исследованию. Данное мнение Порфирьева, несмотря на свой пренебрежительный характер, все же содержит признание самостоятельности народных легенд. Позднейшие историки литературы часто вообще обходят легенды, умалчивая о них совершенно.103 В некоторых случаях легенда включается в рассмотрение сказки как особая разновидность ее.104 «Истории русской литературы» под ред. Аничкова, Бороздина и Овсянико-Куликовского (т. 2. М., 1908) легендам посвящена, статья Е. Аничкова «Христианские легенды в народной передаче». Е. Аничков выражает господствующую точку зрения, утверждая, что «христианская легенда в духовном стихе, или в сказке, в заговоре или даже в былине принадлежит к чисто книжному наслоению на народной словесности» (с. 108). Из этого видно, что Аничков не признает легенды как самостоятельного жанра и, далее, что он считает легенду как таковую «книжным наслоением». М. Н. Сперанский в своем курсе105 посвящает легенде четыре страницы, т. е. по существу отказывается от ее изложения, отсылая читателей к своему курсу «История древней русской литературы»106, к разделу об апокрифах, объединяя и даже отождествляя их под разделом «Легенда и апокриф». Утверждение, что легенда как таковая есть книжный жанр, делается не на основании исследовательской работы, оно вытекает из общих воззрений данных авторов на фольклор. Подобно тому, как эпос якобы создается в высшей феодально-аристократической верхушке, а затем спускается в народ, причем народ только хранит и искажает созданное верхами, так и легенда якобы создается в грамотной церковно-монастырской среде. Она выражает христианское учение, доступное в его отвлеченной чистоте только «аристократам ума», в форме бесхитростных рассказов, доступных народным массам.
Из русских ученых, не разделявших господствующей точки зрения на легенду как на заимствованный жанр, должен быть назван А. И. Кирпичников. В статье, посвященной легенде, в «Энциклопедическом Словаре» Брокгауза-Ефрона107 , он четко отличает письменную легенду типа «Legenda аuгеа» от народной устной легенды, которую он называет «сказочной легендой». «В южно-славянских землях и в древней России довольно многочисленные легенды, переведенные с греческого, а также и составленные по образцу их, переписываются в продолжение ряда веков, но изменяются только в незначительных подробностях, и большинство их остается памятниками чисто книжными» (с. 455). Чем объяснить эту общую тенденцию в изучении легенды? Она объясняется прежде всего общими причинами, приводящими в старой науке к некоторому пренебрежению к народному творчеству и к отрицанию его творческого характера. С этим связано слабое развитие фольклористики как самостоятельной науки. Легенда изучалась преимущественно историками древней литературы, которые утверждали первичность именно письменной традиции перед устной и собственно фольклорными сюжетами не интересовалось. В трудах позднейших фольклористов такой тенденции уже нет, но эти труды не удовлетворяют нас со стороны метода. Н. П. Андреев в двух капитальных трудах, посвященных легендам о двух великих грешниках и о разбойнике Мадее108 школе в связи с изучением сказки. Вопросы идеологии в работах этой школы не ставятся вообще.
Примечания.
96. А. Н. Афанасьев. Народные русские легенды. Т. 1. Легенды, собранные А. Н. Афанасьевым. Под ред. И. П. Кочергина. Казань, 1914.
97. А. Н. Афанасьев. Народные русские легенды. Ред. и предисл. С К. Шамбинаго. М., 1914.
98. А. Н. Афанасьев. Народные русские легенды. Ред. и предисл. С. К. Шамбинаго. Изд 3-е. М., 1916.
100. В. Гнаткж. Галицько-руськi народнi легенди. Т. I—II / / Етнографiчний збiрник. Т. XII—XIII. У Львовi, 1902.
101. А. Н. Пыпин. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских //Ученые записки второго отделения имп. АН. Кн. 4. СПб., 1858.
102. И. Порфирьев. История русской словесности. Ч. 1. 7-е изд. Казань, 1904. С 303 и сл.
103. Н. И. Коробка. Опыт обзора истории русской литературы. 4. 1. Вып. 1. Народная словесность, СПб., 1909е ; И. А. Шляпкин. Лекции по истории русской литературы. 3-е изд. Ч. I. Вып. 1. Введение. Народная словесность. Литогр. изд. Пг., 1915; В. А. Келтуяла. Курс истории русской литературы. Ч. 1. Кн. 1 и 2. СПб., 1911 и некоторые другие авторы.
1917.
106. М. Н. Сперанский. История древней русской литературы. Пособие к лекциям в университете и на Высших женских курсах в Москве. Изд 2. М., 1914.
107. Энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона. СПб., 1896. Т. XVII. С 455.
108. Die Legende von den zwei Erzsündern. FFS. № 54, 1924; Die Legende vom Rauber Madej. FFC. Nfe 69, 1929.