СТИХ О ЖИЗНИ ПАТРИАРШИХ ПЕВЧИХ
Иная псальма.
Монастыря подворье — о чемъ непокорье?
Монастырь бо невеликъ, да звонъ добре великъ.
Чернцы бы и умны, но да нравы дурны.
На чепъ сажаютъ, да долго не спушають.
А се хлебня темна, и сажа добре черна,
и всехъ мораетъ, а света не имеет.
Погляделъ бы немношко, да се одно окошко.
Нужно седети, ей-ей, некуды глядети.
И добро бы место, да марает тесто.
Аще и вера не велика, только чепь велика.
Взором и не светла, но довесомъ тяжела.
Мошно бы двумъ седеть, ей, не хочется и глядеть.
Побыть бы мошно, да на сердцы тошно.
И жить есть где, да сереть негде.
Аще и есть где, да сести нельзе:
стул будеть увалять и ноги обе переморать.
Есть ли стул обтирать, то и ноги обтирать.
Аще в хлебню тако внити, то всехь разгонити,
срама не избыти, а людей насмешити.
«Горе вамъ, бедныя воспеваки!» — тако вамъ говорят поляки.
Якъ же кто поет на глас, тот носит отласъ.
Патриаршим воспевакам, якъ дуракамъ,
велят имъ петь гладко, а поять и кормят их гадко.
Слышати пение любятъ, а доброе все сами лупят.
В чин малых побрали, а под старость их всех попрали.
Пока есть глас, то и ходит по нас,
якъ же стал глас нехорошъ, то и поди куды хошъ.
Пелъ бы дондеже есть, да нечево стало есть.
В церкви что макови цвети, а дома нечево и въздети.
<...> а вспеваки же за вся глядят.
Люди все в дорагах, а вспевака в дуроках.
Честь умъ рождаетъ, а убожество и старой растяряетъ.
Сердцу веселящуся и лицу цветущуся,
аще кто богат, тотъ везде рогатъ.
Есть бы кому не денги и всякъ будет в полденги.
Напреди речь иная: возвратимся
да вспевакам умилимся.
Будет к началу не спелъ, ино к стулу поспел
Проспися, да протрезвися, да под плеть ложися,
или проседися да прослезися, а дамой не торопися.
К ночи врата запираютъ, а днем с чепи не спушаютъ.
чепъ бы скинул и под лавку кинулъ,
ушел бы домов да живот незамогь.
Перелез бы чърезъ забор, ино скажут: «Тотъ вор!»
Аще ли в чепъ сажати, да надобно и разсуждати,
что не за все бы на чепъ сажати.
Когда смеемся, тогда люди видятъ.
Не разумееть богатый убогому, такъ же и сытый —голодному,
а здравый — больнымъ, только беднымъ однымъ.
Забвение на всехъ хвалится, а скупый умреть — звалится.
Легъ, было, спати да не умел встати.
Скупый денги бережетъ, а по смерти всякъ его кленет.
Живучи, много собиралъ, а умерши конечно пропал.
Скупыя спят не судки, ано духъ вон, что из дудки.
Аще кто милует убога, тот любит бога.
Есть ли не милуетъ убога, воистину сей не любит бога.
На что драгие вещи любить, когда не умеемъ их хранить?
Нынешнее настоящее время гонит носящих бремя.
Овому честь бог даруетъ, овии же искупаютъ,
овии трудишася, овии в труд их внидоша.
Почто писать много, что от бедных не любят никого?
Лучше того любять, с кого деньги лупят.
Что с убогова взяти? Прикажи его сковати.